***

Все начало боя Михруаб провел в центре своего войска. Големами командовать не надо. Их дело убивать того, на кого показывает им старший брат. Старшим был Михруаб и цель своим двухметровым воинам он уже указал. Пока все чистые хуны осыпали никчемных коричневых людишек своими каменными снарядами, големы или младшие братья, рвали их тела в клочья. Прошло почти три часа боя и вот когда казалось бы все уже предрешено и оставалось только выбрать нового врага, в толпу гоблинов ворвались остатки степняков. Их огромные степные волки, от обилия крови и мяса, были настолько невменяемы, что кидались даже на своих же сородичей. Но когда они оказались среди свежего двигающегося мяса, у них словно выветрились последние крохи мозгов. Шакалы принялись уничтожать ради забавы, опьяненные своей силой, кровью и качеством свежей плоти.

Огромные клыки прервали жизнь Михруаба, как раз в тот момент, когда невысокий гоблин, понял одну вещь. Жизнь он прожил не зря и много в ней добился, но воевать нужно было все таки на стороне людей.

Мия, весь бой пыталась держаться по правую от отца сторону. Ее тул, плохо слушался команд и вместо того, что бы разрывать на части тела кентавров, то и дело норовил откусить своей же наезднице правую ногу. Мадгир бился как бешенный. В горячке боя, он позабыл о всем на свете. О дочери, о стратегии. Обо всем! Ему хотелось только одного — убивать! Не стать лучшим, а просто убивать тех, кто всегда являлся врагом людского рода. Тех, перед кем он до сих пор часто преклонял если и не колени, то по крайней мере голову. Теперь же он ликовал. Настал день, когда ты лично можешь поквитаться с теми, кто всегда унижал честь твоих предков.

На Мию наседал один из представителей белой аллы. Это был самец, но по видимому не обремененный боевым опытом. Его боевая палица снова вспорола воздух, не зацепив ни Тула ни его всадницу. Мия, что было силы рубанула наискось с левой позиции. Попала в поясницу. Не успев развернуться, кен погиб пронзенный чьей-то длиной пикой.

Уррраррр — издал предсмертный крик ее Тулл и повалился наземь обрызгав мозговой массой свою бывшую хозяйку. Принцесса едва успела высвободить ноги и стремян. Но приземлилась она все-таки не удачно. Но это ее и спасло. Огромная дубина с бронзовыми шимами лишь слегка чиркнула по ее копне волос. Здоровенный клок, остался на шипах палицы, зато голова осталось целой. Извернувшись, Мия полоснула своей саблей по копытам ближайшего Кена, и начисто срезав тому передние конечности, заставила того повалиться в противно хлопающею кровавую субстанцию. Встав на ноги, она снова едва успела уклониться от брошенного в ее сторону дротика. Из-за спины послышалось сиплое дыхание. Мия развернула и автоматически полоснула воздух саблей. Обезглавленный тулл без своего седока сбил черного кена и вместе с ним повалился на громоздящиеся кучу трупов. Затем она услышала победный рев. Голову ее отца, с пронзенной в глазнице стрелой, гордо подымала кенская императрица. Сущность принцессы парализовало всепоглощающая жажда мести. Забыв, где она находиться и кто вокруг нее, она сломя голову бросилась к Гетране.

Перед тем, как солнечный свет померк в ее взоре, она полоснула саблей по тонкой лоснящейся черной кожей. Она запомнила, как от туловища императрицы отлетела правая грудь и часть кисти, и как из ее открытого рта, вырвался предсмертный крик, после чего, наружу вылезло древко сидского дротика.

Под острыми лезвиями гивейнских боевых серпов, водопадом стрел и дротиков сурги погибали десяток за десятком. Они давно уничтожили сидскую половину фаланги, но когда дело дошло до сзади стоящих чернокожих воинов их продвижение остановилось. Их когти с трудом пробивали древесные щиты Маол. К тому же после четырех часов непрекращающейся битвы, силы стали покидать не только людей. Устали и полуразумные ящеры. Их численность таяла с каждой секундой и немаловажную роль в этом сослужили сзади стоящие лучники и метатели дротиков. Правда, когда перед изрядно поредевшей фалангой оставалось всего каких-то полторы сотни, в тыл прорвались гремлены. За считанные минуты они вырезали всех легковооруженных воинов. Не щадя понятно ни детей ни женщин. Когда с ними было покончено, гремлены ударили в тыл фаланги. По рядам еще все-таки большого гивенского построения, прошла сумятица и вот уже через несколько минут, единый организм военного построения, распался на глазах. Теперь уже вырезали не люди, а людей.

Понтифик Аргоса пребывал в эйфории. Он был опьянен боем. Сам конечно он в боевых действиях не участвовал. Его главное гнездо покоилось на самой высокой точке отвесной скалы. Оно было настолько огромным, что в нем пожалуй смогли бы расположиться до пятисот человек. Атэй трижды имел шанс перевалиться за высокий борт гнезда. Его спасли телохранители. Несмотря на тучность и отдышку, правитель Аргоса с высоты своего гнезда управлял ходом битвы. Его голос подчас перекрикивал могучий гул сражения. Именно Атэй приказал сжечь первый ярус. Теперь воины и все кто имеет в руках силу держать боевой багор, метать дротики и копья и стрелять из лука, перемещались на предпоследний ярус, остальное население перебиралось на два яруса выше где раньше располагались зажиточные аргоские гнезда и проживала высшая аристократия. Гнезд было на треть меньше чем на предпоследнем торговом ярусе, зато они были намного более вместительными. Все население Аргоса с замиранием в сердцах стало ожидать, что же предпримут нейриды и их легионеры. То что их не оставят в покое, на этот счет, ни у кого не возникало ложных иллюзий.

АтхНор был в бешенстве. Да и как ему было быть спокойным, когда штурм Аргоса провалился. Вся лагуна была покрыта трупами легионеров. В скором времени стоило ждать появления акул и других падальщиков. А это опять проблемы. К тому же проклятые мины, ну ни как не хотели подохнуть и не смотря на то, что их осталось всего восемьдесят особей, они уже положили по меньшей мере треть его армии. Нужно было срочно искать выход из создавшегося положения. Уже прошло пол дня с начала битвы. Через несколько часов на землю опуститься огненное око и своим яростным светом, превратит все живое в пепел, а воды внутреннего моря станут настолько горячими, что все живое всплывет верх пузом и приобретет красный оттенок. Так по крайней мере гласило пророчество. На время, через своих воинов он, приказал передать пиктам приказ, опуститься на дно лагуны. Сквозь кровавую воду, князь наблюдал за приготовлениями альбиносов и старался придумать, как бы покончить побыстрее, как с минами, так и с красноглазыми людьми.

'Вот если бы у меня было столько же мощи, как у этого огненного глаза изначального, что с каждым мгновением становиться все больше и больше. Подожди ка. Огненный глаз сожжет все вокруг! А что если и мне сделать то же самое, как с аргоскими постройками, так и с базарным настилом. Если последний, может и будет гореть с не охотой, то вот просохший на солнце бамбук, вспыхнет от одного только уголька. А если их будут десятки!'

ЭриНор ко мне. — послал он сигнал в ультразвуковом диапазоне.

Тут же появился нужный воин, восседавший на своем морском коне, озверевшим от крови и плавающей плоти.

Слушай мой приказ. Мы сейчас проделаем ту же самую операцию, что и до сих пор, но на этот раз наши остроги должны впиваться рядом с выступами скал, где опали красные зерна и пурпурные цветы растущие на останках аргоских строений. Пока большинство будут выполнять этот приказ, я и еще два война внушат пиктам дальнейшие действия.

Парту истекал собственной кровью. С каждым мгновением его огромная секира становилась все тяжелее. Он умирал с чувством выполненного долга. Еще ни одному конунгу Минов не посчастливилось участвовать в такой великой битве. Его армии удалось вырезать почти пять тысяч пиктов. Сейчас минов осталось не больше восьмидесяти особей. Все без исключения минотавры, остались без своих щитов. Большинство, потеряло их в гуще боя и теперь, рвали на части наседающих легионеров, своими голыми руками.