Каково же было мое удивление, когда однажды случайно, купив в метро книгу Я.М.Белникого «Забытая Москва», и, перелистывая ее в вагоне, прочел следующее:

«Строили дом № 13 на Кузнецком не для прокуратуры, строили для братьев Третьяковых. Строил Александр Каминский. В последние предреволюционные годы здесь находился преуспевающий банк «Лионский кредит». До сих пор существуют просторные банковские подвалы с массивными дверями, украшенные такими же массивными медными ручками.

Подвалы в прокуратуре! Когда много лет назад я впервые попал в это здание и вырвалась у меня фраза, что знаю я по своим краеведческим изыскам о бывших банковских хранилищах, то был уверен, что это вызовет недовольство у местного начальства: подвалы в прокуратуре, скажем, равно как и подвалы на Лубянке, — есть строгая государственная тайна, которой посторонним касаться не положено. Однако мне буднично предложили удовлетворить мое любопытство и спуститься в эти подвалы, в которых оказалось множество просторных и отлично проветриваемых комнат.

Прокурорские работники подтвердили слышанную мною когда-то историю, что в те годы, когда здесь был банк и в подвалах хранились его ценности, то каждый вечер, после того как заканчивались банковские операции, подвал доверху заполняли водой.

Вода надежно защищала банк от грабителей, а гидроизоляция так же надежно ценные бумаги от сырости...»

Возможно, старая актриса права и в том, что купцы-миллионеры братья Сергей Михайлович и Павел Михайлович Третьяковы, так много сделавшие для Москвы, были много богаче, чем это принято было считать.

Их род, как купеческий, приписан к этому сословию с 1646 года.

Первые Третьяковы прибыли в Москву в 1774 году из Малого Ярославца, когда их прадеду Елисею Мартыновичу было 70 лет. В 1800 году его сын Захар Елисеевич женился на богатой невесте Авдотье Васильевне.

Война 1812 года, разорившая многих купцов, несмотря на большой урон капиталу Третьяковых, не поколебала их дело, из чего многоопытные чиновники московские вынесли убеждение, что у умершего в 1850 году Захара Еписеевича имеются где-то большие ценности, происхождение коих было покрыто непроницаемой тайной. Дело продолжил его сын Михаил Третьяков.

Сыновья Михаила Павел и Сергей Третьяковы получили домашнее образование и всю жизнь были очень дружны. Нечасто бывает, чтобы имена двух братьев были столь тесно связаны и родственной любовью, и общим делом. В памяти людей они и сейчас живы как создатели огромной галереи русского искусства.

Они умело и обстоятельно повели торговое, а потом и промышленное дело. Им принадлежала известнейшая в России Новая Костромская мануфактура льняных изделий, успешно конкурировавшая с «американским хлопком».

Кроме того, Сергей Михайлович был избран в Москве городским головой и оба брата занимались благотворительностью, чем снискали большую признательность москвичей. Ими было создано весьма известное в Москве Арнольдо-Третьяковское училище для глухонемых.

Когда Павел Михайлович Третьяков передавал Москве свою галерею, которую уже давно называли «Третьяковкой», он хотел сделать это без всякого шума, не желая быть в центре общего внимания и почитания. В своем заявлении в Московскую городскую думу от себя и покойного брата он писал:

«Желая способствовать устройству в дорогом мне городе полезных учреждений, содействовать процветанию искусства в России и вместе с тем сохранить на вечное время собранную коллекцию...»

Эту же мысль, что его бесценная коллекция должна принадлежать Москве, он, как последнюю волю перед кончиной, повторил и в духовном завещании в 1898 году.

И надо сказать, братьям удалось «материализовать» свои деньги и превратить в колоссальную национальную ценность, в огромное собрание живописных полотен (к 1898 году около 8 тысяч картин), скульптуры и икон XI — XVII веков.

У каждого из братьев были свои живописные пристрастия. Сергей Михайлович тяготел к западно-европейской живописи, а Павел Михайлович собирал реалистические полотна русских художников, начиная с 1856 года. Можно не сомневаться, что если бы не Третьяковы, то большая часть из того, что мы сегодня видим в главных залах галереи, оказалась бы за рубежом, в частных собраниях.

Безукоризненный вкус, образованность, дружба с В.В.Стасовым и художниками-передвижниками во главе с И.Н.Крамским помогали Павлу Третьякову ориентироваться в потоке картин и безошибочно приобретать лучшее.

После революции все дома, принадлежавшие Третьяковым, были национализированы большевиками и, по свидетельству дочери П.М.Третьякова Александры Павловны Боткиной, «люди, вооруженные винтовками и называвшие себя «комиссарами», несколько раз устраивали в доме обыски. Искали в подвалах сейфы с драгоценностями и «буржуйское вино»...

Удивительно, что таинственные сейфы и клады, и не только Третьяковых, не давали покоя властям еще много лет спустя. Анастасия Платоновна рассказывала, что в конце 30-х годов на старых кладбищах, ссылаясь на особое разрешение и без особой огласки, стали разрывать могилы «царских сатрапов» в поисках драгоценностей. «В те годы даже покойникам не стало покоя, — говорила она ворчливо, — вскрывали фамильные склепы, разбивали гробы... Для безбожников этих не было ничего святого!»

Действительно, подобные действия властей сейчас кажутся настолько кощунственными, что им плохо веришь. Однако будучи в командировке в Ленинграде, я нашел время побывать в Александро-Невской лавре на могиле М. В Ломоносова. Меня сопровождал 38-летний директор Лавры. Я невольно обратил внимание на то, что в старой части кладбища могильные памятники неправдоподобно скученны и располагаются так близко к друг другу, что протиснуться между ними бывает крайне трудно.

В ответ я услышал нечто невероятное:

— Большинство старых памятников, включая времена Екатерины II, имеющих историческую и художественную ценность, сохранены, но передвинуты со своих мест, а остальные уничтожены. Поэтому многие надгробия хранят под собой в земле совсем других покойников.

Директор подтвердил, что в 1938 году и позднее в Лавре вскрывались многие могильные склепы даже под полом церквей, в надежде найти в гробах драгоценности.

А что же произошло с сокровищами Третьяковых?

Недавно я побывал в бывшем особняке братьев-меценатов. Несмотря на переделку и перепланировку внутренних помещений, попытался мысленно представить интерьер и убранство, которое здесь было 100 лет назад.

Первое, что бросается в глаза — чрезвычайная добротность и незыблемая прочность стен, потолков и лестниц. В окнах с полукруглым верхом сохранились дубовые фрамуги и прочные стекла. На рамах толстенный вековой слой краски, которую наносили слой за слоем...

На первом этаже огромные окна. Это свидетельствует о том, что при Третьяковых здесь было нечто вроде фойе, с тяжелыми портьерами. Входивших встречал слуга, принимал шубу, шапку, трость, перчатки и шел докладывать хозяину о визитере, неся на небольшом подносе визитную карточку.

Сохранилась лестница, ведущая в подвальное помещение, она не очень широкая, из чего можно заключить, что сейфы, если они позже были отсюда извлечены, были примерно в рост человека.

Однако, вполне возможно, что сейфы были много больше и их вообще не извлекали на поверхность. Они просто были передвинуты на несколько метров и оказались в подвале Международного торгового банка, монументального здания с часами на фронтоне, где сейчас помещается Мосбизнесбанк... Но это лишь одна из версий. Вопрос о нынешней судьбе сейфов с сокровищами знаменитых братьев Третьяковых пока остается открытым.

Лев Вяткин