Этим «кем-то» был Старк.

Мужчины Фалги ждали на той стороне расщелины. Вдруг зазвучала будто бы тысяча арф, и едва Старк достиг другого края ущелья, арфы заиграли марш, и воины двинулись, повинуясь их зову. Они по-прежнему были мертвы, но об этом никто бы не догадался. Внутри их тел не было разума. Они включались извне. Однако это невозможно было заметить.

Войско вышло из города. Золотистые собаки и далекие арфы вели построенных в шеренги солдат к тому месту, где проходила излучина мощного прибрежного течения.

Воины вошли в поток, который понес их. Старк плыл рядом с Линнлом, перебиравшим струны. Внезапно он почувствовал, что его засасывает в какую-то пучину, где шевелились странного вида чудовища. Они глядели на Старка голодными глазами. Но звуки арфы снова вытащили его наверх.

Старк посмотрел на окружающих людей. Они не ведают, что творят, подумал он. Идут домой, чтобы убить своих родителей и детей, поджечь Фалгу, и не знают о том. Их оживленно-мертвые лица подняты, они смотрят только вверх, словно там им видится цитадель Ранн.

Ранн. Старк почувствовал, как в нем закипает бешенство. Он взял себя в руки, успокоился. Ранн не давала о себе знать вот уже много часов. Не прочитала ли она его мысли во время той кошмарной схватки? Знает ли она, какая участь готовится Фалге? Может, этим и объясняется ее теперешнее молчание?

Старк напряг мозг, совсем немного: Ранн, Ранн.

Единственным ответом было движение серебряных тел сквозь огненные глубины.

Перед самым рассветом войско приблизилось к поверхности моря.

Фалга дремала в окутанной красным туманом тишине. Улицы рабов были пустынны и покрыты росой. В вышине первый утренний свет облил сады Ранн. Цитадель сияла.

Линнл лежал на отмели рядом со Старком. У обоих губы застыли в жестокой улыбке. Они давно ждали этой минуты.

Линнл кивнул:

— Сегодня будет праздник. Возвратившимся воинам предложат фрукты, вино и любовь. На улицах будут плясать.

Вдали справа возвышалась гора. На срезанной вершине — Старк напряженно всматривался туда — покоилось тело маленького, тщедушного землянина, на котором застыли пламенные птицы. Потом он взберется на ту гору — когда все кончится и будет время.

— Что ты высматриваешь? — спросил Линнл.

— Одного знакомого.

Выбравшись на каменную набережную, в разваливающихся сандалиях, изъеденных временем, воины стояли чистые и блестящие. Старк вышагивал, как зверь в клетке, в самой их гуще, чтобы его смуглое тело не привлекло внимания.

Их заметили.

Охранники со сторожевых галерей на скале позади грязных рабских кварталов увидели войско и подняли шум. Они размахивали руками, которые в рассветных лучах казались покрытыми инеем. По проходам и галереям к ним спустились другие стражники, они жестикулировали, переговаривались.

Линнл, оставшийся в море около набережной, начал наигрывать мелодию. К нему присоединились другие арфы. Дрожащая музыка поднималась из моря и мягко, но настойчиво заставляла мертвые ноги маршировать по причалам, подниматься по узким вонючим уличкам рабов навстречу стражникам.

Рабы устало выглядывали из своих убогих жилищ. Для них зрелище проходящего войска не было новым и не представляло интереса.

У этих солдат не было никакого оружия, что Старку весьма не нравилось. Хотя бы по обрывку цепи, думал он. У него заболели зубы от того, что он слишком долго изо всей силы сжимал челюсти. От нервного напряжения подрагивали мускулы рук.

У подножия скалы, где кончалось поселение рабов, путь войску преградили стражники. Обнажив мечи, они бежали вниз по галереям, чтобы пресечь продвижение предполагаемого врага.

Потом стража остановилась, ничего не понимая.

У Старка невольно вырвался смешок. Ведь это сон, сновидение, окутанное туманом сверху, снизу и со всех сторон. Все происходящее представлялось стражникам нереальным, они не верили своим глазам. Тем более происходящее не было реальным для мертвецов, стоящих вокруг. Живым был только он. И Старку не нравилось разгуливать с мертвецами.

Капитан стражников осторожно подошел поближе, подозрительно осматривая пришельцев зелеными глазами. Но вдруг подозрительность испарилась. Его лицо расплылось в улыбке. Вот уже много месяцев подряд, лежа на меховых шкурах, он все думал о сыне, погибшем за Фалгу.

А сейчас сын стоял перед ним. Живой.

Капитан забыл, что он командир. Он забыл обо всем на свете. Его сандалии застучали по каменным плитам. Было слышно, как тяжело он дышит, бормоча молитву.

— Сын мой! Во имя Ранн. Мне сообщили, что ты убит людьми Фаолана сто темнот назад. Сынок!

Где-то зазвенела струна.

Сын капитана, улыбаясь, сделал шаг вперед.

Они обнялись. Сын ничего не сказал. Он не мог говорить.

Это послужило сигналом для остальных. Стражники, потрясенные и удивленные, убрали мечи и кинулись искать старых друзей, братьев, отцов, дядей, сыновей!

Они поднялись по галереям — стража и возвратившиеся воины. Старк шел в самой их гуще. Взбираясь на утес, переходя из одного прохода в другой, все говорили одновременно. Или, по крайней мере, так могло показаться. Говорили стражники. Никто из мертвых воинов не отвечал им; только казалось, будто они разговаривают, Старк отчетливо слышал повсюду громкую музыку.

Они достигли зеленых садов на вершине скалы. К этому времени уже проснулся весь город. Бежали плачущие женщины с обнаженной грудью, бросались в объятия своих возлюбленных, забрасывали их цветами.

— Вот она, война, — с грустью пробормотал Старк.

Войско остановилось в середине огромных садов. Толпа радостно волновалась, не замечая странного молчания своих мужчин. Они были слишком счастливы, чтобы обращать на это внимание.

— Сейчас! — крикнул Старк самому себе. — Время пришло. Сейчас!

И как бы ему в ответ с небес раздался страшный грохот арф.

Толпа перестала смеяться, только когда возвратившиеся воины Фалги шагнули вперед, подняв руки и что-то нащупывая перед собой…

Крики на улицах напоминали вой отдаленной сирены. Громкий лязг мечей прерывался тишиной, когда металл находил плоть, чтобы погрузиться в нее. Жуткая пантомима завершилась в зеленых влажных садах.

Старк наблюдал за всем этим из опустевшей цитадели Ранн. Сквозь арки проносились рваные облака тумана. Начался ливень — налетел, как кровавый шквал, и поливал сад внизу до тех пор, когда невозможно стало отличить дождь от крови.

Возвратившиеся воины уже были вооружены мечами. Сначала они убили тех, кто стоял в праздничной толпе ближе к ним. Затем взяли оружие у своих жертв. Все было очень просто и очень неприятно.

Теперь и рабы присоединились к побоищу. Они пришли из рабских кварталов и, подобрав упавшие кинжалы и короткие мечи, окружили сады и вылавливали надменных воинов Ранн, которым удалось избежать смерти от рук оживленных мертвецов.

Мертвый отец убивал удивленного живого сына. Мертвый брат душил не верящего собственным глазам брата. Да, в Фалге царил настоящий карнавал смерти.

Старк увидел одиноко стоящего вооруженного старика. Молодой воин Фалги, подчиняясь арфе Линнла, спокойно подошел к старику. Тот вскрикнул.

— Сын! Что же это? — Он опустил клинок и хотел обнять своего мальчика.

Сын прикончил его одним движением и, не взглянув на тело, молча пошел дальше в поисках следующей жертвы.

Старк отвернулся, его мутило и бил озноб.

Он поджег черные шелковые занавесы. Те стали о чем-то шептаться и беседовать с огнем. От шагов Старка, обыскивающего комнату за комнатой, по анфиладам разносилось эхо. Ранн нигде не было. Она покинула крепость, вероятно, вчера. Это означало, что Кром Дху на грани падения. Жив ли Фаолан? Сдались ли, увидев страдания Бьюдаг, жители Кром Дху? В гавани Фалги совершенно не было кораблей, если не считать маленьких рыбацких баркасов.

Когда Старк вернулся в сад, дождь омыл ему лицо. Все еще стоял туман.

Старк посмотрел на крепость Ранн, объятую огнем и окутанную дымом.