Друзья засмеялись, отмахнулись от болтуна:

— Изыди, сатана… Не мешай — не мели…

Раздался резкий телефонный звонок. Альберто исчез, но через секунду появился.

— Хозяин, это тебя. К моему сожалению. — Аля?

— Боюсь, что нет.

— Меня же нет дома, — чертыхнулся Алексей.

— А ты не предупреждал, — развел руками Альберто. — Мне что? Могу сказать, что ты уже уехал на Сейшельские острова.

Алексей взял трубку, погрозил кулаком другу.

— Да-да, слушаю. Так. Так. Хорошо, буду через пять минут. Как штык! — Бросил трубку. Буркнул: — Погуляли три веселых друга.

— А что такое? — сочувственно поинтересовался Альберто.

— Убываю в неизвестном направлении, — ответил Алексей, ища куртку на вешалке. — И все благодаря тебе, родной.

— Я думал, это мне, — признался Альберто. — Небесная птичка-синичка…

— О Боже! — ужаснулся Плахов. — Теперь все твои дамы будут меня терроризировать?

— Женский террор, брат, это… — Альберто мечтательно закатил глаза к потолку.

Из кухни выглянул Ляпин с тесаком.

— Куда герой собирается?

— Тсс! Большой-большой секрет, — подмигнул Альберто, — как у меня в штанах агрегат.

Алексей поправил портупею и куртку, посмотрел на друзей.

— Алю прошу не пугать стюардессами, общественницами, медсестрами, учительницами и…

— …и проваливай отсюда! — Двое вытолкали третьего, в шею из квартиры. — Твое дело служить Родине, служака, а наше — жить в свое удовольствие…

Хмыкая и сосредоточиваясь, Плахов быстро побежал вниз по ступенькам лестницы. Все быстрее, быстрее и быстрее. Потом прошел через мирный, солнечный, тихий дворик и мрачную, темную подворотню. У скверика парковалось три автомобиля, рядом с ними находились люди с характерными лицами, в штатском. Алексей направился к ним.

— Здорово, Потапов, — пожал руку лысоватому крепышу. — Что за парадный выезд?

— Приказ, Алексей.

— Случилось что-то? Я же знаю, что ты знаешь, Потапыч.

— Ничего не знаю. Знаю только одно: тебя, Плахов, на плаху к Председателю.

— Ой! — дурашливо воскликнул. — Лучше в пасть крокодила.

— Нет, отец родной, может, и пожалеет, а вот земноводное…

— Ладно-ладно, сдаюсь, — садился в автомобиль Алексей.

И три машины, стартовав, помчались с недопустимой для города скоростью по улицам и проспектам.

…Мчались по скоростной трассе, пока не свернули на бетонную дорогу, ведущую к военному аэродрому.

Затем проверка документов на КПП, и автомобили тормозят у вертолетной эскадрильи.

Плахов вышел из машины, навстречу ему спешил скромный, суховатый, похожий на бумажного бюрократа человек в цивильном костюме, улыбался.

— Здравствуй, Алеша. Рад-рад. Тебя ждем.

— Вижу, — ответил Плахов. — Родина всегда ждет своих героев.

— Вот именно. Спасибо тебе за службу, — протянул руку Председатель.

— Служу… — замялся Алексей, отвечая на рукопожатие.

— …Советскому Союзу! — улыбнулся Председатель. — Союз был, есть и будет! Вот здесь, — хлопнул себя по груди. Аккуратно взял собеседника под руку. — Алеша, значит, такие у нас дела-делишки. Мы тебе не сообщали туда… Сам понимаешь… Так что, Алексей, ты нас прости… — Решился: — Твой батя, Алеша, умер… Умер от сердечного приступа… Крепкий был генерал, а вот сердце…

Алексей внимательно посмотрел на Председателя. Тот выдержал взгляд.

— Когда это случилось?

— Неделю назад. Ты не волнуйся, сынок, похоронили честь по чести.

— А где?

— Кремировали то есть… И похоронили урну… Залпы были…

— А почему?

— Почему залпы были?

— Почему кремировали?

— Желание вдовы, кажется, — кашлянул Председатель. — Все будем гореть в огне.

— Странно, — задумался Плахов. — Отец завещал себя рядом с мамой…

— Алеша, Алеша, вся наша жизнь странная: хотим одного, получаем другое, — вздохнул Председатель. — У тебя какие планы на будущее?

— Планы? — развел руками.

— У меня виды на тебя, товарищ подполковник, — озорновато подмигнул Председатель. — Интересное, так сказать, предложение.

— И какое же?

— Новое назначение. С повышением.

— И даже с повышением?

— Ага. Пошли, сынок, полетаем. — И группа людей направилась к вертолетам. Председатель хмыкнул: — Отгадай загадку, Алеша. Летают, хотя и не птицы. Кто это?

— Не знаю, — пожал плечами Плахов.

— Это мы, сынок, — мелко засмеялся Председатель. — На вертолетах.

И через несколько минут шумные, винтокрылые, летучие машины трескуче взмыли в свободное, чистое небесное пространство.

Круг, который образовали молодые новобранцы в защитной, пятнистой форме, был шумен, весел и нетерпелив. В нем, как два петуха, бились в рукопашном бою двое. Были неумелы, неловки; бились на кулаках до крови.

Председатель и его окружение с любопытством смотрели этот «бой». Плахов досадливо морщился.

Наконец один из бойцов нанес сильный удар в лицо противнику, и тот, качнувшись, рухнул на землю. Кровь окропила пыль. Криками товарищи приветствовали победителя.

— Смена идет, Алексей. Хорошая нам будет смена, — сказал Председатель.

— Смена? — удивился Плахов.

— А ты не смотри, не смотри, что такие зеленые, как тополя. Будем учить. Вот создаем новую структуру, новую школу войск специального назначения. — Председатель махнул рукой в сторону казарм, стрельбища, полигона с препятствиями.

— Запретили же спецназ создавать, — заметил Алексей.

— А теперь разрешили. Есть приказ. Время у нас, брат, лихое. Нужна сильная, надежная рука. Если хочешь, стальная.

Круг вновь бурлил: там билась новая пара бойцов. И мелькали молодые окровавленные лица.

— Гладиаторы, мать их так! — ухмыльнулся Председатель. — Тяжело в учебе… Так что есть мнение, Алексей, назначить тебя начальником…

— Начальником? — изумился Плахов. — Меня?

— Тебя-тебя, дорогой. — Кем?

— Начальником школы.

— За что? — не понимал Алексей. — Почему? Председатель вздохнул.

— Ответственность большая, а у тебя опыт боевой, практической работы. И богатый опыт.

— Но я…

— Алеша, мы тебя понимаем, — похлопал его по плечу Председатель. — Однако и ты нас пойми: мы должны быть уверены в кадрах, которые готовим. Ты для этой работы…

— Списываете меня на свалку истории, — грустно проговорил Плахов. — Только по каким причинам?

— Причина одна: нам нужен практик для ускоренной подготовки этой… поросли, — кивнул в сторону, где шумел круг и мелькали окровавленные, озверевшие лица бойцов, собеседник. — Ты же знаешь, демократия должна уметь себя защищать.

— Ну, я, право, не знаю, — развел руками Плахов. — Слишком все это неожиданно.

— А я тебя и не тороплю, — сказал Председатель. — День-другой подумай. И помни, — поднял палец к небу, — как говорил товарищ Сталин: кадры решают все! И с этим утверждением трудно не согласиться!

Круг взорвался криками-воплями: два бойца рухнули в пыль, окропляя ее своей вишневой, молодой кровью.

За окнами гулял вечер. В чистую, стерильную кухню вошел Алексей. Осмотрелся. На столе увидел портативный магнитофон и записку: «Жми тут». Плахов улыбнулся, утопил клавишу и услышал:

Голос Альберто: Леха-Леха, вот пришла Аля, она сейчас все тебе… Что о тебе думает… Говори правду и ничего, кроме правды.

Голос Ляпина: Леха, я тебя уууважаю! А ты меня?

Голос Альберто: Куда ты, Ляп, со своим рылом?…

Голос Ляпина: У меня не рррыло, а морррда лица… Попрошу уважать в моем лице…

Голос Али: Алеша, ты где?… Мы тебя очень-очень любим.

Голос Ляпина: И уууважаем!

Голос Альберто: И споем тебе, родной наш друг, песенку, лично тебе посвященную.

Голос Ляпина: Кккрасиво говоришь, зараза. Дддда-вай споем!.. Дддайте я спою!..

Шум, крик, гам, споры, затем три голоса разболтанно заголосили: