Ты находился в сомнении, старый друг мой, на счет пути, которым мы возвратились сюда из Ситхи. Тебе известно, что семь лет тому назад, мы выехали из С. Петербурга чрез Московскую заставу, и благополучно проехав, с женою и ребенком, около 11,000 верст, по России и Сибири до Охотска, на судне Российско-Американской Компании переплыли Океан, и вышли на землю на северозападном берегу Америки, в Ситхе, у Ново-Архангельска, который должен был в течение пяти лет служить нам местопребыванием. Это время протекло — и в одно прекрасное утро ты видишь, что мы из Кронштата пристаем на Английской Набережной в С. Петербурге; узнаешь, что наше времясчисление целыми сутками ушло вперед Европейского, и естественно заключаешь, что мы на пути своем держали на восток, хотя мы можем уверить, что не касались экватора. Между Ситхою и Петербургом простирается материк Америки, Атлантический Океан и западная Европа: бесчисленны пути, которые мы могли избрать для достижения нашей цели. С удовольствием сообщаю тебе краткое обозрение того, который мы выбрали.

Мы отплыли из Ситхинского Залива 24-го Ноября 1835, на компанейском судне Ситха, под командою Капитана Лейтенанта Митькова. Преемник мой в колониях, Капитан 1-го ранга Купреянов, за месяц перед тем, прибыл туда с своею любезною супругою, коей приятное общество доставило нам тем более удовольствия, что вообще, в кругу знакомства в Ново-Архангельске едва происходили перемены. Он проводил нас до залива, со многими Офицерами. Мы бросили последний взор на скалу, где провели пять лет, где покидали могилу милого дитяти, сопутствовавшего нам по Сибири, и с умилением расстались с этим местом, его добродушными, преданными нам жителями, и с ревностными моими сослуживцами, коих усердие в исполнении обязанностей будет для меня всегда приятным воспоминанием.

Мы поплыли к главному городу Верхней Калифорнии, Монтерею, и претерпев под 44° ш. сильную бурю с градом, молниею и летучим огнем на реях, в темную ночь, 17-го Декабря, бросили якорь в Монтерее. Последовавшая, за два месяца пред тем, смерть Губернатора Калифорнии, Генерала Фигероа, повергла этот край в плачевное положение, тем более, что важные затруднения, при введении новых постановлений Мексиканского Конгресса, еще не были устранены; недостаток в деньгах, и без того уже чувствительный, сделался еще тягостнее от стеснительных для торговли законов, и скудные способы Правительства от неурожая и освобождения Индейцев, состоявших до того под надзором миссий, до такой степени иссякли, что надобно было прибегнуть к насильственным мерам для прокормления гарнизона, который, в полном комплекте, состоит из 30 человек конных, 30 пехотинцев и 20 артиллеристов.

Пока судно наливалось водою и запасалось свежею провизиею, мы, для развлечения, сошли на землю. Поселившийся в Монтерее Шотландец предложил нам свой кабриолет, мула, верховых лошадей и общество свое и своей жены, здешней Испанской креолки, для поездки в миссию Сан-Карлос. Мы с удовольствием приняли предложение. Офицеры судна, услужливый Шотландец и я, верхом, сопровождали дам, ехавших в кабриолете, везомым мулом и лошадью, на которой сидел Индеец.

Ты верно помнишь еще нашу поездку в 1818 году? Крутые горы и густыми тучами покрытое небо Камчатки, Кадьяка и Ситхи были последними предметами, которые тогда запечатлелись в нашей памяти; потому мы с неописанною радостью приветствовали прелестные холмы и долины Калифорнии, подобные паркам дубовые леса, бархатные зеленые луга и зыблющиеся пашни, которые живописно сменялись и восхищали взоры наши на кратком пути из Монтерея в Сан-Карлос. В миссии принял нас радушно почтенный патер, и гостеприимно угостил чужеземцев. Жилища, плодовый сад, деятельность Индейцев — все являло порядок и благосостояние заведения.

Сколь многое изменилось с того времени! Чистый теплый воздух, ясное голубое небо, прелестные холмы были те же, как и тогда; мы и теперь, после долгого лишения, наслаждались теми же красивыми видами; но человек в делах своих не остался столь постоянным, как природа в своих произведениях. Каменные строения миссии развалились, запустели, поля не возделаны, Индейцы предались праздности, и вместо откровенного, добродушного Кастильца, тогдашнего патера, встретил нас угрюмый, недовольный, необразованный Мексиканский монах.

Не будем останавливаться в сей несчастной, но не смотря на то, прекрасной стране; поспешим далее, ибо путь еще длинен. В самый день Нового Года, по новому стилю, мы опять вступили под паруса, и после спокойного быстрого плавания на юг, бросили якорь на рейде Сан-Блас, в день Нового Года, по старому стилю. Мы внезапно перешли в жаркий пояс, под 21°32′ широты, на берег Мексики. Свежий морской ветер умерял днем тягостный жар, а растянутая на палубе палатка, защищала нас от палящих лучей солнца. Мы услаждали вкус свой прекрасными тропическими плодами, которые во множестве привозили нам с берега; наши Ситхинские креолы и Сибиряки также не упускали лакомиться бананами, апельсинами, лимонами, кокосовыми орехами, которые при 20° тепла весьма приятно освежают; свежее молоко, мягкий хлеб и устрицы, которые здесь растут на деревьях, не оставляли ничего более желать северным гастрономам. Касательно устриц должно заметить, что они наседают на опущенные в воду ветви кустарника, растущего на морском берегу; рыбак, на лодке, подъезжает, вынимает ветвь из воды, снимает устрицы, которые крупнее, а с прочими опять опускает ветвь в воду.

Здесь я намерен был сойти с судна, и сухим путем вновь пробраться к Атлантическому Океану. Посему обратился я к местному начальству с просьбою о паспорте; но весьма естественно, что я встретил затруднения в такой земле, где революции сделались обыкновенною вещью, и ни одной партии не удается присвоить себе прочную власть, потому что ни одна из них не имеет в виду общей пользы, но все руководствуются жадностью к богатству и почестям; притом же, Сан-Блас весьма отдален от главного правления в Мексике. Таможня была единственное управление, которое предъявляло право вступиться в моё дело. Явились чиновники, которые с большою подробностью начали сбирать справки об нас и наших намерениях, исписали несколько листов бумаги, и чрез два дня объявили, что, по каким-то законам, мне нельзя проехать чрез республику. Английский Консул, Г-н Баррон, живущий в городке Тепике (в двух днях пути от Сан-Бласа, за горами), к которому я также обращался, личным своим влиянием устранил сии препятствия; к великому успокоению моему, прислал он очень приветливое приглашение к себе в Тепик, дабы там приготовиться к дальнейшему пути в Мексику, и сверх того, дал своему комиссару в Сан-Бласе приказание, снабдить нас вьючными мулами, верховыми лошадьми, надежными погонщиками, и выхлопотал для нас паспорт от местного начальства. В короткое время, все было сделано. Проведя шесть дней на рейде, мы съехали на берег, чтобы на другой день рано утром отправиться в путь.

Город Сан-Блас стоит на скале; чтобы взобраться на нее, сели мы на месте сходки на ожидавших нас лошадей, и мерным шагом вскоре въехали в деревню, лежащую у подошвы скалы, на низменной равнине. Самая роскошная тропическая растительность представилась нашим взорам в садиках, мимо которых пролегала дорога; хижины из бамбукового тростника, крытые пальмовыми листьями, стояли рассеянно в густой тени тамаривд, манговых дерев и платанов; золотые апельсины, как огненные шары, светились сквозь зелень многочисленнейших растений, коих разнообразие, по форме, цвету и величине листьев, цветов и плодов, изумляло чужеземцев. Ручные попугаи, переселенные из близкого леса в воздушные жилища поселян, забавно свистали и кричали ломаным Испанским языком; мужчины и женщины занимались на открытом воздухе домашними делами своими, и загорелые, полнощекие дети, нагие играли на горячем песку. Эта сцена внезапно изменяется с наступлением дождей, которые начинаются в Мае; равнина превращается в болото, коего смертоносные испарения заражают атмосферу; жители сотнями умирают от ужасных лихорадок, и счастлив, кто может спастись в горы. Сан-Блас есть самое нездоровое место в республике; нигде лихорадки не свирепствуют с такою жестокостью; не смотря на то, именно в Сан-Бласе, не было холеры, хотя в 16 легах далее, в горах, в Тепике, из 8,000 жителей умерло от неё 1,000 человек.