— И правильно. Это было бы непредусмотрительно.

Он перебрал телексы у себя на столе.

— Вы оставили ему записку?

— Я просила передать ему, что буду ждать его в Каире, но, позвонив в гостиницу в Вади-Хальфе, я узнала, что он там не появлялся, так что, по всей вероятности, он вернулся в Хартум.

— Но почему вы думаете, что он поехал назад, вместо того чтобы продолжать путь в том же направлении?

— Не знаю.

Принесли чай «Липтон» — сладкий мятный чай — в красивых фарфоровых чашках, а не в обычных бокалах shay bil na'na, и к чаю молоко. Хотя Фрэнсис и любила арабские напитки, в душе шевельнулось что-то смутно напоминающее тоску по дому.

Посол выглядел так, будто заподозрил что-то неладное, сделав три больших глотка из чашки.

— Гм-м. Придется мне связаться с посольством Великобритании в Хартуме. Они следят за тем, чтобы наши интересы там соблюдались, так что посмотрим, смогут ли они что-нибудь прояснить. Не нравится мне, что наши соотечественники исчезают в том уголке мира.

— Уж не думаете ли вы, что его похитили?

— Ой, да ничего настолько мрачного не могло произойти, но нам все равно не нравится, когда наши туристы пропадают из поля зрения. Ричард ведь не был болен, насколько вам известно?

— Нет.

— А пока вы спали, ничего не могло произойти?

— Надеюсь, но не могу понять, что именно…

— Надеетесь?

— То есть надеюсь, что ничего страшного не произошло.

— А пассажир, который видел, как он сошел с поезда, не припоминал часом, что поднялся шум или начались волнения?

— Нет, он не обратил внимания.

Посол на некоторое время погрузился в раздумья.

— Ладно. Мы начнем с британского посольства, а затем снова свяжемся с «Акрополем». А тем временем, если он прибудет в Каир, скорее всего он прямиком направится в вашу гостиницу, как вы думаете?

— Да, я захожу туда каждый день справиться о нем.

— Вы остановились в другом месте?

— Да. Тогда мы останавливались в «Лонгчампс» в Замалеке, но теперь мне это не по карману. Я поселилась рядом с вокзалом Рамзеса.

— Тогда нам сам бог велел дать понять служащим «Лонгчампс», насколько это важно для нас, чтобы они своевременно оповестили нас о его появлении.

Фрэнсис поставила чашку на стол:

— Спасибо.

— Не стоит благодарности. Мы разыщем его для вас. В конце концов, в Нубийской пустыне вряд ли найдется веская причина для содержания человека под стражей.

Саба тут же отослала телекс в посольство Великобритании в Хартуме, а потом попыталась дозвониться до «Акрополя». Пока она снова и снова набирала номер, Фрэнсис мерила шагами пространство. Она шагала туда и обратно. От волнения у нее скрутило живот. Первый раз за последние десять дней должно было произойти что-то существенное.

— Фрэнсис, я дозвонилась, — позвала Саба.

Она подскочила к окошку. Саба попросила к телефону мистера Ричарда Кина и взглянула на Фрэнсис. Последовал разговор на арабском. От нетерпения Фрэнсис чуть не переползла через стойку, но когда телефонный разговор закончился, ноги у нее подкосились. Она вцепилась в край стойки.

— Ну как? Его все еще нет?

Саба подошла к ней.

— В данный момент там нет человека с таким именем. Они сказали, что этот человек останавливался у них несколько недель назад.

— Да, со мной. А вы…

— Я попросила их тщательно все проверить.

— О боже. Где же он тогда?

— Может быть, в другой гостинице? Я позвоню в «Шератон» или в «Хилтон» и им подобные отели.

— У него нет таких денег. Господи, а что, если он свалился с поезда на ходу и умер в пустыне?

— Вы не должны так думать. С ним все будет хорошо, я более чем уверена.

Посольство в Хартуме долго не отвечало. Как будто на другом конце провода все вымерли. Большую часть дня Фрэнсис тихо сидела, вслушиваясь в каждый телефонный разговор, пусть большинства из них она не понимала, но по ее вопросу ничего не было. И все-таки ее сердце вздрагивало при каждом телефонном звонке. И каждый раз, когда срабатывал телекс в соседней комнате, она сидела не дыша, пока Саба или Джина не подходили, чтобы принять сообщение. Потом выходили с бумагой в руке, смотрели на нее и говорили:

— Сожалею, но это из Дублина.

А Фрэнсис задумывалась о Дублине. «Это из Дублина». Там она родилась. В этом городе автобус номер «46А» ходит когда ему вздумается, яхты подпрыгивают на волнах у причала в порту Дан-Лери, а маяк на полуострове Хоут мигает на горизонте, как проплывающий мимо корабль, но на самом деле никогда не покидает своего места. Застряв в Каире и потеряв путеводную звезду, Фрэнсис вдруг подумала: как хорошо, что она родилась в таком симпатичном городе, как Дублин, настолько симпатичном, что в нем можно было бы жить. С одной стороны взгорье, с другой — море. Широкие, тихие улицы. Масло. Сконы. Мороженое всяких сортов из «Тедиз»… Дублин манил ее в тоскливые часы одиночества. Вдруг она поняла, что Род был прав. Родной город примет ее, если она решится вернуться, даже несмотря на то, что за последние пять лет такая мысль ни разу не приходила ей в голову.

Рабочий день подходил к концу, когда пришел телекс из британского посольства в Судане. В нем сообщалось, что информация о Ричарде Кине к ним не поступала, но они наведут справки и свяжутся с Каиром в субботу.

— В субботу? — сказала Фрэнсис. — А почему они не могут связаться с нами завтра?

— Потому что завтра мы не работаем. Пятница. Ничего нельзя делать до субботы.

— Но к тому времени я сойду с ума.

Джина посмотрела на нее так, будто та уже свела ее с ума.

Пятница тянулась медленно и нудно. Фрэнсис перешла на другую сторону площади Рамзеса, чтобы встретить ночной поезд из Асуана, как она делала каждый день, потом зашла в «Лонгчампс», но к полудню уже была снова в отеле, снова в красном ресторане. Непрекращающийся гвалт и чай. Кругом ни души. Люси и Сэм уехали на пирамиды. Они приглашали Фрэнсис поехать с ними, но (не говоря уж об опасении, что она будет молодоженам некстати) ей казалось неправильным, если она поедет на подобную экскурсию, когда ее собственная жизнь в подвешенном состоянии. Случайно или нет пропал Ричард — Фрэнсис потеряла близкого человека, и у нее не возникало желания вновь посетить те места, где они были вместе с ним. Но она не могла дождаться, когда Люси с Сэмом вернутся. Она превратилась в паразита, который присасывается к тому, кто проходит мимо, и путешествует с ним, пока его не стряхнут с одежды, как сделала Лина. И в самом деле занятно. Провести столько лет бродягой — одиночкой, астероидом в космосе, летящим по неизменной траектории! — только для того, чтобы обнаружить, что теперь она совсем другая.

Когда Фрэнсис рано утром в субботу явилась в посольство, к стойке подошла Саба.

— Есть новости из Хартума?

— Боюсь, что нет, — сказала Саба. — Может быть, вы должны связаться с его родителями, Фрэнсис, и узнать, не звонил ли он им?

— У меня нет их номера телефона. Они в Австралии.

— Мы их обязательно разыщем.

— А может, их не стоит пока беспокоить? А то они начнут волноваться.

— Посол Дойл решит, что делать. Он скоро придет.

Фрэнсис погрузилась в одно из кресел и закрыла глаза. Здесь она чувствовала себя не так одиноко, и пропадало ощущение, что она напрасно теряет время. Как будто она пряталась в маленьком уголке Ирландии, далеко от суеты и безумия Каира, которому дела не было до ее злосчастий. Вот и ее охватило смутное чувство принадлежности к родной стране. Для нее никогда не имело значения то, что она ирландка, — это была просто характеристика, сопровождающая тебя с рождения. Но здесь, в Египте, подданство приобрело новое значение: она больше не одинока, не брошена на волю обстоятельств. Она всегда может прийти в этот офис, и ей помогут и, пока она здесь сидит, о ней не забудут. И Ричард в таком же положении…

Посол влетел, как легкий бриз.

— О, все еще никаких известий?