Мстислав направил корабли к Превлаке. Снова надо было отстоять этот город. Внезапно из-за мыса показались сначала мачты, а потом и паруса хорватских кораблей. «К бою!» — раздалось рядом с ухом. Моряки забегали, вооруженная пехота вытащила из ножен мечи и проверяла их остроту. Мстислав не успевал отдать команды, они исполнялись. Оба судна хорватов стояли боком к кораблям Мстислава, обнажив свои маломощные пушки. Ядра пока не долетали до которцев. Дальнобойное орудие стояло лишь на флагманском корабле (как раз захваченном у хорватов вначале войны).
Пропустив вперед две невооруженные шхуны, Мстислав приказал следовать четко за ними и начать разворачиваться. Шхуны прикрыли его корабль и взяли на себя основной удар пушечного огня. Люди с криками вываливались за борт, языки пламени гуляли по палубе. В этот момент шхуны разошлись по сторонам, закрывая своими бортами борта хорватских парусников, и бриг Мстислава оказался между ними. «Огонь по обоим бортам!» — грянуло с капитанского мостика. «Абордаж!» — почти в один голос закричали на которских кораблях. Дав еще пару залпов по хорватским морякам, вся боеспособная пехота тоже пошла на абордаж.
Удача сопутствовала Мстиславу. Роза манила своими огнями. Сумерки сгущались, высадиться на берегу было проще простого. Было еще не поздно повернуть на Превлаку и вернуться в Херцог-Нови.
Пять минут спустя три уцелевших корабля вошли в порт Розы. Воины спрыгивали с кораблей и устремлялись в город. В вечерней мгле звенел металл, слышались глухие удары сабель о щиты, пушки с кораблей били по позициям хорватских стрелков. Мстислав помнил, что в Розе скапливались раненые воины. Расположение больницы было ему приблизительно известно, и уйма ядер была направлена на нее. Велико было его разочарование, когда, проходя по захваченному городу, он зашел в больницу и увидел там лишь десяток разорванных в клочья трупов. Все раненые ушли на передовые позиции. Такого жестокого сопротивления ему еще не оказывали. Множество храбрых которских воинов полегло ни за что в этом городишке.
Наутро, оправившись от ран, войско Мстислава переплыло пролив и зашло в порт Превлаки. Корабли встали на рейд, обнажив свои пушки и полностью перекрыв проход в залив для турецкой эскадры. Как ни вглядывались смотрящие в синюю даль моря, легкая дымка скрывала всю перспективу, говорят, однако, что некоторые матросы видели мачты больших кораблей вдали и по каким-то признакам определили, что это турецкие мачты. Мстислава встретили в Превлаке даже лучше, чем в родном Новом городе. Прием был великолепен. Пир был горой, девушки танцевали и обнажались перед ним, Драганом и его сотниками, вино лилось рекою, фрукты выпадали из переполненных корзин, танцы до утра и разговоры до рассвета. Между тем город готовился к обороне. Сигналов с херцог-новского берега не поступало, это означало, что догорающие Лучицы еще сопротивляются хорватам.
Немногочисленные уцелевшие воины из Суторины с ужасом смотрели на отсвет от пожара со стороны своей родины и не решались пойти к Мстиславу, которого с недавних пор оберегали тиватские дружинники. Наконец, он сам к ним спустился.
— Мстислав, воевода ты наш, что же это? Суторина вся в огне. А мы здесь!
— Не ропщите, вы же мужчины! Врага нельзя разбить, сидя дома, — бросил он и направился к себе в шатер.
Превлака встретила врага во всеоружии. Целый день продолжался штурм, однако хорваты на этот раз были лишены поддержки с моря, а сухопутные части не отличались выучкой и характером. К концу дня Мстислав приказал поднять ворота Превлаки и выпустил кавалерию. Обогнув холм, всадники вклинились в самую гущу хорватов. Первыми из пеших частей Мстислав пустил в бой суторинцев, пообещав им после победы начать наступление на Превор. Почти все суторинское ополчение погибло, штурмуя эту высоту. Однако и остатки хорватской армии рассеянными группами отступали к Молунару.
Еще не хватило времени, чтобы подобрать погибших и вынести раненых, на ратуше Херцог-Нови показался свет — это был условный сигнал. Хорватская армия подошла к городу и начал его обстрел. Мстислав приказал выстроить все войско, которое может ходить, прыгать на одной ноге и ползать. Бойцов едва набралось на пару сотен. «Такая армия под Херцог-Нови погоду не сделает», — подумал Мстислав. Ему предстоял сложный выбор: правила южан и данные обещания, как перед Йованной, так и перед суторинцами, говорили о необходимости преследовать отступающих хорватов, переплыть Суторину в районе Игало и кратчайшей дорогой устремиться к осажденному Херцог-Нови. Еще раз он окинул свою дружину. «Тихое течение Суторины могло унести еще пару десятков из числа этого сброда». Было ясно только то, что хорваты не остановятся на достигнутом. Надо было решать, куда направить войско. Превлака более не была стратегически важным пунктом. С одной стороны, захват Херцог-Нови решал проблему не только высадки десанта с турецкой эскадры (это можно было сделать и в Молунаре), но и прорыва турков к побережью из Ризана. С другой стороны — город продержится не менее пяти дней. За это время можно было не только отлежаться, но и попробовать собрать хоть какое-то подкрепление.
— Княже, послать корабль за подкреплением в Луштицу?
— Воевода, не двинуть ли нам войска назад по морю?
— Когда ж мы вернемся в Херцог?
— Цыц, — прикрикнул на них Мстислав. Южное добродушие его исчезло, северная рассудительность все более отчетливо проявлялась в голосе, — выпущенная стрела падает там, где встречает препятствие. Человек — та же стрела. Хочешь — сдайся, хочешь — увернись, а хочешь — найди причину и уничтожь ее. Причина же у нас одна: противник наш лучше вооружен. А по сему, насколько я понимаю, пока хорваты бросили все силы на штурм Херцог-Нови, мы выиграем для герцога равнозначный приз.
Обойдя все жилые дома Превлаки, Мстислав прибавил еще полторы сотни бойцов из числа местных жителей к своему не слишком сильному отряду. Затем он спешно погрузил всех на корабль и вместо ожидаемого «курс норд-норд-ост», раздалась команда «курс норд-вест, право руля, отдать швартовы!». Три корабля поплыли в сторону Дубровника. Между тем, осада Херцог-Нови продолжалась.
Подплыв к Молунару, которцы открыли с кораблей огонь. Под туманом, настланным дымкой от выстрелов, к берегу устремились четыре лодки с бойцами. Через час лазутчики дали знак, что крепость почти пуста. Не теряя людей, Мстислав пересадил добрую половину своего войска на лодки. В Молунаре и правда было очень мало войск. Хорваты понимали, что как только Херцог-Нови — ключевой город на северном которском побережье — окажется в их руках, они получат власть над бухтой. Также они понимали, что и которцы знают, что главная битва в этой войне будет под Херцог-Нови. И не в нраве южанина уклонится от прямой встречи с врагом. Поэтому хорваты не опасались, да и подумать-то не могли, что которцы осадят Молунар.
Никто и не готовился к штурму, по улицам, изредка отстреливаясь из аркебуз и, нападая из засад и то и дело вступая в рукопашные схватки, бегали разрозненные группы воинов. Артиллерия которских кораблей в считанное время разрушила крепостной вал и пушки молунарцев. Вошедшие организованным строем войска Мстислава последовательно очищали от хорватов квартал за кварталом. Стрельба в узких извилистых улочках продолжалась до сумерек. Главным достижением Мстислава стал захват складов аркебуз и оружейного завода. Не теряя времени, Мстислав вооружил всех своих людей новым оружием. Моментально слабенький отряд, не сравнимый даже с тиватским ополчением, превратился в грозный боеспособный полк.
Мстислав еще раз с тоской взглянул на Херцог-Нови. Залпы и крики продолжались. Город еще держался. Существенным препятствием для хорватов оказалась двухуровневая крепостная стена. Скорость стрельбы которских лучников, последовательно появлявшихся в бойницах первого и второго уровней, оказывалась быстрее скорострельности хорватских воинов, вооруженных огнестрельным оружием. Тем не менее, передовые отряды хорватов уже окружали крепость Херцог-Нови и, пользуясь преимуществом по высоте, преуспевали в попытках ворваться на окраины города. В скором времени верхний город перешел в руки молунарцев. Не успевшие покинуть свои дома и спрятаться в крепости жители безжалостно уничтожались. Хорваты проявляли жестокость, еще более страшную, чем это любили делать турки. Отрубленные части тела валялись на дорогах, ослепленные дети в ужасе кричали звериным воем и бегали в сумасшествии между стрелявших друг в друга войск. Подкошенные стрелой, они падали и словно с благодарностью за избавление от мук дальнейшей жизни склоняли голову и валились на камни.
