— Здравствуй, Соня! Я зашла к тебе сказать. что сегодня в пять часов назначено собрание студентов. Будут требовать смертной казни каким-то новым изменникам нашей Советской Родины. Явка обязательна. Идем… — сказала войдя к подруге вузовка Оля. И, целуя, шепнула на ухо:

— Важные новости.

Подруги вышли на улицу. Стоял морозный декабрьский день. Под пушистым покровом снега Москва казалась приветливее и наряднее. Падал редкий снег. Пушинки его медленно плыли в воздухе и, как бы нехотя, опускались на землю.

Свернули на широкий бульвар. Соня огляделась по сторонам. Прохожих было мало.

— Ну, не томи душу, — сказала Соня, беря Олю под руку. — Какие новости?

— Мать Екатерина в Москве.

У Сони захватило дух. В Москве, этом осином гнезде большевизма, — мать игуменья Екатерина, неуловимая большевиками создательница нескольких десятков тайных женских обителей в России, одна из крупнейших церковных деятельниц потаенной катакомбной русской Церкви.

— Господи, да как же она решилась, — с ужасом прошептала Соня, — ведь ее здесь неминуемо схватят.

— Бог хранит пришельцы, — спокойно ответила Оля словами псалмопевца и продолжала:

— В Москве закладывается Ново-Страстной монастырь. Мать Екатерина приехала его устроить. В самый рождественский сочельник будет постриг двенадцати монахинь. Тетя Даша моя будет одной из двенадцати. А я поступаю приходящей послушницей-белицей.

— Оля, милая, ты в свое время привела меня ко Христу, — схватила Соня за руку любимую подругу. — Теперь ты должна помочь и мне вступить на путь прямого служения Церкви. Я тоже хочу, как и ты, статъ невестой Христовой.

— Затем и открыла тебе нашу тайну, сестричка моя! — крепко обняла Оля Соню. — Я уже говорила о тебе с матерью Екатериной, она благословила.

— А нам тоже нужно особое одеяние? — спросила Соня.

— Да, подрясник из темно-серого ситцу. Его можно достать в нашем вузовском кооперативе. Я тебе дам образчик. Зайдешь ко мне завтра. Себе я уже купила. Ну, прости пока, надо еще одно поручение матушки Екатерины исполнить.

Подруги расстались.

В белошвейной мастерской № 9 Мостексттреста шла горячая работа, По случаю приближающегося Нового Года было много заказов, особенно от советской знати. Работали частенько и сверхурочно до глубокой ночи. Мастерская № 9 славилась на всю Москву красотою и изяществом работы и аккуратностью ее исполнения. Ей делали заказы жены видных коммунистов, и она была как бы под их негласным покровительством.

Заведующей мастерской была старая еще дореволюционная портниха Анна Борисовна, женщина серьезная, старая коммунистка еще довоенного набора, побывавшая в тюрьмах и ссылке при старом строе.

Властная, прекрасная организаторша Анна Борисовна сумела внушить к себе уважение и доверие со стороны коммунистических верхов. Все у нее всегда было в порядке, а потому ее не беспокоили ревизиями, контролями, не приставляли к ней политкомов и прочих прелестей советского режима,

Здоровым русским инстинктом Анна Борисовна давно поняла всю ложь коммунизма и, покаявшись, возвратилась ко Христу. Но внешне продолжала выдавать себя за коммунистку, чтобы иметь возможность быть полезной Церкви.

В свою мастерскую она подбирала работниц с особенным разбором и только верующих. Правда, приходилось иногда принимать насильно присылаемых, но те обыкновенно не удерживались. Анна Борисовна требовала очень серьезного отношения к работе, добросовестности и усидчивости, а этого комдевицы с протекцией не любят. Во время работы всякие шуточки тоже не позволялись, и чуждый элемент быстро отсеивался. Анна Борисовна вскоре после смерти Патриарха Тихона увидела, что с дозволенной соввластью Церковью Митрополита Сергия дело иметь невозможно, можно легко попасться. И ушла в катакомбы. Там, по Божьему смотрению, ей удалось сблизиться с матерью Екатериной, и бывшая революционерка стала верной духовной дщерью игуменьи.

Мечтой Анны Борисовны было принять святую схиму, облечь в нее наиболее верных сотрудниц и создать маленький монастырек. Но она понимала, что в советских условиях это дело очень опасное. ГПУ сумело внушить массам, что оно обладает сверхчеловеческим нюхом и от его ока укрыться невозможно…

«Страшен бес, да милостивъ Бог!» И те русские, которые сохранили в сердце Бога, тем самым получили как бы иммунитет от страха перед ГПУ… Анна Борисовна стала методически осуществлять свою мечту претворить коммунистическую мастерскую в женский монастырь. Из года в год процеживала она состав своих мастериц. В подвальном помещении, где находился склад материалов, она устроила тайную моленную и школу, где иногда с избранными и окончательно проверенными работницами проводила в молитве и чтении духовной литературы целые ночи напролет. Месячные свои летние отпуска Анна Борисовна проводила на родине, на Урале, где имела главное местопребывание и мать Екатерина.

В последнее лето было окончательно условлено, что советская белошвейная мастерская № 9 в Москве превратится в православный женский монастырь.

Мать Екатерина получила на сие благословение от первосвятителя потаенной Русской Церкви Митрополита N.

Владыка Митрополит поручил произвести постриг сестер новоустрояемого монастыря Епископу Николаю, который жил недалеко от Москвы и по служебному положению, им занимаемому в советском государственном аппарате, мог свободно ездить в красную столицу.

Наступил Рождественский сочельник.

Целую ночь накануне подвальное помещение мастерской убиралось под торжественное богослужение. Трудились во главе с Анной Борисовной двенадцать работниц — будущие монахини.

Из пустых ящиков соорудили святой престол и жертвенник и покрыли белой материей. Вместо иконостаса укрепили на рамах две большие, писанные на полотне, иконы Спасителя и Божией Матери. За престолом тоже на раме утвердили написанное масляными красками Распятие.

Из ящиков же устроили аналойчики и к ним прикрепили свечи. Даже коврик перед престолом положили. Все, как полагается. Дария Матвеевна, тетя Олина, заведывающая складом, вся сияла радостью, что так ладно устроилась у них монастырская церковка. На всякий случай все заставили доверху пустыми ящиками. Склад, как склад…

Самый сочельник прошел в усиленной работе. В Москве в ночь под Рождество союзом безбожников было назначено несколько балов и маскарадов, и запоздавшие советские модницы наседали на мастериц со всякими переделками, поправками и т. п.

Под видом запоздалых заказчиц в мастерской остались наши подруги Оля и Соня, а также еще несколько женщин и девушек, хорошо известных Анне Борисовне или ее ближайшим сотрудницам.

Епископ Николай под видом рабочего электротехника прошел еще днем в подвальное помещение и там остался.

Туда же сошла игуменья Екатерина. Она была одета в крестьянскую одежду, имела на голове кичку и была повязана темным платком.

Внизу Владыка и мать игуменья облеклись в иноческие одежды, причем вместо камилавок оба на головы надели скуфейки, поверх которых Владыка накинул надметку, а мать игуменья апостольник.

Вполголоса вдвоем вычитали царские часы и отслужили праздничную вечерню.

Высоким чистым альтом чуть слышно пела мать Екатерина на клиросе, сделанном из тех же ящиков, дивные песнопения рождественской вечерни: «Что Тебе принесем, Христе, яко явился еси на земли яко человек нас ради, каяждо бо от Тебе бывших тварей благодарения приносит: ангелы пение, небеса звезду, волсви дары, пастырие чудо, земля вертеп, пустыня ясли… Мы же — Матерь Деву, иже прежде век Боже, помилуй нас».

— И мы Господи, ныне приносим Тебе в дар двенадцать дев. Приими их Сладчайший Иисусе, как жертву чисту, искупительную за заблудший русский народ, день Рождества Твоего Святаго вот уже двадцать лет кощунственно сквернящий! — духом молилась мать Екатерина.