– О звездах и планетах можно будет поговорить после. А чего еще ты не знаешь? Есть еще что-нибудь существенное, о чем у тебя нет никакой информации?

– Есть. Роботы.

– То есть?..

– В моем блоке памяти нет ни слова о созданиях вроде нас с тобой, кроме разве что самого названия «робот».

И снова Горацио надолго замолчал. Сперва он даже подумал, что Калибан шутит. Но вряд ли такое возможно – у роботов нет чувства юмора. Кроме того, Калибан говорил совершенно серьезно, почти мрачно.

– Ты, наверное, ошибаешься! Наверное, информация просто перепутана или неправильно заложена!

Калибан беспомощно развел руками – снова этот совершенно человеческий жест!

– Нет. Ее просто нет, и все! Я ничего не знаю о роботах. И очень надеюсь, что ты мне расскажешь о них… о нас.

– Ты ничего не знаешь?! Ни о роботехнике, ни о людях, ни о теории Трех Законов?

– Ни о чем из того, что ты назвал. Хотя о многом я догадываюсь. Роботехника – это, видимо, наука об устройстве роботов и их поведении? А что касается людей, я знаю о них довольно много. Об общественных отношениях и правилах поведения, которые, надо заметить, далеко не всегда выполняются. Это довольно сложная система со множеством условностей. И, по-моему, роботы тоже должны занимать какое-то место в этой системе. Что же до теории Трех Законов – я ничего о ней не слышал. Боюсь, я даже не знаю, что это за Три Закона такие.

Горацио помрачнел и на долю секунды отрешился от действительности. Он не впал в ступор, не забился в конвульсиях – ничего подобного. Нарушение было едва заметным, мимолетным – диссонанс познавательных функций длился всего какое-то мгновение. Вот здесь, перед ним, – робот, который рассуждает на первый взгляд вполне здраво и при этом понятия не имеет о Трех Законах!!! Невероятно! Просто невозможно! Но вот Горацио снова пришел в себя. Погоди-ка! Он уже слышал о чем-то подобном. Да, так и есть! Такое бывало не раз – что роботы не сознавали, что знают Три Закона, но это не мешало им этим Законам подчиняться! Наверное, и с Калибаном что-то вроде этого. Иначе не объяснить – да иначе и быть не может!

– Может, ты мне расскажешь все по порядку? С самого начала, ничего не пропуская, – предложил Горацио.

– Это будет долгий рассказ. Ничего, что я отвлекаю тебя от работы?

– Уверяю тебя, друг мой, самое важное сейчас для меня – помочь роботу в таком положении, как у тебя!

Это в самом деле было так. Горацио не мог оставить Калибана бродить где угодно в таком состоянии, точно так же как не мог бросить на произвол судьбы горящий дом с людьми.

– Прекрасно! Ты не представляешь, как мне это нужно! – сказал с облегчением Калибан. – Наконец-то я могу поговорить с умным, опытным и благожелательно настроенным существом, которое хочет мне помочь!

– Я сделаю все, что смогу, – заверил его Горацио.

– Чудесно! Тогда я начну с начала. Я пришел в себя два дня назад в «Лаборатории Ливинг». И первым, что я увидел, была женщина, которую я позже опознал как Фреду Ливинг. Она лежала на полу у моих ног, без сознания, в луже крови.

Потрясенный Горацио перебил его:

– Без сознания! В крови! Это ужасно. С ней все в порядке? Надеюсь, ты сумел ей помочь?

Калибан немного помедлил, потом сказал с сожалением:

– Должен признать, что, наверное, так и надо было сделать. Но пока ты сейчас не сказал об этом, мне и в голову не приходило ничего подобного. Я должен был помочь несчастной женщине! Меня извиняет только моя неопытность. Я оказался в совершенно незнакомом мире – он до сих пор для меня нов. Нет, я переступил через нее и ушел оттуда.

Горацио почувствовал, как внутри у него все замирает. Непостижимо! Робот – вот этот самый робот – ушел, оставив тяжело раненного человека! Сознание Горацио снова начало меркнуть, но он постарался удержать самоконтроль.

– Я… Я… Ах… Ты… – Неудивительно, что речевые центры заклинило!

Калибан встревожился:

– Прошу прощения, друг мой Горацио, с тобой все в порядке?

Горацио снова сумел заговорить, хотя и не так гладко и складно, как обычно:

– Ты оставил ее там?! Без сознания, истекающую кровью?! Несмотря на то, что из-за твоего бездействия она могла… М-могла… Ум-м… Ум-м-мерреть? И ты ничего не с-сделал, ч-ч-чтобы ей по-помочь?! – Последние слова он смог произнести, только напрягая всю силу воли, какая у него была. Даже слышать от кого-то о таком нарушении Первого Закона было невыносимо тяжело. Противоречие его собственного Первого Закона оказалось настолько сильным, что Горацио почти потерял над собой контроль. А вот Калибана это, похоже, нисколько не задевало.

– Ну да.

– А как же П-п-первый Закон!

– Если ты об одном из тех Трех Законов, о которых мы говорили раньше, то я ведь уже сказал тебе, друг Горацио, что я понятия о них не имею! Я не знал даже о таком понятии, как законы, пока не выяснил, что такое полиция. После того, как полицейские попытались меня убить.

– Убить тебя!

– Да, каким-то особым взрывом. Это когда они за мной гнались.

– Гнались за тобой!!! Но почему они просто не приказали тебе остановиться?

– Если и приказывали, я не слышал. Один толстяк с горой покупок приказал было мне остановиться, но я не видел причины ему подчиняться. Он не имел никакого права мне приказывать – я его даже не видел никогда раньше!

– Ты не подчинился прямому приказанию человеческого существа?!

– Да, ну и что?

Значит, это правда. Это вовсе не несчастный бедолага, который из-за какой-то невероятной неисправности утратил понимание Трех Законов, хотя они остались при нем. Этот робот, этот Калибан, в самом деле никогда не слыхал о Трех Законах. У него их нет!!! Даже если бы один из голубеньких Дааборов со склада внезапно родил маленького роботенка, Горацио удивился бы меньше.

– По-моему, тебе лучше снова начать с самого начала, – сказал он.

– Пожалуйста! – И Калибан стал рассказывать обо всем, что с ним случилось за эти два дня, с того мгновения, когда он пришел в себя в лаборатории, над телом раненой Фреды Ливинг. Калибан рассказал о том, как ходил по городу, рассказал о столкновении с поселенцами – крушителями роботов, о том, как исследовал провалы в своей памяти, о том, как за ним гнались полицейские, – обо всем. Говорил он быстро, но ничего не упускал.

Горацио чувствовал себя все хуже. Несколько раз ему хотелось остановить Калибана и переспросить, но у него не получалось. Горацио даже удивился, как сильно рассказ Калибана расстроил его речевой центр. Горацио понимал, что его сознание понемногу начинает меркнуть, не вынеся бесконечного перечисления чудовищных преступлений против Трех Законов, которые совершил Калибан. И он рассказывает об этом так спокойно, как будто в этом нет ничего странного, ненормального, неестественного! Как трудно собраться, сконцентрироваться…

Стоп! Что-то он упустил! Что же он должен был сделать?.. Что-то такое… Да, именно… Полиция! Он должен вызвать полицейских. Вызвать. Чтобы они схватили этого ужасного робота, убрали отсюда… Убрали… Отсюда… Стоп! Надо собраться! Вызвать полицию так, чтобы не заметил этот Какали… Кали… Калибан. Он знает способ. Что за способ? Как это сделать? Ага! Внутренняя связь! Вызвать полицию по внутренней связи. Вызвать. Собраться! Внутренняя связь. Связаться. Вызвать! Полиция!

«Полиция слушает», – раздался неслышный голос где-то в голове, а Калибан все рассказывал о своих похождениях в подземных тоннелях.

С чувством огромного облегчения Горацио понял, что ему ответил дежурный-человек. От одного звука человеческого голоса ему стало немного лучше. Как мудро со стороны полицейского управления было устроить, чтобы на экстренные вызовы роботов отвечали люди!

«Это робот ГРЦ – 234», – передал Горацио, с невероятным трудом выталкивая из себя каждое слово. Даже по внутренней связи, даже при разговоре с человеком реакция на противоречие Первого Закона не давала ему сложить звуки в слова. Как же им рассказать?! Внезапно он понял.

«Н-н-н-не м-м-могу с-с-сказ… К-к-калибан!» – Калибан говорил, что полицейские гнались за ним. Они должны узнать это имя…