Он шел параллельно Гартенштрассе. Ветер незаметно прекратился. Было так тихо, что он слышал, как падают снежинки, как поскрипывает колючая проволока.
Странно, подумал он, два года, проведенные здесь, принесли ему спокойствие. Иногда он месяцами не видел ни одной живой души, особенно в южном районе, где ввели автоматизированную охрану. Иногда он пару недель задерживался на одном месте, как сейчас, например… потому что у него были только две возможности — бродить и отдыхать. Он давно уже ничего не ел и не пил и уже не помнил, когда последний раз справлял нужду.
В своих убежищах — обычно это был картофельный погреб, не замурованный по недосмотру, или старый, военных времен, бункер — он мог лежать часами, наблюдая за работой муравьев, или как пауки плетут свои сети. Мной уже не управляют потребности, у меня нет желаний. На что мне они? Желания только рождают новые желания, которые надо любой ценой удовлетворять… вечно сосать пустое вымя вожделений…
Подставляя лицо падающему снегу, он брел вдоль тропы, по которой обычно ходили охранники. Он ни о чем не думал, ничего не чувствовал и ничего не желал. Ему удалось достичь статус-кво, идеальных взаимоотношений между душой и телом, между вожделением и смирением, инстинктом и самоуничтожением; он был совершенно пуст, если не считать гложущей надежды, что люди все же не совладают со своей жаждой убийства, пошлют первую ракету… и наступит зима, по сравнению с которой этот декабрь покажется тропическим раем.
Он шел, утопая в снегу по колено, босой, потому что давно уже не чувствовал холода, как, впрочем, и тепла… он шел… и вдруг перестал идти. Он перестал идти, потому что под ногами не было земли… она исчезла… и, ничего не понимая, он полетел в глубокую яму.
* * *
Протокол допроса I
Николаус Й. Рушахофф
МГБ, Лихтенберг
Присутствовали: Товарищ Райнике, Товарищ Вольф
Стенограф: Хайман
Архив МГБ, 11009
Райнике: Мы уже спрашивали ваше имя. Рушахофф? Это и в самом деле ваше имя? Звучит не особенно по-немецки… Может быть, вы из этих… выселенных? Я имею в виду, из Восточной Пруссии, из Кенигсберга? Вы качуб?
Рушахофф: Нет.
Вольф: В Демократической Республике Германия не числится гражданина с таким именем. Почему бы вам сразу не признаться, что вас заслали из Бонна?
Рушахофф: Меня никто не засылал. Я здесь добровольно.
Райнике: Тогда поставим вопрос по-другому: замешано ли здесь какое-то иностранное государство?
Рушахофф: Я никакому государству не служу.
Вольф: В вашем-то возрасте!.. Они уже не соображают, с кем имеют дело…
Райнике: Как долго вы находились в охраняемом районе?
Рушахофф: Полтора года. Примерно. Точно сказать затрудняюсь.
Райнике: Вы лжете. Это невозможно. Как вы могли выжить? Вы что, никогда не едите?
Рушахофф: Нет.
Вольф: А как же? Вы, может быть, копрофаг… как зайцы?.. О, боже, что с ним делать, Райнике?
Райнике: Первый раз вас видели в охраняемой зоне семнадцатого июня. Сколько раз с тех пор вам удавалось проникнуть в охраняемую зону?
Рушахофф: Я там был все время… не хотел уходить.
Райнике: Хорошо, в таком случае, с какой стороны вы пришли в первый раз… с западной?
Вольф: Или у вас есть сообщники на нашей стороне?
Рушахофф: Я здесь никого не знаю.
Райнике: С какой стороны? С востока или с запада?
Рушахофф: Не помню…
Вольф: Нам нужны имена, Рушахофф! Имена! Начните с шефов…
Рушахофф: У меня нет никаких шефов.
Вольф: Вы лжете! К тому же вы подкупали людей на нашей стороне! Поджигатель войны! Шпион!
Рушахофф: Я не…
Вольф: Смотреть на меня, когда я к вам обращаюсь! Это не шутки! Если понадобится, у нас есть средства, чтобы заставить вас говорить!
Райнике: Начнем сначала. Как вы сюда проникли? Парашют?
Рушахофф: Тогда это было нетрудно. Вы еще не достроили… я точно не помню, но была какая-то лазейка.
Райнике: Может быть, вы будете настолько любезны и расскажете нам, где ваши тайники?
Рушахофф: Тайники?
Райнике: Провиант… Взрывчатка… где это все закопано?
Рушахофф: Я ничего не закапывал.
Вольф: Троянский конь! Они тебя послали, чтобы взорвать стену, у меня даже сомнений нет. Знаешь, что мы в старые добрые времена делали с такими, как ты? С фашистами? На куски! Рот фронт! А теперь эти коричневорубашечники вроде тебя занимают высокие посты в Бонне. Ничего не изменилось! Демократия? Парламентаризм? Сплошное притворство!
Райнике: Я все же хочу получить объяснение, каким образом вы… в течение определенного времени, давайте не преувеличивать, Рушахофф… вы же не хотите нас уверить, что два года обходились без еды на ничейной земле… и все же скажите, когда вы проводили рекогносцировку, заряжали тайники…
Вольф: И не пытайся нам внушить, что ты беженец! Какого черта! Граждан с этим именем в ГДР нет!
Райнике: Позвольте продолжить… как вы избегали нашей сигнализации?
Рушахофф: Понемногу учишься, куда можно идти, а куда нельзя.
Вольф: Чушь собачья! У тебя есть и карты, и схемы. Хотел бы я знать, кто этот Иуда, кто снабжает тебя картами… Или это и есть твое задание? Карты?
Рушахофф: У меня нет никаких карт.
Райнике: А ловушки?
Рушахофф: Поначалу я ошибался… Потом дело пошло лучше… Подружился с собаками.
Вольф: Он умалишенный. Совершенно не в себе. И что с ним делать? Обменять на кого-то из наших?
Райнике: Рушахофф! Почему бы вам с нами не сотрудничать? Отвечайте!
Вольф: А почему бы ему не исчезнуть — так, чтобы никто не заметил?.. На какую разведку ты работаешь? Отвечай!
Райнике: Послушайте, Рушахофф. Все, что мы хотим, — чтобы вы нам немного помогли. Сделаем паузу, потом продолжим. Мы, понимаете ли, от своего не отступим, как бы вы ни юлили. Мы от своего не отступим… Хайман! Все записал?
* * *
Протокол допроса IV
Николаус Й. Рушахофф
МГБ, Лихтенберг
Присутствовали: Райнике, Филби
Стенограф: Хайман
Архив МГБ, 11009 д
Райнике: Доброе утро, Рушахофф… у нас сегодня особый гость… Господин Филби …
Рушахофф: Доброе утро… Когда вы собираетесь меня отпустить?
Райнике: Всему свое время… вы сможете уехать из страны, когда захотите. До этого мы просто хотим увериться в вашем… скажем так, желании сотрудничать и способности молчать. Мы надеемся, что в дальнейшем вы будете поддерживать с нами контакт. Если так случится, то контакты эти будет осуществлять господин Филби.
Филби: Доброе утро, Николаус.
Рушахофф: Доброе утро, Фюльби.
Филби: Филби!
Райнике: Наши данные, как ни странно, подтверждают ваши показания… похоже, вы действительно находились на охраняемом участке в течение указанного вами срока.
Рушахофф: Думайте, как хотите.
Райнике: Все это весьма необычно.
Рушахофф (молчит).
Филби: Вы довольно странная личность, Николаус…
Райнике: Очень странная.
Филби: Ваши уникальные качества… хотя бы то, что вы никогда не едите… И этот странный документ…
Рушахофф: Я никогда не чувствую голода.
Филби: Но вы ничего не ели с тех пор, как сюда попали… четыре недели, Николаус! Ни крошки хлеба! Как это тренируют?
Райнике: Может быть, вы верблюд, Рушахофф? Мера овса и масса жидкости… а потом вы можете ничего не есть и не пить хоть месяц, пока не дойдете до следующего оазиса?
Филби: Мы можем предложить вам определенные льготы…
Рушахофф: Какие льготы?
Райнике: Узнаете со временем.
Рушахофф: Когда вы меня отпустите?
Райнике: Скоро. Если вы будете сотрудничать. Товарищ Ким Филби, как уже было сказано, будет поддерживать с вами контакт. Вы, конечно, большой мастер… вам нравится ваша работа?
Филби: Ничего страшного, Рушахофф… Вы и будете продолжать работать, как работали, на вашу сторону… мы даже поможем вам ознакомиться с некоторыми секретными документами. Но в обмен на определенные услуги.
Райнике: Здесь совершенно нечего стыдиться, Николаус. Посмотрите на Филби… он продолжает выполнять свои обычные обязанности, теперь, правда, как дубль-агент.
Филби: И с двойным жалованьем!
Райнике: С тройным жалованьем…
Филби: С четверным жалованьем! Иногда…
Рушахофф: Чего, собственно, вы от меня хотите?
Райнике: На текущем этапе это сложно уточнить. Никогда не знаешь заранее, где понадобятся дополнительные усилия… Можете считать себя резервом, Рушахофф. Мобилизация будет иметь место только в крайнем случае… приказ может исходить исключительно от товарища Кима.
Рушахофф: А когда вы меня отпустите?
Райнике: Когда хотите… только дайте нам определенные обещания.
Рушахофф: Какая, впрочем, мне разница? Можете держать меня под замком. Выкиньте ключи, в конце концов. Мне нравится изоляция.
Филби: Вам кто-нибудь говорил, что вы странный человек, Николаус?
Рушахофф: А что странного в желании одиночества?
Филби: Что же, мы можем поместить вас и в другое место… у нас есть местечки, где двадцать человек теснятся на пяти квадратных метрах… годами… вы этого хотите, Рушахофф? В Москву или еще куда подальше? Можем устроить. В Москве я знаю много таких мест. Я там живу.
Рушахофф: Ради Бога!
Филби: Ну вот… я вижу, мы куда-то пришли. Товарищ Райнике, не могли бы вы оставить нас с Николаусом вдвоем на минутку, мы должны обсудить кое-какие детали… Это касается и вас, Хайман…
