Но потом я немного испугалась, потому что Шурик второе кольцо наручников защелкнул на запястье Жеки.

— Послушайте, может быть, не надо меня к нему приковывать. Может быть, лучше к двери или еще куда-нибудь.

— Не волнуйся, Жека тебя уже боится больше, чем ты его, — сказал Веня.

— Вот и я об этом же, человек от страха может все, что угодно, натворить. А если он захочет убежать? Он же меня потащит за собой, как собака консервную банку за хвостом, — я видела один раз в детстве, как мальчишки издевались так над собакой. Вы надо мной так же хотите издеваться?

— Не ты же его за собой потащишь, а он тебя, — сказал Веня, трогая машину с места.

— Тогда не понимаю: какое тебе удовольствие над своим приятелем издеваться, как над собакой?

Веня ничего не ответил, конечно — не каждое удовольствие можно выразить словами.

— Шура, — я посмотрела на него, — а что у тебя с рукой? Перелом?

— Перелом, перелом, — ответил Шурик со злостью.

— Это бывшая жена Владислава так с тобой? Неблагодарная. Ты ее сделал наследницей целого дома. А она так с тобой.

— Ты бы поменьше разговаривала, — недовольно сказал с переднего сиденья Веня.

— А я и не сказала ничего такого, чего бы здесь никто не знал.

Веня остановил машину. Я узнала место, куда меня привезли, — это был дом, где жила Галина.

В квартире Галины было семь или восемь комнат.

Веня проводил меня в одну из Них, я отодвинула плотную тяжелую штору" мне захотелось посмотреть хотя бы на фонари на улице, но я ничего не увидела — окна были разрисованы и превращены в какое-то подобие витражей.

— Веня, ты свободен, — разрешила я ему уйти.

Он как-то странно покачал головой, глядя на меня, словно чего-то не понимал.

— Нет, не свободен, — передумала я.

Веня снова посмотрел на меня. Теперь в его взгляде был грустный вопрос: «Ну, что тебе еще нужно?»

— Какое вы имели право отобрать у меня мой телефон?

Верните мне его.

— Маша, ты не представляешь, какой наивной и глупой ты иногда кажешься.

— А мне что, не идет быть наивненькой и глупой?

Он подумал немного и сказал:

— Идет. Особенно в сочетании с тем, какая ты есть на самом деле.

— А какая я, Вень? Расскажи мне, — попросила я чуть-чуть застенчиво.

— Все, до завтра.

— А мой телефон?

— Хорошо, завтра получишь свой телефон. — И он вышел, закрыв дверь на ключ. Я легла на диван и стала думать: почему они привезли меня именно сюда? Но едва ли на этот вопрос я могла бы ответить без подсказки. Но думала я недолго. Я была уставшей и измотанной. И я почти сразу уснула. Плохо просыпаться, если ты не знаешь, что на дворе: утро, день, вечер или ночь — настроение от этого сразу становится плохим, а если оно уже было плохое, тогда оно становится еще хуже.

Я поднялась с дивана, подошла к двери и постучала по ней. Ключ в замке повернулся, и я увидела Шурика.

— Чего тебе? — спросил он очень невежливо.

— Мне в ванную нужно, Шурик, ты меня проводишь?

— Пошли. — Он открыл дверь полностью и посторонился, но я заметила, как быстро он взглянул на мои руки, видимо, он боялся, что я захватила с собой какой-либо тяжелый предмет.

Он проводил меня до одной из ванных комнат, которых здесь было две. Я открыла дверь, переступила через порог ванной, обернулась и посмотрела на Шурика.

— А ты? — спросила я.

— Что я? — не понял он.

— Ты разве не пойдешь со мной?

Он уставился на меня, соображая, чтобы это могло значить? Но я не дала ему додумать его мысль до конца, а тут же вошла в ванную и закрыла за собой дверь. Конечно, он поймет, что я пошутила, но шутки бывают разными, а подобные оставляют сомнения, а что может быть лучше, чем заставить мужчину сомневаться, лишить его уверенности? Пусть сомневается, пошутила я или нет, хоть и думает, что пошутила, но в любом случае он пожалеет о своей нерешительности, а это то, что мне сейчас нужно, что нужно для моего плана — мужского раскаяния о прошлом и надежды на будущее. Но мне нельзя растягивать прошлое на годы, или даже месяцы, или даже дни — прошлым он должен считать упущенное мгновение, а будущим — следующую минуту.

Через четверть часа я приоткрыла дверь и выглянула из ванной. Шурик стоял на своем посту недалеко от двери. Я увидела его, а он увидел небольшую часть меня — мое лицо с глазами наивными и доверчивыми, руку, открытое плечо.

Моя кожа была покрыта капельками воды и, надеюсь, я выглядела соблазнительно.

— Шурик, ты не попросишь у Галины полотенце? — спросила я и оступилась как-то нечаянно, и моя нога, тоже вся в капельках воды, ступила на пол за дверь, так, что ее стало видно Шурику сантиметров на двадцать, а то и на двадцать пять выше колена, я тут же застенчиво убрала ногу обратно за дверь.

— Сейчас, — сказал Шурик, переводя взгляд с того места, где только что была нога, снова на руку.

Я ему улыбнулась, он невольно улыбнулся мне в ответ и похлопал глазами.

— Ну иди, Шурик, чего ты стоишь, — попросила я.

Он шагнул в мою сторону, не отрывая от меня взгляда, как мышонок от змеи.

— За полотенцем, Шурик, — подсказала я ему с нежным упреком.

— А, да. — Он повернулся и быстро скрылся за углом.

Он появился через полминуты с полотенцем в руке. Я взяла полотенце, скрылась за дверью и плавно закрыла ее.

Через две минуты я вышла из ванной.

— Ты будешь кофе? — спросила я Шурика.

Похлопав глазами, он кивнул.

— Я хорошо варю кофе, тебе понравится. Только надо спросить у Галины разрешения и поинтересоваться, где он.

— Где кофе? Я знаю.

— Все равно, не будем же мы без нее хозяйничать в ее квартире. И надо ее позвать.

— Она не будет, она кофе не пьет, — поспешил успокоить меня Шурик.

— Хорошо, тогда пойдем вдвоем, — поспешила успокоить его я.

Пока я варила кофе, Шурик по моей просьбе готовил бутерброды.

Мы сидели с Шуриком, пили кофе, я нежно смотрела на его большую шишку, которая осталась после того, как швырнула в него пистолетом, а он уставился в свою чашку и, молчал.

— Пойдем к Галине, посидим с ней, — предложила я Шурику, когда мы допили кофе и я ополаскивала чашки.

— А чего с ней сидеть? Она, кроме своей болезни, ни о чем больше не говорит.

Можно было подумать, что сам он рассказал мне массу забавных историй и я веселилась, как Коломбина, к которой заглянул Арлекин, пока Пьеро где-то там сочинял стихи.

— Пойдем. — Я направилась из кухни, где мы сидели.

Мне нужно было поговорить с Галиной. Но и не лишнее, чтобы Шурик немного подергался и понервничал, дожидаясь, когда сможет остаться со мной наедине.

— Здравствуйте, — поздоровалась я с Галиной, когда мы вошли в комнату, где она сидела, — вы не против, если мы с вами посидим здесь?

— Конечно, нет, — успокоила она меня.

— Я сразу хочу извиниться, — сказала я, — что оказалась здесь без вашего разрешения.

— Почему без разрешения? — немного удивилась Галина, — Венечка мне сказал, что вам некоторое время нужно будет где-то пожить, вы ведь поссорились со своим молодым человеком? Кажется, его зовут Гена?

— Гена? Ну да. Откуда только Веня узнал, что его так зовут?

— Веня, не знаю, а он мне, кажется, этого и не говорил, а может, и говорил, но только я помню, что вы сами мне сказали, что так его зовут, еще в первую нашу встречу.

— Тогда понятно. А то я удивилась. Галя, вы слышали о таком городе — Бронницы?

— Кажется, слышала, под Москвой такой сеть.

— А больше вы о нем ничего не слышали?

— Нет. А что?

— В записной книжке Мишель было записано название. этого города. Я думала, может быть, у вас там знакомые есть.

— У меня нет. У Мишель вполне могли быть.

— Значит, вы ничего не знаете об этом городе?

— Да нет. Кроме названия — ничего.

— Ну ладно. — Я повернулась к Шурику. — Саша, ты не принесешь мне мою сумочку? Мне там нужно кое-что взять.

Шурик несколько секунд постоял нерешительно, но потом вышел из комнаты.