Странно, но и я и он мгновенно успокоились. Со всех сторон посыпались удивлённые и испуганные вопросы на тему: "Что вам понадобилось-то друг от друга?!"

— Мы поцапались из-за похода, — спокойным тоном объяснил я, снимая с плеча руку Сергея. — Всё в порядке. Мы всё-таки выступаем. Да, Сань?

— Да, Олег, — нейтральным тоном отозвался он.

Игорь Басаргин

Ветер воздвигнет громады седых облаков,

Чтобы навеки рассеять в лазури небес.

Выстроят зодчие замок на веки веков…

Годы мелькнут — на развалинах вырастет лес.

Двое клянутся в любви до скончания лет

И с упоением верят друг другу, хотя

Сдержат, не сдержат они свой красивый обет —

Кто это вспомнит каких-то полвека спустя?

Наша покорность судьбе, или споры с судьбой,

Духа порывы и жизни размеренный труд,

Страсть, и надежда, и вера, водившая в бой —

Пыль на ветру. Мимолётная пыль на ветру…

Чёрная вечность безлико глядит мимо нас.

Мчатся песчинки — гордыня, веселье и страх,

Мчатся, мерцая, и гаснут в положенный час…

Скоро утихнет и ветер, вздымающий прах.

Совести груз (ибо каждый успел нагрешить!),

Кривда и правда, венец или бремя оков,

Суетный скарб или чистые перлы души —

Всё это тени плывущих в ночи облаков…

Наги войдя, мы окончим свой путь налегке.

Разницы нет между тем, кто взыскует небес —

Или всю жизнь копошится, как червь в нужнике…

Пыль на ветру…

Или разница всё-таки ЕСТЬ?!.

* * *

Всё-таки весьма нудное занятие — идти, если это не прогулка по собственному желанию, а средство передвижения. Даже если кругом весна. Даже если кругом вообще Греция и в частности очень красиво.

— А что это за гора? — поинтересовалась догнавшая меня Наташка Мигачёва, кивая на

величественный пик, поднимавшийся прямо по курсу — широкий, укрытый до половины ковром свежей весенней зелени, а дальше расчерченный тёмными изломами. Самую

215.

вершину, рисовавшуюся в бирюзовом безоблачном небе, венчала ослепительно-белая снеговая шапка.

— Знаешь, — заворожённо сказала Танюшка, — по-моему, это — Олимп.

— Да, это Олимп, — подтвердил один из ребят Франсуа.

— Гора богов! — вырвалось у меня, и я невольно остановился, восхищённо рассматривая

прославленную гору.

— Гора богов, — Франсуа, голый по пояс, подошёл ко мне и указал в направлении горы. —

Завтра утром переправимся через Пиньос. Потом ещё два дня — и окажемся на оконечности полуострова. А там рядом Спорады.

— Ты говорил — к нам кто-то ещё присоединится? — я смахнул со лба пот. Франсуа

кивнул:

— Да, и как раз здесь. На склонах Олимпа обосновался Тезис Фарискос со своими

ребятами и девчонками. Он-то как раз готов воевать против Нори — итальянец убил его девчонку, просто сил было маловато у одного…

— Олег! — крикнул Андрюшка, стоявший в полусотне метров впереди. — Наши дозорные!

Игорь Басаргин и один из мальчишек Франсуа, уходившие в передовой дозор, опрометью выскочили снизу, из-под холма.

— Негры, Олег, негры! — Басс подскочил ко мне, сжимая шпагу в руке. — Не меньше

полусотни!

Я оглянулся на Франсуа.

Тот пожал плечами и обнажил саблю.

* * *

Двое негров прошли мимо меня — протопали широкие ноги, украшенные браслетами из перьев. Следом — ещё двое… эти остановились точно напротив меня, и я напрягся: увидели?! Догадались?! Сейчас приколют к земле ассегаем или ятаганом…

Нет, пошли дальше. Прижатое к земле ухо уловило слитный топот — идут.

Я трижды пискнул мышью. В узкую щёлку между землёй и краем накидки, сквозь былки травы, я видел приближающихся чёрных. Их было десятка три, не меньше, они шли во всю ширину тропки, срывая и нагибая без нужды листву и ветки. Чёрными отсветами блестело оружие.

Тридцать шагов. Двадцать шагов. Десять шагов.

— Рось!!!

Левой рукой я отбросил накидку, одновременно вскакивая на колено и взмахнув рукой. Передний негр схватился за маску и рухнул на спину, под ноги шарахнувшимся товарищам — нож попал ему в глаз; ещё кто-то упал накрест с ножом в затылке; наискось — так же, на колене, — стоял Олег Крыгин, а его топор уже торчал в спине падающего негра…

Ага — четверо из передового дозора бегут обратно — добро пожаловать! Арнис и Сашка Бубнёнков прыгнули мне за спину, о тылах можно не думать — вперёд!!!

— Рось!

Навстречу — вой, скрежет и визг…

Над верхним краем щита — молниеносный укол сверху вниз. Дага перехватывает и отбрасывает чужой ятаган; удар палаша отбивает в сторону летящую толлу — рраз! А разойтись у вас не получится, кусты не дадут… а нам очень даже неплохо — за кустами мелькнула фигура Игорька Летягина, атакующей змеёй метнулся кистень, с коротким стуком проломив затылок одному из моих противников. Потом Сморч выскочил на тропинку, с низким угрожающим воем перекидывая в руках топор. Один из двоих оставшихся негров повернулся к нему, закрываясь щитом и размахивая ассегаем. Против меня тоже остался один — со щитом и ятаганом. Первый — тот, которого я ударил палашом — был мёртв, я угодил ему точно между ключиц. Тот, которого "ошарашил" Сморч, тоже не двигался — ремень кистеня шёл от его окровавленной головы, и убитый

216.

был похож на робота, выключившегося из-за обрыва кабеля.

"Поединщиков", как говорили наши предки, среди негров я не встречал, и мой последний противник не был исключением. Он скалился из-под маски, ухал, хрипел, размахивал ятаганом, как вентилятор… и отступал, пока не упёрся в кусты спиной.

— Настало время умирать, — не смог я удержаться от красивых слов, хотя знал: негр не поймёт. Мой палаш лёгким движением обвил ятаган негра невидимой спиралью… его клинок вместе с рукой перестал повиноваться хозяину и рванулся в сторону… дага вошла снизу вверх под щит, в пах — и повернулась в теле.

Негр рухнул к моим ногам и с воем начал корчиться у них.

Сморч тоже "закончил", и мы плечом к плечу бросились в драку. Рубка шла вовсю — негров было втрое больше, но на тесной тропе они не могли нас обойти, а Танюшка, Ирка Сухоручкина и Валька стреляли по ним сквозь листву из аркебуз — даже за шумом боя было слышно, как пули щёлкают по металлу и кости.

Навстречу мне, хромая, выбрался Андрюшка Соколов — он улыбался и опирался на меч. Левое бедро спереди у него было рассечено. К нему тут же бросилась Ленка Черникова; я ввинтился в драку.

Все рукопашные свалки похожи друг на друга, как счастливые семьи — я это много раз отмечал. В тесноте все толкаются, ожесточённо колют и рубят по мере возможности, и ни о каком фехтовальном искусстве речи быть не может. У меня выбили дагу (ятаган мой противник потерял вместе с ней, а через миг — потерял и жизнь; я проколол его насквозь в грудь), и я отбивал (точнее — отводил) удары перчаткой. В какой-то момент высоченный негр ударом щита сбли меня наземь, но я принял его животом на выставленные ноги, а в следующую долю секунды он уже валился с финкой Севера в ухе. Мне помогли встать на ноги.

— Ты что падаешь?! — засмеялся Вадим. С его бастарда стекала кровь.

— Ноги подкашиваются, — буркнул я. — Пора заканчивать.

— Да почти закончили уже, — кивнул Вадим и локтем вытер пот со лба. — Интересно, как там у Франсуа? Я посмотрю?

— Глянь, — кивнул я, поднимая свою дагу. — Эй, ещё раненые есть?!

— Бескровный удар по голове ранением считается? — осведомился Игорек Мордвинцев, придерживавший левый висок рукой. — Больно вообще-то… Древком копья огрели…

— Освобождение всё равно не получишь, — я поближе рассмотрел его висок. — Свободен.

— Что с человеком власть делает, — осуждающе покачал головой Игорёк. — Ой, больно!!!

— Что с Андреем? — я подошёл к Ленке, возле которой уже стояла и Олька Жаворонкова. Она мне и ответила: