Каким же образом духовное сообщество, несмотря на все эти сложности, умудряется существовать в течение тысячелетий и даже в наше время? Из-за растущей государственности, монополизации наше время – наиболее суровое для духовного сообщества. Почти везде разрушены традиционные механизмы отбора, вовлечения, возможности свободного нахождения духовного источника, свободного самоопределения в этом, свободного входа-выхода; все время сложно. И жатва не столь обильна, а работников еще меньше. Каким же образом оно существует? Почему человечество в своем глобальном инстинкте или саморефлексии все-таки как-то сохраняет это ощущение, знание, предчувствие – по-разному, в разных местах и разных временах – необходимости существования духовного сообщества? Можно сказать, что духовное сообщество – это такой институт человека, который человечество содержит на протяжении всей своей истории. Это только мы в нашем европоцентризме уверены, что мы создаем институт человека, что его не было. Во все времена, во всяком случае во все исторически фиксированные времена, существовало духовнее сообщество, занимавшееся человеком и его взаимоотношением с реальностью. Вот это и есть институт человека. И поэтому духовное сообщество существовало, существует и будет существовать. Это часть человечества, профессионально занимающаяся человеком. И если бы мы имели возможность проследить, как духовное сообщество выдавало свою продукцию на протяжении истории человечества в Великое Среднее, мы бы увидели, что оно сыграло колоссальную роль в истории человечества. Мало того, уже где-то на рубеже той и этой эры, скорее даже во времена V-IV века до н.э., духовное сообщество отрефлексировало невозможность переносить свои законы на все человечество и требовать от него такого пути развития. Оно уже отрефлексировало специфику того, что это другая жизнь – уже в районе IV-V веков до н.э. произошла саморефлексия, уже тогда. А ведь саморефлексия – это серьезная штука, Великое Среднее только начинает процесс саморефлексии – осознания себя как единого человечества за счет того, что создало глобальную проблематику, затрагивающую всех – атомную опасность, экологический кризис и прочее. Здесь только начинается саморефлексия, а в духовном сообществе эта рефлексия произошла, как минимум, две с небольшим тысячи лет тому назад.
Необходимость содержания духовного сообщества несомненна. Вы ведь сами понимаете, что если бы это не имело смысла, то в ходе исторического процесса оно уже давно бы погибло. Это не так сложно сделать как в отдельно взятой стране, так и во всех остальных вместе взятых, если бы это был вопрос формальный. Но поскольку это вопрос не формальный, это вопрос жизни человечества, то духовное сообщество существовало, существует и будет существовать. Это и есть институт человека, и когда мы сейчас слышим о том, например, что расширяется использование нетрадиционной медицины – это смешно. То, что мы называем традиционной медициной, существует совсем недавно, а то, что мы называем нетрадиционной, является действительно традиционной. Такое восприятие традиции отражает сдвиг оценки, который у нас есть, это естественно. Мы выросли в такой культуре, но люди, всерьез интересующиеся проблемами духовного пути, духовного сообщества, должны осознавать этот момент.
Как и во всяком другом деле, как и во всякой другой профессии, и в духовной традиции есть период голого энтузиазма под названием неофитство, есть период, когда это все работает на самоутверждение личности или индивидуальности. Освоение специфической информации, получение каких-то специфических навыков, чтобы занять свою территорию в социуме, утвердиться в качестве неповторимого элемента этого социума, и как в любой профессии, также неумолимо наступает момент выбора, когда ты становишься профессионалом, или потихоньку бросаешь это занятие, или остаешься любителем до конца дней. Это уже вопрос привязанности, любви, какой-то такой самореализации, внутренней необходимости… Поэтому существует знаменитый и столь часто мною повторяемый, ставший уже риторическим вопрос: куда деваются духовные искатели после тридцати пяти лет? Никуда они не "деваются", они просто начинают жить обычной жизнью, выяснив для себя окончательно, что другая жизнь их по каким-то причинам не устраивает. Это естественно, в этом нет ничего обидного. И если человек это осознает, то он все богатство, которое получил, пока ему удавалось жить двумя жизнями одновременно, прекрасно реализует в своей жизни и становится источником радости для окружающих и примером радостного, творческого, глубокого отношения к жизни, одухотворения ее. Если он этого не осознает, если в нем гордыня по-прежнему бушует, то, естественно, он начнет топтать, быть "анти" – бороться, разоблачать, короче говоря, не будет жить толком ни в этой жизни, ни в той, хотя эта жизнь включает в себя борьбу и разоблачение, чего совершенно нет в духовном сообществе, потому что такие глупости просто недопустимы для взрослых людей. Вообще духовное сообщество – это сообщество взрослых людей, в том смысле, о котором мы с вами не раз говорили: в смысле личной ответственности, беспощадного реализма, беспощадной устремленности. Это сообщество взрослых людей в полном смысле этого слова, поэтому там просто такие глупости уже не проходят. Если человечество в целом, условно говоря, в возрасте подростковом, когда саморефлексия только начинается, когда наломал столько дров, что повезло, если проскочил, а те, кому не повезло – те выпали в другую, меньшую часть человечества, т.е. в колонии и исправительно-трудовые учреждения или в больные, в брак социализации. Но духовное сообщество уже, можно сказать, в солидном, зрелом возрасте. В возрасте взрослого человека. Хотя я бы не сказал, что это старческий возраст. Можно сказать, что приблизительно возраст сущностной, если соизмерять с человеческим возрастом – в пределах тридцати пяти-сорока лет. Тут не надо преувеличивать. В многочисленных убежищах стало принято преувеличивать – "тысячелетние учителя". Это все совершенно ни к чему в духовном сообществе, духовное сообщество гораздо трезвее. Его романтизм беспощаден и поэтому напоминает трезвость обычной жизни и предельный реализм, я бы так сказал, который нам кажется чем-то вроде кощунства или жестокости, или еще чем-нибудь из этой серии. Для подросткового романтизма такая оценка беспощадного реализма естественна.
– У меня создается впечатление, что духовное сообщество – это сообщество одиночек, ищущих истину. Одиночек, потому что путь к истине у каждого свой. Но если их называют сообществом, то более глубинная связь у них есть, или это чисто условное название?
И.Н. – Я называю его сообществом, потому что каждая традиция создает определенные структуры, связанные с источником, т.е. с возможностью прихода людей в традицию с целью обучения и, естественно, со всевозможной работой, связанной с добыванием знания, его обработкой и передачей той части знания, которую считает необходимым передать данная традиция в использование Великого Среднего, и т.д. Кроме того, духовное сообщество есть живая цепь, поэтому оно не может состоять сплошь из тех одиночек в большом смысле этого слова. В нем одномоментно присутствуют все: и те, кто только подошел к порогу, и те, кто уже завершил свой путь. Это естественно. Кроме того, жизнь традиции, которая связана только со своим замкнутым социумом, типа монастырского или общинного, связана с обеспечением этого социума. Жизнь традиции, которая растворена, т.е. не имеет своего отдельного социума, связана с проблемами нахождения внутри общего социума. Это масса всевозможной работы. В каждой традиции очень немногие посвящают себя исключительно исследовательской работе в областях, находящихся "за концом пути". Чаще всего это происходит параллельно. Понятие "одиночка" в этом случае употребляется не в привычном смысле – человек, который живет отдельно и ни в чем не нуждается, а в том смысле, что это человек не только осознал, но и реализовал свою штучность. Одиночка он в этом смысле. Не нужно переносить это понятие автоматически из одной жизни в другую. В некоторых традициях есть, конечно, классическое одиночество – отшельник, замкнутый, вообще не выходящий на контакт с людьми, но это очень редко.
