Таким образом, подъемный мост после завершения строительства мог служить надежной преградой, по крайней мере, для зверей. От нападения людей мы могли обезопасить себя, если были дома, при помощи пары цепей — стоило подняться по ступенькам на опорные столбы и там, наверху, привязать подъемную часть к поперечным балкам или заклинить балки-противовесы поднятого моста столбиками, для чего я сделал тоже соответствующее устройство.

Итак, мост получился великолепным, несмотря на внешнюю грубость и неказистость. За ним можно было чувствовать себя как за каменной стеной. Хотя, конечно, обрушить его мог один-единственный пушечный выстрел, да и к тому же ни ширина, ни глубина ручья не были достаточным препятствием для переправы настойчивого противника. Со временем мы намеревались усовершенствовать сооружение.

Когда шло строительство моста, мальчики часто залезали на оба столба новых мостовых ворот, иногда ради удовольствия, а иногда, чтобы посмотреть на антилоп и газелей по ту сторону ручья, забежавших на некоторое время в наш прибрежный парк. Порой они паслись в одиночку, порой маленькими группами — на опушке леса либо в зарослях кустарника напротив Соколиного Гнезда. Антилопы, к удовольствию ребят, резвились и весело прыгали, но при малейшем шорохе испуганно вздрагивали и моментально скрывались в чащобе.

— Все-таки жаль, — сказал однажды Фриц, — что эти грациозные существа не приручены! Представляете такую картину: мы тут работаем, строгаем и пилим, а они приходят на водопой.

— А что, если положить им солевой лизунец? — спросил Эрнст. — Может, газелям придется по вкусу?

— Что еще за солевой лизунец? — удивился Фриц.

— Лизунец, — объяснил я ему, — это большой ящик из досок или балок, высотой до четырех футов, солидной емкости. Его сооружают в глухом месте леса или парка, где собираются поохотиться. Ящик специально заполняют соленой глиной, плотно ее утрамбовывают и втыкают в нее еловые ветки, чтобы ввести зверей в заблуждение. Дичь сразу собирается, лижет с удовольствием глину, а вблизи стоит охотник и выжидает. Иногда строят шалаш, чтобы иметь возможность понаблюдать за дичью, например, это важно для художника-анималиста.

— Ой, о-о, отец, — в один голос вскричали все, — надо обязательно заложить такой же лизунец! Можно будет отстреливать или отлавливать даже оленей, кабаргу, газелей, буйволов, короче, целый зоопарк великолепной дичи.

— Ну хорошо, горе-охотники! — сказал я. — Увидите, что лизунцы пригодны и в наших условиях. А теперь дайте мне передохнуть, устал от ваших бесконечных просьб и вопросов.

— Хорошо, отец, давай мы тебе поможем. Принесем, что скажешь, и сделаем все, что только тебе угодно, — вырвалось почти одновременно у моих ребят. — Ведь охотничий промысел выгоден, да и для здоровья полезен.

— Ну, добро, раз уж не терпится, сделаем, — ответил я. — Но помните, что придется отъехать на далекое расстояние. Готовьтесь!

— Спасибо, спасибо, дорогой отец! Тысячу раз спасибо! — возликовали все. — Снова будем путешествовать, охотиться и открывать новое и неизведанное. Строительство моста оказалось скучным делом!

— Тогда я хочу отыскать место, — взял слово Эрнст, — где можно с наибольшим успехом заложить лизун.

— А я хочу подготовить на дорогу пеммикан, — заметил Фриц, — для этого у нас еще достаточно медвежатины.

— А я хочу подобрать голубей и держать их наготове, — вступил в разговор Жак. — И я знаю для чего, но пусть это останется государственной тайной.

— А я позабочусь о средствах передвижения, — сказал Франц. — Или, если Фриц хочет, погрузим его каяк, тогда можно будет проплыть вокруг Лесного бугра.

По этим репликам я догадался: мальчики уже давно обсудили между собой такую вылазку. Но я не возражал и не спорил. Время года было подходящим для походов, погода стояла прекрасная. Кроме того, была важна перемена в занятиях.

Фриц отправился к матушке, работавшей неподалеку на плантации, и очень вежливо попросил выделить ему несколько кусков медвежатины для приготовления пеммикана.

— Сначала, мой дорогой, — сказала матушка, — ты должен мне объяснить, что это за пеммикан и для чего он.

— Это североамериканский сухой паек, — объяснил Фриц, — его берут с собой канадские торговцы пушниной, когда отправляются в дальние торговые поездки к дикарям. Он состоит из медвежатины или оленины, размолотой в муку, и даже в малых дозах очень сытный. Его легче и удобнее нести с собой, нежели другие продукты.

— А ты тоже готовишься в длительный вояж? — продолжала расспросы матушка.

— Да, мы надумали прогуляться, — ответил Фриц, — и не хотели бы, чтобы наши запасы еды понапрасну пропадали бы дома.

И хотя матушка отнюдь не была в восторге от предстоящей экспедиции, она все же, как обычно, уступила нашим уговорам и даже помогла, вызвав всеобщее любопытство, приготовить пеммикан. Оказывается, мясо следовало нарезать, мелко порубить, размять и растереть, потом еще просушить и просеять. Мы приготовили так много продуктов, что я запротестовал. Можно было подумать, что человек двадцать отправляется на все лето на заработки. Особенно много получилось пеммикана — блюда не только съедобного, но и вкусного, как показала дегустация.

Позже мальчики отыскали много мешков, засунули в них корзины, в которых обычно носят некрупную живую птицу, изготовили из тонкой проволоки петли или силки для поимки птиц и вообще вооружались, будто заправские браконьеры. Я с улыбкой наблюдал за их приготовлениями. Для перевозки такого великолепия определили старые сани-волокушу, которые еще раньше были поставлены на колеса от пушек. Выбрал сани только потому, что легче везти. Их смазали, укрепили и под вечер в канун отъезда загрузили съестным, боеприпасами, походной палаткой, каяком Фрица и массой других вещей.

Наконец наступило долгожданное утро, все уже были на ногах. Я обратил внимание, что Жак с таинственным видом пронес к повозке две пары европейских голубей и осторожно поместил в корзину с мешком. Это были крупные, темного окраса, с короткими носами и с красными кругами вокруг глаз «турецкие голуби»,[71] получившие, если не ошибаюсь, такое наименование от Бюффона.[72]

«Ага, — смекнул я, — кажется, парень умно придумал. Если пеммикан придется ему не по вкусу, будет замена. Только какое это лакомство — мясо старых голубей?»

Я дал сигнал выступать в поход. Неожиданно матушка заявила, что хочет провести день в мире и покое и желает остаться дома-Потом Эрнст, пошептавшись и посмеявшись предварительно с Фрицем и Жаком, отказался от экспедиции. Тогда и я решил не идти, а взамен с помощью Эрнста выполнить одну из просьб матушки — например, изготовить сахарную мельницу, или, точнее, пресс для отжимания сока сахарного тростника.

В поход мы отпустили оставшуюся отчаянную троицу, дали ей в дорогу много наказов и советов. Конечно, мальчики, выслушав все, тотчас о них забыли. И вот уже Фриц и Франц на тягловых животных, а Жак на страусе проскакали через мост. Рядом с ними с грозным лаем бежали Буланка, Каштанка и Поспешилка. Их лай долгим эхом звучал в скалах, пугая и поднимая в воздух дичь.

Я сразу принялся обдумывать устройство пресса для сахарного тростника. Он должен был состоять из трех покоящихся один на другом цилиндров наподобие пресса виноградного. Приводить их в движение могли наши собаки или Буян с Ревушкой. Поскольку за основу бралась известная конструкция так называемой сахарной мельницы, я не счел уместным пускаться в пространные объяснения. Достаточно сказать, что на всю работу ушло несколько дней прилежного труда, причем мне усердно помогал Эрнст, а иногда на помощь приходила и матушка.