– Сень, дай мне пассатижи, – сказал он, уходя. – Кстати, ты ко мне на пять минут не заглянешь? Надо, чтобы кто-то подержал стремянку, она у меня шатается, а я все-таки выпил маленько…
– Пойду подержу! Что с тобой делать, а то сверзишься и съемки сорвешь.
– Ну как? – спросил Семен Романович, выйдя на площадку.
– Мне нравится! В ней маночек есть, хотя на первый взгляд ничего особенного, не красавица, а приглядишься – и глаз не оторвешь. Для Марты самое оно. Ты, Сеня, снайпер! А что у нее с личной жизнью?
– Леша, я тебя умоляю!
– Да ты что! Я просто спросил!
– Что ж я, не видел, как ты на нее облизывался?
– Да брось! Мне не до того сейчас! Сам знаешь, Натка с меня семь шкур содрала, я сейчас на мели, а какие ухаживания с пустым карманом? Это для молодых ребят… – тяжело вздохнул Алексей Иванович.
– Ты, главное, Мишке скажи, что она тебе понравилась – лишнее мнение нелишне.
– Да уж скажу, и притом искренне. Хотя она все-таки здорово зажатая.
– Разожмем, не впервой! Понимаешь, я печенкой чую – она то, что нам требуется. И она сможет целиком отдаться работе. Она не снимается параллельно еще в трех сериалах, не играет в театре, словом, целиком будет наша!
– Ладно, чего ты меня агитируешь? Побереги свой пыл для этих козлов-продюсеров!
– Ладно, Леш, тебе и вправду надо стремянку подержать?
– У меня стремянки вообще нет. Натка даже ее забрала.
– Да, Леша, умеешь ты баб находить!
– Просто я порядочный, а они нет!
– По-твоему, порядочных баб вообще нету?
– Я только одну знаю, Надьку твою. И то, пока дело до развода не дошло. Ладно, не злись, я пошел!
Следующий день Варя провела как в тумане. Шилевичи поехали с ней на студию, которая помещалась в цехах бывшей фабрики. Ее знакомили с кучей каких-то людей, мужчин и женщин, кто-то из них смотрел на нее с интересом, кто-то с сомнением, а кто-то, как ей показалось, даже с ненавистью. Ее фотографировали, просили спеть, потом напялили на нее показавшееся ей до ужаса безвкусным вечернее платье и заставили в нем взбегать по крутой высокой лестнице, потом явился знаменитый артист Бурмистров, утомленный красавец в абсолютном сознании своей неотразимости, глянул на Варю без особого восторга, обаятельно улыбнулся – и Варя сразу его возненавидела. Семен Романович же был с ним очень ласков.
– Димочка, друг мой, надеюсь, ты поможешь Варе на первых порах…
– Не волнуйся, Сеня. Все будет супер! Варвара, не бойся меня, я не кусаюсь! Чего ты зажалась?
– Вы какой-то слишком великолепный! Я с вами рядом просто замухрышка! – сама себе поражаясь, проговорила Варя.
Бурмистров расхохотался.
– Ладно, замухрышка, пошли!
– Куда?
– Порепетируем!
Варя беспомощно оглянулась на Семена Романовича.
– Да-да, Варюша, попробуйте сыграть махонькую сценку. И неважно, что текста не знаешь. Дима будет просто с тобой разговаривать, а ты отвечай как бог на душу положит, нам важно настроение. В двух словах объясняю смысл: Марта сидит в кафе. За одним из столиков она замечает красивого мужчину, он ей нравится, но она очень напряжена, ждет связного. Поэтому отводит взгляд от понравившегося мужчины. Вдруг он поднимается и идет к ее столику. Это очень некстати ей, а он заводит какой-то разговор, она отвечает невпопад, нервничает, и вдруг он садится за столик, говорит ей комплименты, а потом внезапно называет пароль. Ее реакция. Потом он начинает выговаривать ей, что она ведет себя непрофессионально, ну и так далее. Поняла?
– Поняла!
Бурмистров сел за столик. Варя за другой. Обвела взглядом помещение, увидела довольно большую группу людей, но сейчас ей было не до них. Вот взгляд ее упал на Бурмистрова. Сейчас у него было совершенно другое лицо. Сейчас от него было трудно оторвать взгляд. Ни тени презрительного великолепия. Просто очень мужское, очень красивое лицо. Она с трудом оторвала от него взгляд, взяла салфетку из вазочки, скомкала и смотрела уже только на свои руки, лишь изредка косясь на незнакомца, потом достала из сумки зеркальце, посмотрелась, поправила челку. Она сейчас ясно вспомнила эту сцену в сценарии. Вот кто-то вошел в кафе. Она пристально смотрит на вошедшего. Но в этот момент к ее столику подходит Вернер, она в некоторой панике, он садится за столик и произносит:
– Простите, я просто не мог не подойти, вы так напомнили мне мою мать…
– Знаете, это самый пошлый из приемов! – заметила Марта.
– А если это правда? Я могу показать вам ее фотографию. Смотрите, какое поразительное сходство, практически одно лицо!
– Кажется, и в самом деле есть сходство, – растерянно говорит Марта, то и дело поглядывая на дверь.
И тут он произносит пароль, она вздрагивает, изумленно смотрит на него, медлит с отзывом. Потом едва слышно произносит условную фразу.
– Вы ведете себя непрофессионально! В вас все выдает неопытного агента. Я откажусь иметь с вами дело!
– Боюсь, уже поздно, и поверьте, двух ваших фраз мне хватило, чтобы никогда больше не реагировать на вас как на мужчину. – Она сказала в точности то, что было в сценарии, у нее была замечательная память!
– Довольно! – крикнул Семен Романович.
Варя как будто очнулась. Бурмистров похлопал в ладоши.
– Молодец, реакция хорошая. Мне даже показалось, что последняя фраза относилась ко мне лично, а не к моему герою.
– Поверьте, ничего личного! – усмехнулась Варя.
– Надеюсь! Сеня, я должен бежать!
– Беги, Димочка, только скажи этим… что ты согласен с ней играть, – добавил он едва слышно.
– А что, вопрос так стоит?
– На всякий случай, ты же их знаешь!
– Нет проблем! Хотя девица и неопытная. Но не пустая хотя бы.
– В том-то и штука!
Бурмистров помахал Варе рукой и быстро исчез.
– Что, устала?
– Так, чуть-чуть…
– Ну все, ты пока свободна! Надя тебя отвезет домой.
– Семен Романович, скажите…
– Детка моя, пока ничего сказать не могу! То есть что касается меня, я более чем доволен, Димка тоже, это немаловажно. Однажды он категорически отказался сниматься с одной девицей и сумел настоять на своем. Ну, если режиссер и главная звезда согласны… Это много значит.
– Варюша, поехали, – обняла ее за плечи Надежда Михайловна.
…– Ну, что скажете? – с вызовом спросил Семен Романович, когда все причастные к процессу лица собрались в переговорной.
– Она ничего… – неуверенно проговорил продюсер.
– За этим должно последовать какое-то «но»? – вскипел Шилевич.
– Этих «но» до фига и больше!
– И что же это?
– Ну, во-первых, она неопытная… – вступил один из сопродюсеров.
– Опыт дело наживное. Но она талантливая!
– Ну, это громко сказано, она не более чем способная. К тому же она… толстая! – подал голос исполнительный продюсер.
– Толстая? – поперхнулся от злости Семен Романович. – Она толстая? Она просто женщина, а не вобла! Нет, это надо же… Впрочем, она, вероятно, согласится похудеть на два-три кило, не проблема, хотя я терпеть не могу снимать сушеную тарань вроде вашей Турковой! Ну, а еще что?
– Ну, морда-то не медийная! Раскрутка нужна. Причем с нуля! А это денег стоит!
– Денег стоит все! А с нуля раскручивать легче, между прочим! Нужна просто хорошая легенда и все дела! Конечно, если вы рассчитываете снимать в этой роли Туркову, то снимать вы ничего не будете, просто нечего будет снимать! Надежда Михайловна не отдаст вам сценарий, а я пойду снимать в «НТВ-кино». Или в «Домфильм», меня давно зовут. И это мое последнее слово. Всего наилучшего!
– Семен Романович, ну что вы так взбеленились, о Турковой речь вообще не идет…
– А о ком идет?
– Может, посмотрите Валюшенко?
– Этот кусок мяса? Она же не умеет играть, только губки дует да рыжими патлами трясет. Хотите с ней спать, это ваши проблемы!
– А вам так хочется спать с этой альпийской коровой? Ради бога, но не за наш счет!
