— Как ты думаешь, там кто-нибудь есть?

— Думаю, нет, босс.

Я думал так же, но уверенности, разумеется, не было и у меня. Правда, ни машин, ни самолетов не видно, но грузовик легко спрятать в сарае, а если у вас есть самолет, нет ничего проще, как высадить людей и улететь.

Еще ни разу в жизни я не испытывал такого сильного желания чего-то не делать, как сейчас. Но надо было двигаться, причем двигаться без промедления... Бывает, вы долго наблюдаете за чем-то, и ничего не происходит. Тогда вы начинаете смело уверять себя, что ничего так и не произойдет. И так долго это себе говорите, что начинаете в это верить. А тихий слабый голосок внутри вас, нашептывающий, что все может быть иначе, попросту игнорируете. Так получилось и со мной. В конце концов за несколько минут до того, как солнце начало выкарабкиваться из тумана, я заставил себя наконец двинуться с места. Билли Одна Шляпа тоже вылез из машины, пошел проверить свое жилище и собрать пулемет, если он все еще был цел в том месте, где Билли его спрятал.

Я отправился прямо к главному дому. С предосторожностью, на какую только был способен, подойдя к окнам, заглянул в гостиную, две спальни и кухню; Стекло в ванной было закрашено. Дом казался совершенно пустым, и я открыл дверь. И в этот самый момент из маленькой спальни вышел человек в маске, держа в руках направленное, на меня ружье.

— Привет, парень! — сказал он. — Садись вон на тот стул и начинай привязывать свои ноги к его ножкам, рядом лежит нарезанная веревка.

Под маской не была видна торжествующая улыбка, но она слышалась в его голосе.

Я послушно сел и начал себя привязывать. Не очень туго и не слишком быстро, но все же привязывать, осторожно оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь, что может помочь в таком положении. Через минуту стало ясно, что ничего такого рядом нет.

— Ты один? — Мне хотелось прощупать обстановку.

— Этого более чем достаточно, — ответил он и загоготал.

— Когда приедет Босс?

— Скоро.

Завязав узлы, я снова посмотрел по сторонам, сначала небрежно, потом более внимательно, стараясь понять, что же произошло здесь после того, как мы с Джейн уехали. Все изменилось, мой взгляд упал на вышитую в починенной рамке картину, где был изображен трактир. «Грин Мен» — «Рэнджмен». Картина висела на стене. Тут мне кое-что стало ясно.

— Ты не слишком-то похож на домохозяйку, — сказал я своему охраннику.

— Не взыщи уж, парень.

— Смотрю, ты поработал суперклеем?

— Поговори еще, я заклею рот и тебе, — ответил он.

— Такой большой сильный парень, как ты, и ходит по дому с веником и влажной тряпкой. Ты что, нанялся домработницей? Держу пари, я знаю, как это с тобой случилось. Босс сказал, что нужно вычистить этот дом, подмести, вымыть, то есть сделать таким, каким дом был при жизни старой леди. Потом Босс осмотрелся по сторонам, и его взгляд упал на тебя, он и сказал:

«Вот ты! Поедешь туда и приберешь!» Его пальцы буквально впились в ружье.

— Ты молодец, парень, — продолжал я. — Должно быть, здесь все так и было, когда в доме жила эта старая дама. У тебя просто талант к такой работе. Ты, наверно, и думаешь и рассуждаешь как та старуха.

Он с расстановкой сказал:

— Думаю, ты не удивишься, если я скажу, что могу застрелить тебя в любой момент, как только захочу.

— Так велел Босс?

— Велел. А сейчас, — сказал парень, — возьми еще два куска веревки и сделай сначала узел на своем правом запястье, потом на левом, а затем начинай привязывать эти концы к ножкам стула.

Я подчинился. Человеку в такой ситуации больше ничего не остается делать. Интересно, знал ли он, что Билли Одна Шляпа тоже на Стринджер. Возможно. Но на случай, если все-таки бандиту ничего не известно, я старался не молчать, чтобы, когда к дому подойдет Билли, он услышал голоса. Поэтому стал спрашивать, умеет ли он вышивать и где покупает нитки, как часто красит волосы и какой стиральный порошок предпочитает для стирки своего кружевного нижнего белья, провоцируя его таким образом на разговор. И мне показалось, что он не догадывается о присутствии здесь Билли. Мой охранник сидел на стуле, глядя на меня, и ни разу не подошел к окну, ни разу не повернул голову, чтобы прислушаться: будто замер в одном положении.

Было очень неудобно сидеть, становилось все труднее поднимать голову, чтобы посмотреть на него, а боль в спине скоро стала настолько сильной, что вскоре я уже не мог думать ни о чем другом.

Парень спокойно разглядывал меня, было видно, что его забавляют и развлекают мои мучения.

— Ты раньше уже связывал людей?

Он покачал головой:

— Зачем? Они сами себя связывают, парень.

— Умно, — заметил я. — Если заставить человека самого себя связать, он не сделает это слишком добросовестно. Но потом, когда начинает болеть спина, он постарается выпрямиться, и узлы затягиваются.

— Блестяще, — ответил он и поднялся. — Ты все правильно понял.

Мой охранник был крупным парнем, и стул, на котором он сидел, поскрипывал.

— Клей плохо схватился, — заметил я.

— Выдержит.

Он починил почти все, что было поломано за два налета, один из которых произошел еще до нашего с Джейн появления на Стринджер Стейшн, а другой — после. Может быть, и не все было склеено достаточно удачно, но в целом комната выглядела, должно быть, так же и при жизни Мэри Эллен. Все разложено по местам, кое-что даже принесено из кучи хлама с улицы.

Парень пошарил по карманам — жест типичного курильщика — и ничего не нашел, при каждом его движении стул недовольно поскрипывал. Слабое место?

Когда мы первый раз приехали на Стринджер Стейшн, все стулья были поломаны, абсолютно все. Следовательно, стул, на котором он сидел, склеен или сбит, но, так или иначе, он был не слишком прочен.

Я незаметно для него присмотрелся. В местах соединения углов явных трещин не было, что наводило на мысль о стяжке...

Ничего не найдя в карманах, парень решил терпеть. Три или четыре минуты спустя стул под ним снова заскрипел.

— Сиди тихо, — сказал охранник и пошел в другую спальню, громко топая ботинками по деревянному полу. Я разглядывал стул и думал о том, что раз Билли до сих пор не появился, значит, на то была какая-то причина, и этот стул — мой единственный шанс.

Парень вернулся, держа в одной руке сигареты и спички, а в другой — ружье. Остановившись в нескольких футах от меня, он презрительно бросил:

— Цыпленок, приготовленный для жарки!

Потом он сделал несколько шагов и повернулся спиной к стулу, собираясь сесть. Еще сильнее втянув голову, я подпрыгнул, перевернулся и рухнул, целясь в него ножками моего стула.

Вместе с болью я почувствовал сильный и глухой удар, когда моя голова грохнулась об пол, услышал треск, когда стул врезался в моего охранника.

Тишина. Неудача, подумал я. Провал. И старался повернуть голову, чтобы посмотреть в дуло ружья, которое, по моему предположению, должно вот-вот извергнуть из себя смертоносную пулю. Но не смог.

В большой теплой комнате по-прежнему стояла тишина, если не считать свистящего дыхания и какого-то ворчания. Словно оправдываясь, я сказал:

— У меня был спазм, поэтому я свалился.

В ответ возле меня послышалось ворчание, и секунду спустя оно повторилось. Затем раздался крик, полный боли.

Неужели моя идея сработала? Я извивался, стараясь сделав такое движение, не слишком болезненное для себя, чтобы увидеть, что же произошло. Ответом на мои извивания был вопль боли, а потом свистящая мольба: двигайся тише.

Привязанный к стулу, лежащий в нелепой позе боком на полу, не способный сделать хоть какое-то движение, я оказался победителем.

— Развяжи любой узел, до которого можешь достать, — сказал я наудачу и через несколько минут почувствовал, как его пальцы заскользили по веревке, связывающей мою правую руку с правой ногой. Это сопровождалось хрипами и стонами, но в конце концов узел ослаб, я вытащил руку и положил ее на пол, чтобы восстановить кровообращение. После чего смог повернуться вправо и увидел, что возле меня растекается красная жидкость.