Пятая причина. В июне 1956 г., когда Э. Ходжа направлялся в Москву на совещание СЭВ, в Будапеште он имел беседу с членами Политбюро Венгерской партии трудящихся, из которой вынес, что в Венгрии складывается неблагоприятная политическая обстановка. Своими впечатлениями и мыслями Э. Ходжа поделился с М.А. Сусловым. Последний же заявил: «Нам нельзя согласиться с вашими соображениями о венгерском вопросе. Вы изображаете положение тревожным, но оно не таково, как вы о нем думаете».[98]
Почти два месяца спустя в конце августа 1956 г. Э. Ходжа снова вел горячий спор с М.А. Сусловым по венгерскому вопросу. Все доводы Э. Ходжи были парированы. «Что там бурлит контрреволюция у нас нет даже данных ни от разведки, ни из других источников. «М.А.Суслову было также заявлено, что «Имре Надь … организует контрреволюцию в кружке «Петефи».[99] В ответ же М.А. Суслов вынул из своего стола «самую свежую самокритику Имре Надя».
Такое отношение советского руководства к венгерским событиям, а также то, что Имре Надь поддерживался югославами, а к ним в свою очередь не раз ездили для «консультаций» советские представители, привело Э.Ходжу и его окружение к мысли, что венгерская контрреволюция, если и не была непосредственно организована Н.С. Хрущевым и И. Тито, то, по крайней мере, была использована ими для удаления М. Ракоши и Э.Гере и разгрома ВПТ.
Шестая причина. Между КПСС и АПТ в этот период действовал фиктивный мир. Так большой международный отклик получило совместное советско-албанское заявление от 30 мая 1954 года, выработанное в период пребывания в Албании Н.С. Хрущева. В нем говорилось, что интересам народов Балканского полуострова и Адриатического моря отвечало бы создание в этом районе зоны, свободной от атомного и ракетного оружия. Продолжалось экономическое сотрудничество.
Однако фиктивный мир расшатывался. Н.С. Хрущев и его последователи все чаще видели сопротивление албанцев и пытались сломить их, прибегая к экономическому давлению и, по мнению албанского руководства, саботажу советских специалистов, работавших в Албании. «Специалистов, которые продолжали искренне относиться к нам, посольство одного за другим удаляло по несостоятельным причинам и вопреки их воле… В Албании, конечно, оставались те, кому было приказано подорвать главные, неврологические узлы нашей экономики, особенно в области нефтепромышленности и геологических изысканий».[100]
Седьмая причина. В феврале 1960 года Э. Ходжа и М. Шеху прибыли в Москву на совещание представителей соцстран по вопросам развития сельского хозяйства и одновременно на совещание Политического Консультативного Комитета Варшавского договора.[101] Сразу же по прибытии состоялась беседа с А.Г. Микояном, который поставил в известность албанских представителей о возникших между КПСС и КПК разногласиях. «Микоян, — пишет Э.Ходжа, — в частности, привел в качестве доводов ряд китайских тезисов, которые действительно и на наш взгляд не были правильными с точки зрения марксистско-ленинской идеологии. Так, Микоян упомянул плюралистическую теорию «ста цветов», вопрос о культе Мао, «большой скачок» и т. д.»[102]
Но к 1960 году, как в официальных речах китайских руководителей, так и в статьях КПК, по мнению албанцев, стала правильно трактовать теоретические вопросы, тем самым противопоставляясь хрущевской группировке, что, в свою очередь, очень сильно задевало последнюю. Поэтому Э. Ходжа уклонился от прямой полемики и предложил возникшее разногласие решить самим же участникам конфликта. «Так и будет, — сказал Микоян…»[103]
Однако конфликт разгорался все сильнее: начались косвенные взаимные выпады в советской и китайской печати; произошла острая дискуссия между китайской и советской делегациями на сессии Генерального Совета Всемирной Федерации профсоюзов по некоторым положениям предстоящего доклада: о мирном сосуществовании, войне и мире, взятии власти мирным путем и т. д.
Советские руководители готовили Бухарестскую встречу, на которой планировали поставить перед делегациями братских партий советско-китайские разногласия и добиться осуждения КПК. Э. Ходжа не поехал в Бухарест, потому что, во-первых, албанским представителям не были достаточно полно известны китайские контрдоводы, а, во-вторых, они не хотели высказывать какое-либо мнение без обсуждения вопроса на пленуме АПТ. В Бухарест был направлен Хюсни Капо лишь для обсуждения вопроса о сроке созыва предстоящего совещания и для свободного обмена мнениями по вопросам международного положения, сложившегося после провала Парижской конференции. В ходе встречи в Бухаресте Н.С. Хрущев поспешно роздал информационные материалы; было решено провести совещание партий соцлагеря, а затем собраться всем главам делегаций коммунистических и рабочих партий, участвовавших в работе съезда Румынской рабочей партии, осудить КПК как антимарксистскую «троцкистскую партию» и т. д.
На первом же заседании Х. Капо выступил в защиту КПК и высказался против продолжения совещания. Такого поворота Н.С.Хрущев не ожидал.[104]
Делегация АПТ не поддержала предложения Н.С.Хрущева об организации коллективного обсуждения позиции КПК, полагая, что взаимоотношения КПСС и КПК подлежали урегулированию в ходе двусторонней дискуссии, в то время как их интернационализация может привести к нарушению единства международного рабочего и коммунистического движения. Не рискуя в тот период выступить против крупнейшей партии Востока, Н.С. Хрущев решил это сделать косвенно, «наказав» строптивую Албанию.
В ноябре 1960 г. на совещании в Москве, где присутствовали представители 81 партии, Э.Ходжа, несмотря на неоднократные уговоры и запугивания, выступил с развернутым положениями албанской позиции по различным вопросам.
Было высказано несогласие с выдвинутым Н.С. Хрущевым тезисом о возможности взятия власти мирным, парламентским путем. «Некоторые товарищи на самом деле отходят от реальностей, — доказывал Э. Ходжа, — когда утверждают, что они взяли власть без пролития крови. Они забывают, что славная советская армия пролила потоки крови за них во время второй мировой войны». «Буржуазия позволяет всем разглагольствовать. Но, в определенный момент она устраивает насильственный фашистский переворот и вас уничтожает…»[105]
Албанский лидер возмутился тем, что член Президиума ЦК КПСС Фрол Козлов поставил албанцев перед дилеммой: «Или мирное сосуществование, как он его себе представляет, или же атомная бомба империалистов на Албанию». Э.Ходжа подтвердил приверженность Албании миру, но без уступок империалистам.
Была поднята проблема отсутствия регулярных коллективных обсуждений многих вопросов, что приводило к таким индивидуальным политическим инициативам, которые приносили ущерб всем остальным членам социалистического лагеря. В частности, Э. Ходжа упрекнул Болгарское правительство за инициативу по разоружению балканских стран без учета Италии, а В. Гомулку — за предложение запретить дальнейшее размещение ракетных ПУ на новых базах в Европе, что, при наличии таковых у Греции, Италии и Западной Германии и отсутствии их у стран народной демократии, поставило бы последние в невыгодное положение.
Особо Э. Ходжа остановился на Бухарестской встрече. Он начал с того, что разъяснил собравшимся позицию АПТ по этому вопросу: совещание в Бухаресте занялось не своим делом, так как делегаты братских партий не были уполномочены рассматривать советско-китайские разногласия; даже руководителям партий не было предоставлено необходимое время для изучения проблемы со всех сторон;
Обвиняемый не имел времени для выдвижения контраргументов: «Фактически первой заботой советского руководства было быстрое одобрение его обвинений против Коммунистической партии Китая и ее осуждение любой ценой».[106] Исходя из того, что АПТ, КПК, ТПК, ПТВ не были официально уведомлены до Бухарестской встречи об ее истинном содержании, Э. Ходжа сделал вывод о создании «хрущевцами» фракции международного масштаба. Если советские товарищи считали вопросы, по которым возникали разногласия принципиальными — спрашивал албанский лидер, — то почему они не обсудили их раньше, сразу же после XX съезда КПСС, а дали им разрастись?
