Берк Винтерс оставался в отсеке для пассажиров во время посадки «Старфлайта» в Кагора Порт. Для него было непереносимо видеть, как другой — даже друг, которого он любил, Джонни Найлс, — будет командовать кораблем, так долго принадлежавшим ему. Он даже не хотел прощаться с Джонни, однако не было никакой возможности этого избежать. Молодой офицер ждал его внизу у трапа, и его чисто формальная улыбка не могла скрыть глубокого недовольства.

Джонни протянул ему руку:

— Пока, Берк. Ты заслужил этот отпуск. Используй его, как следует.

Взгляд Берка пробежал по просторной взлетно-посадочной площадке, протянувшейся на километры через пустыню цвета охры. Космодром был, казалось, в беспорядке — а на самом деле в строгом порядке, — усеян грохочущей двигателями техникой: транспортами с минералами, торговыми, грузовыми кораблями и элегантными линейными, такими, как «Старфлайт». Над ними бились флаги Трех Планет и не менее дюжины колониальных, а больше всего было, пожалуй, земных, надменно развевавшихся на ветру… Джонни проследил за его взглядом.

— Тебя все это по-прежнему волнует, не так ли? — сочувственно спросил он.

Винтерс ничего не ответил. В нескольких километрах отсюда, вдали от оглушительного грохота ракетных двигателей, возвышался гласситовый купол Кагоры, Коммерческого центра Марса, как будто редкая драгоценность на границе красных песков. Крошечное солнце устало глядело на город, окруженный древними курганами и обдуваемый со всех сторон таким же древним ветром. Создавалось впечатление, словно планета еще терпела Кагору и ее космопорт, как будто это было незначительное местное воспаление, которое вскоре исчезнет само собой…

Винтерс уже успел забыть Джонни Найлса. Он забыл обо всем, за исключением своих мрачных мыслей. Молодой офицер продолжал смотреть на него с жалостью, и Берк понимал это.

Он был высоким, сильным и очень суровым, так как характер его формировался годами полетов в глубинах космоса. Жесткие лучи далеких солнц продубили его кожу, а волосы выгорели до белизны. А за последние несколько месяцев его глаза приобрели, казалось, такой же безжалостный, как у этих излучений, отблеск. В них исчезло прежнее свойственное ему выражение доброжелательности и некоторого легкомыслия, а морщинки, которые часто появлялись вместе с улыбкой вокруг рта, теперь застыли в гримасе постоянной горечи…

Это был крепкий и энергичный мужчина, в чьей душе теперь, однако, чувствовался надлом. Во время всего полета, как только они покинули Землю, он не переставал курить коротенькие венерианские сигареты с успокаивающим действием. Вот и сейчас он был занят этим же, но руки у него все равно дрожали, а нервный тик постоянно пробегал по правой щеке.

— Берк. — Голос Джонни доходил до него откуда-то издалека. — Берк, это меня, конечно, не касается, но… — Он поколебался, потом все-таки закончил мысль. — Ты уверен, что на Марсе тебе сейчас будет хорошо?

Винтерс довольно резко ответил:

— Береги «Старфлайт», Джонни. Пока.

И стал спускаться по трапу. Пилот смотрел ему вслед. К Джонни подошел второй.

— Этот тип, точно, готов, — сказал он.

Джонни кивнул. Ему было очень жаль, что все окончилось этим, так как все его успехи были связаны со службой при Винтерсе, и он обожал командира.

— Вот идиот, — сказал он. — Ему не надо было возвращаться сюда. — Он обвел глазами пустынные просторы Марса, которые раздражали его. — Его подруга пропала где-то здесь, — продолжал он. — Даже тело не нашли…

Такси перенесло Берка Винтерса в Кагору, и Марс исчез. Он снова был в одном из тех типовых Коммерческих городов, которые появлялись на всех освоенных планетах.

Вия на Венере, Нью-Йорк на Земле, Солнечный город на Сумеречном кольце Меркурия — гласситовые убежища Внешних Миров, все они были похожи, как близнецы. Посвященные культу богатства и жадности, они превратились в уголки рая, где спокойно выигрывались и терялись миллионы, где мужчины и женщины, прибывшие со всех концов Солнечной системы, могли лихорадочно растрачивать свою энергию, заботясь о таких скучных предметах, как температура и гравитация.

Но, кроме наживы, были и другие занятия в Коммерческих городах. Прекрасные здания из ценных минералов, террасы и висячие сады, связанные между собой совершенной системой движущихся тротуаров, предоставляли возможность познакомиться с любыми удовольствиями и пороками цивилизаций всех открытых миров.

Винтерс ненавидел эти Города. Он привык к элементарному благородству пространства. В этих же заведениях чувства, одежда, даже воздух были искусственными.

Ненавидеть их у него были еще и более веские основания.

В лихорадочной спешке покинул он Нью-Йорк, чтобы добраться до Кагоры, а теперь, когда уже был здесь, чувствовал, что не в состоянии ждать, пока такси пересечет город. Так он и сидел, вцепившись в подлокотники своего кресла, ощущая, что его нервное возбуждение нарастает с каждой минутой.

Прибыв на место, он даже не смог удержать в руке деньги для платы за проезд. Они прямо-таки выпали у него из руки, и водителю пришлось самому собирать их на полу глайдера.

Несколько секунд он стоял, изучая помпезный фасад здания цвета слоновой кости, возвышавшийся прямо перед ним. Ни один звук или луч света не вырывался оттуда, что придавало ему оттенок неизбежности и властности… Над дверью виднелась надпись зеленоватым серебром по-марсиански: «ШАНГА».

— Вот оно, «возвращение», — перевел он. — Путешествие назад…

Странная и в то же время ужасная усмешка исказила его лицо. Он открыл дверь и вошел.

Приглушенный свет, комфортабельные диванчики, тихая печальная музыка. Прекрасный зал ожидания. Тут была примерно дюжина мужчин и женщин, все земляне. На всех были простые и элегантные белые туники Коммерческих городов, которые подчеркивали волшебный блеск их украшений и экзотических причесок.

Лица у всех были бледными и изнеженными, как это и должно быть у людей, находящихся под постоянным нервным напряжением новой эпохи.

У стойки из глассита сидела женщина-марсианка. У нее была матовая кожа, красота ее была совершенной. На ней была коротенькая туника в духе античного Марса, приспособленная к вкусам современности, и она не носила никаких украшений. Она бросила на Берка Винтерса косой взгляд. Ее топазовые глаза выражали типичную профессиональную доброжелательность. Однако в глубине ее взгляда он смог различить презрение и высокомерие древней расы, по сравнению с которой утонченные земляне Коммерческих городов казались всего лишь дурно воспитанными детьми.

— Капитан Винтерс! — сказала она. — Как мы рады снова увидеть вас!

Но у него не было настроения поддерживать обычный светский разговор.

— Я хочу видеть Кор Хала, — сказал он. — И немедленно.

— Боюсь, что… — начала она, но тут взглянула повнимательней на его лицо и тотчас повернулась к интеркому. — Вы можете войти, — сказала она почти сразу же.

Берк открыл дверь, ведущую во внутреннюю часть здания. Здесь оно почти полностью было похоже на огромный солярий. Он был заставлен столами с регулируемой поверхностью, похожими на операционные. Над каждым столом было устроено нечто вроде огромной непрозрачной линзы с пультом управления.

Следуя вдоль прозрачных стен к бюро Кор Хала, Винтерс с презрением смотрел сквозь них на разворачивающийся перед его глазами вид внутреннего двора. Там буйствовал всеми невиданными здесь красками экзотический лес. Тропические деревья, папоротники, необыкновенной красоты цветы, ярко-зеленые- газоны, тысячи птиц. На этой псевдопримитивной площадке для развлечений резвились мужчины и женщины, фанатики Шанги.

Сначала их укладывали на столы и подвергали воздействию определенного облучения. Все это было известно Винтерсу. Медики употребляли термин «нейропсихическая терапия». Наследие утерянной мудрости древнего Марса. Специфическое средство лечения нарушенного душевного равновесия у современного человека, вынужденного вести слишком бурную жизнь в слишком сложном окружении.