Резкий и тонкий запах апельсина. Он обернулся. Вагон качало. Одна из сидящих высасывала апельсин. Ее губы растягивались; крупные, красные, они обволакивали оранжевое и снова сжимались, оставляя на кожуре мокрый, быстро высыхающий след. Она была увлечена, и ее колени в коротенькой юбочке непроизвольно раздвинулись. Он не мог отвести взгляд. «Почему у них там ничего нет?..» – была мучительная мысль. Трамвай остановился, и он вышел.

– После алгебры хорошо, да? – звонко, соблазнительно рассмеялись за спиной.

Он хотел выбрать другую дорогу, но выбрал эту. Тропинка шла мимо озера. Три разукрашенные автофургона с надписью «Мороженое» застыли на берегу. Шоферы курили. Сидя на корточках, они смотрели на купальщиков.

Он вспомнил каток, который был здесь в феврале, когда она так смешно скользила и падала. Она каталась с пакетиком воздушной кукурузы, он зашнуровывал ей коньки. Тогда они кружили здесь вокруг странного сооружения из стекла – тысяча маленьких зеркал, словно осколки одного большого зеркала. Она не умела поворачивать и смешно, как цапля, переставляла ноги, а он говорил ей: «Пригнись, согни их в коленях». Он смотрел на нее, и для него она была только девочкой с длинной косой, в белой кофточке, в черном трико, карие глаза, она поджимала губки, как ребенок, да она и была для него ребенком, ведь он был старше ее на несколько лет. Потом он провожал ее домой, и она рассказывала, какая она дура; она хотела казаться взрослой и рассказывала, как напилась со школьной подругой и падала во все лужи, и ее поднимали незнакомые мужчины, и каждый хотел проводить.

Чумазый шофер пальцами выстрелил «бычок»; другой, полуголый и мускулистый, уже равнодушно накачивал баллон. Три девочки топили мальчика, по очереди подныривая под него. «Ты держи, а я сорву!» – кричала одна. Они хищно окружали его, оттесняя на глубину.

Солнце садилось. Он вспомнил его блеск в иллюминаторе и то, как тень одного человека совместилась с другим, когда самолет заходил на посадку.

Еще вчера – белый собор Сан-Мишель, красный подиум, и два бронзовых пеликана, и бронзовый змей, обвивающий подсвечник; распятие было рядом, но он не мог себя заставить думать о Боге. Теперь он стоял в своей комнате. Солнце село. Звонить ей не было смысла: все было кончено еще в марте. Никто никого никогда не вернет.

– Фудзи… – закрыл он глаза и заплакал как ребенок.

Мама называла ее так, когда она была еще совсем маленькой и сидела с куклами на диване. Ее мама рассказывала ему об этом.

«Фудзи, почему все так случилось? В твоей комнате зеленая лампа, а под ней иконка Богоматери всех скорбей, бабушка входит и зовет тебя ужинать, и ты говоришь „сейчас“, а сама включаешь зеленую лампу, потому что солнце село, уже скрылось и трудно читать, наступили сумерки – время, когда и ты вспоминаешь, что могла бы быть счастливой…»

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.