Стоя в центре круга, созданного из трех повозок и нескольких больших шатров, принцесса уставилась на своего господина. Рядом с ним восседала странная женщина. Ее добротное женское тело, было прикрыто лишь набедренной повязкой, а на заостренных сосках красовались золотые украшения. Вот и весь наряд. Прямые черные волосы были аккуратно обрезаны до красивых мускулистых плеч и расчесаны на пробор. Все тело дышало силой и женской красотой. Но женской ли?

Мия физически почувствовала, как ее окинул странный холодно-равнодушный взгляд тонких нечеловеческих зрачков.

'Боги мира… Это же вурдская Защитница. Но как?'

Принцесса была настолько поражена столь странным соседством лучшего бойца одного из вурдского клана, с красивым мужским торсом, что на несколько мгновений даже потеряла дар речи.

В знак того, что Защитница, как бы прочла ее мысли, Сайра, как можно милее улыбнулась шокированной принцессе, обнажив при этом два верхних резца. Принцессу аж покорежило. Из молчаливого ступора ее выбил глубокий и спокойный человеческий голос:

— Что ж принцесса, продемонстрируй нам всем, свое воинское искусство и клянусь памятью своих предков, что коли я признаю его за Мастерство, так и быть, разрешу оставить саблю подле себя и в дальнейшем.

Желтокожая девушка, склонив в немом поклоне свою голову, выставила перед собой сжатый кулак, упершийся в открытую ладонь.

— Слушаюсь господин и повинуюсь.

Через мгновение она извлекла из кожаных ножен свое оружие и тут же приступила к демонстрации элитного искусства сидкой аристократии.

Искусство Ниарга означает искусство — поющего лезвия.

То, что продемонстрировала Мия, удивило не только Ахилла, но и Сайру. Ахеец еще ни когда не видел столь странного боевого танца. А он, видел многое! 'Бой с тенью!' — так назвала свою демонстрацию желтокожая принцесса, выглядел очень странным. Мия наполнила окружающее ее пространство феерической песней бело-тонкого тела сидской сабли.

'Пожалуй такой стиль, позволяет сидским воинам, находится под обстрелом даже с десяток лучников. Стрелы просто не смогут достигнуть своей цели!' — заключил ахеец.

Мия то приседала, то хищно выпрыгивала и при этом ни на миг не остановила смертоносной песни своего оружия. При этом принцесса умудрялась месить воздух, как своими руками, так и ногами. Ахилл отметил, что теперь с более живым интересом присматривается к точенной фигурке своей пленницы. И когда принцесса закончила свой показательный бой, ахеец вдруг осознал, что возбужден. Что ж поделать!? Когда перед тобой, в едином порыве сливаются женская красота и воинское мастерство! Какой мужчина сможет устоять перед этой ядреной смесью?

Вспомнив предупреждение Сайры, Ахиллес ненароком покосился в сторону своей пассии и увидел, что та показывает ему вполне понятный жест. Своими двумя пальцами, оканчивающимися острыми как иглы дикобраза когтями, она тыкнула в свои глаза, а затем указательным в сторону принцессы. После чего большим провела возле горла. Означало же это следующее — 'Я за тобой наблюдаю. Смотри, иначе она труп.'

Все это было проделано столь молниеносно, что ни кто из окружающих этого не заметил. Единственным, кто во всем разобрался был естественно Арест. Херувим с удовольствием фыркнув, направился к сидской самке для того, что бы сопроводить ее до ее нового места проживания.

***

К концу праздничного семидневья, Ахиллес вполне сносно мог владеть своим обоюдоострым мечом. Для тренировок с тяжелым бронзовым щитом, сил пока не хватало. Однако с каждым днем тело Ахейца все больше и больше обретало былую гибкость и смертоносную силу. Когда по истечению праздничной недели глашатаи Гивейна объявили, что великий Торг Гивейна закрыт и все многочисленные караваны должны покинуть обитель растилалища до захода солнца, он очень удивился. За разъяснениями пришлось отправиться к главе торгового каравана — Михруабу. Гоблин занимался подсчетом окончательной прибыли и подводя итог пришел к заключению, что такого удачного Торга не было на его памяти еще ни у одного торговца его родины. А ведь не стоило забывать, что впереди его ждут обещанные подарки от самого Абсолюта за то, что он сопроводит странного человека и его не менее странных друзей, до вод голубой реки Сириус. В общем, если и было на всем белом свете существо, которое решилось бы назвать себя счастливым, эти существом сейчас было не кто иной как Михруаб. Завидев приближающуюся фигуру Ахилла, гоблин тут же изобразил на своем лице, что-то вроде добродушной улыбки и с заискиванием в голосе поинтересовался о цели визита важного и почетного господина:

— Чего это всех пытаются вытурить за пределы торга Михруаб? Не знаешь?

— Да как же не знать господин? — Удивился гоблин. — Известное дело. Все запасы провизии выделенные гивенцами на продажу, давно проданы. Если такое огромное количество народа и дальше будет попирать песок местного торга, возникнет искусственный рост цен на продукты питания. Местное население, в погоне за прибылью, тут же распродаст все свои съестные припасы и конечно же чрезмерно обогатится, но при этом останется без пищи. А вдруг война и какая-то из рас решит осадить Гивейн!? Как думает господин, долго ли продержится столь многолюдный град без пищи?

— Понятно. — Ахиллес поскреб свой лоб и глубокомысленно закончил — Все-таки умная стерва, эта Гимина.

— Да минуют сие слова, слуха гивейнских ищеек господин. — испуганно прошептал гоблин. — Однако вы правы, достопочтимая царица Гивейна, очень разумная человеческая самка и не даром числиться первой среди равных правителей этого мира.

— Добро Михруаб, и когда же мы выступим?

— Да когда пожелает господин. У нас все давным-давно готово. Вам следует лишь изъявить свое желание. Главное, что бы все это произошло до захода солнца. А то…

— А то что… На нас начнется травля. Не уж-то тех кто не успеет покинуть пределы торжища, ждет кровавая расправа со стороны гивенских солдат?

Гоблин поднялся и подойдя к кувшину с прокисшим коровьим молоком, с удовольствием присосался к его горлышку. Вытер тыльной стороной ладони свой подбородок, он объяснил:

— Что вы господин. Конечно же ни кто не станет применять силу. Гивейнцам это ни к чему. Просто с наступлением ночи их сторожевые посты перестанут сдерживать семьи древесных бестий, что до завершения всего торга были изгнаны из своих гнезд на расстоянии не менее пятисот минских локтей. А что это за создания, вы сами уже знаете. Наверняка господин не забыл того славного боя с этими тварями. Гивенцы, потому ни когда и небыли завоеваны, и все из-за того, что весь их лес кишит этим видом летающих драконов. Главные тракты они конечно охраняют и днем и ночью, но вот остальной лес — гиблое место. Они даже рабов своих не охраняют. Как видите те сами запирают на ночь свои бараки для того, что бы на следующий день увидеть восход светила, а не погребальный костер в свою честь, да и то без тела.

— Ясно. Что ж, тогда выступаем прямо сейчас. Распорядись, что бы твои помощники накормили хорошенько своих тягловых ящеров. Сдается мне, придется двигаться без остановки несколько дней.

— Господин чего-то опасается?

— Да. — Ахилл посмотрел на черную громаду пирамиды города.

— Господин считает, что по нашему следу будет посланы воины царицы!?

— Если это будут воины Гивейна, то это не беда. Мне вот думается, что нам придется столкнуться с более опасными преследователями.

Михруаб немного опешил. Он сильно испугался за то, что его караван может быть ограблен, но тут же сообразив, что разговаривает не с каким-то проходимцем, а с лучшим воином всего Аль-Азифа, вопросительно уставился на человека и с удивлением спросил.

— Да кто, мой господин, посмеет напасть на караван, находящийся под охраной таких существ, как херувим, вурдская защитница, да в придачу ко всему Абсолют? Это могут совершить только безумцы.

— Мда… В том то и дело Михруаб, что ни невры, ни мины особенно разумными мне не показались.