Конан посмотрел на спящую девушку задумчиво.

— Давайте-ка возьмем ее с собой, — предложил он.

Моряки вытаращились на киммерийца.

— Куда мы ее возьмем?

— А в море, — пояснил Конан, стараясь говорить беспечно.

— Жалко! — решительно сказал Эклан. — Сгинет она там вместе с нами.

— Кто говорит, что мы там сгинем? — возмутился Конан.

— Почему ты все время употребляешь слово «мы»? — вмешался моряк с разбитым носом. Его звали Сонтий.

— Потому что я, вероятно, пойду в море с вами. Покажите-ка мне дом этого вашего Меноэса.

Знатный, должно быть, кровопийца. Я постараюсь наняться к нему на корабль. А если он мне откажет, я его обворую. Так или иначе, эта история с долгами и кровью в магическом кристалле закончится.

Они устроили Азеллу спать прямо в кабачке, под стойкой, где у хозяина хранились тряпки, щетки и посуда, и Сонтий вместе с Конаном вышел на улицу.

Дом Меноэса стоял недалеко от порта. Можно сказать, он знаменовал собой границу между кварталами, где селилось простонародье, в основном портовый люд, и районами, где обитали богачи и знать. Это был трехэтажный особняк, выбеленный, как снег, с крупной, немного аляповатой лепниной, украшающей фасад. Забраться в такой дом, прикинул Конан, привыкший лазать по отвесным скалам своей горной родины, не составит никакого труда. Впрочем, до этого, может быть, еще и не дойдет.

Широкий, богатый дом глядел на улицу, словно толстая женщина с полуоткрытым ртом.

— Вот здесь он и живет, — сказал Сонтий и потянулся к дверному молотку.

Им открыл не слуга, а сам хозяин, господин Меноэс. Это был смуглый, полноватый человек с острыми чертами лица. Его черные глаза смущенно бегали, уходя от взгляда собеседника. Многочисленные морщины свидетельствовали о привычке постоянно гримасничать. Завидев своего матроса, Меноэс расплылся в улыбке, но посмотрел не на стоящих на пороге людей, а куда-то вбок.

— Здравствуйте, господин Меноэс, — поклонился Сонтий. — Я вот к вам человека одного привел. Говорит, хотел бы пойти с нами в море. Если вы не против.

— А вы проходите, проходите оба, — сказал Меноэс и, украдкой, воровски, скользнув глазами по Конану, торопливо воззрился в другой угол. — Я велю угостить вас фруктами. Мне нужны люди, — добавил он с напористой откровенностью.

Все это не понравилось Конану и в то же время задело его, возбудило его любопытство. Он шагнул за порог и оказался в полутемном помещении, где угадывались многочисленные вазы и статуи. Все это поблескивало полированными гранями. Статуи были из черного дерева — вывезенные из Дарфара и Куша. Видимо, у зингарского купца часто случались дела в этих странах и он успел полюбить странное искусство черных народов. Ничего особенного, впрочем, Конан в этом не видел. Он тоже любил Черные Королевства. Там у него остались друзья. И горячие женщины с блестящими, угольно-черными лицами и сверкающими белками огромных глаз, с нежными розоватыми ладошками и подвижными пухлыми бедрами.

Конан махнул головой, отгоняя неуместные воспоминания. Перед его мысленным взором мелькнула тощая Азелла. Мелькнула — и пропала. Господин Меноэс, несомненно, заслуживал более пристального внимания. То ли он что-то скрывает, то ли напуган до полусмерти,

Хозяин проводил своих гостей в маленькую приемную. Здесь было светло. Солнце пыталось ворваться в комнату, но лучи его наталкивались на решетки, которыми было забрано окно, и дробились, оставляя на полу и стене странные узоры, похожие на буквы неведомого алфавита.

Конан и его новый приятель устроились на коврах. Хозяин сел на небольшом возвышении в углу комнаты. Молчаливый черный слуга, очень сморщенный, в ярком платке на голове и таком же ярком платке вокруг тощих бедер, принес огромный поднос с фруктами, который занял почти все свободное пространство на полу между гостями и хозяином дома.

Конан тотчас схватил половинку дыни и принялся уминать ее с громким чавканьем. В Черных Королевствах такое поведение считается верхом любезности. Цивилизованных людей это может шокировать, но киммериец решил попробовать Меноэса на прочность.

Меноэс и бровью не повел. Да, он действительно не раз и не два побывал в Дарфаре и Куше. Конана это вполне устраивало.

— Господин, — заговорил Сонтий, — вот этот человек, его зовут Конан, хотел бы найти себе работу на вашем корабле. На «Летучей Рыбе».

— Ты моряк? — спросил Меноэс.

— И моряк тоже, — ответил Конан с набитым ртом. Он вытер сладкий сок, который стекал у него по подбородку, и добавил: — Кроме того, я недурно обращаюсь с оружием.

— Для чего тебе отправляться в море на «Летучей Рыбе»? — задал прямой вопрос Меноэс. — Неужели нет другой работы для человека твоих достоинств?

— Для меня всегда найдется дело, — сказал Конан с той же похвальной прямотой, — но ваши моряки меня заинтересовали. Они боятся идти в море. Что-то ожидает их между Кордавой и Барахскими островами.

Меноэс болезненно сморщился.

— Глупости! Опять эта болтовня о крови в кристалле, о тайне, о смерти?

— Я привык более серьезно относиться к подобной болтовне, — сказал Конан. — Не раз и не два такие предупреждения спасали мне жизнь.

— Ты намерен пугать моих людей, чтобы набить себе цену? — Меноэс чуть приподнялся и уставил на Конан пронзительный взгляд. Конан в ответ дерзко посмотрел в глаза зингарца… и увидел на самом их дне глубоко спрятанный ужас.

Этот человек был невероятно напуган. Чем? Что привело сто в такое состояние? Почему он лжет? Почему не обратится за помощью к воинам, к магам? Что случилось?

— Господин Меноэс, — заговорил киммериец спокойно, — у меня есть основания предполагать, что это плавание будет не вполне обычным. Я хочу тридцать золотых за то, что буду находиться на «Летучей Рыбе» до самого конца. Я обязуюсь не покидать корабля ни при каких обстоятельствах.

— И ты доведешь «Рыбу» до гавани? — уточнил Меноэс.

— Ее поставят на якорь ваши моряки, но я буду находиться на борту, когда это произойдет, — обещал Конан.

— Согласен! — вскрикнул Меноэс. Конан поднял руку.

— У меня есть встречное условие.

Меноэс воззрился на потолок и высоко задрал брови на подвижном своем лице.

— Я тебя слушаю, варвар.

— Вы будете находиться на том же корабле.

— Нет! — закричал Меноэс. — Нет, нет, нет! Это исключено!

— Почему? — спросил Конан в упор.

— Потому что… потому что… — Меноэс надолго замолчал. Он жевал губами, грыз палец, нервно обглодал кисть винограда. Все это время никто не проронил ни звука. Наконец Меноэс опять решился встретиться с Конаном глазами. — Потому что я боюсь.

— Ваши люди тоже испытывают страх, — заметил Конан. — Вы хотите признать, что этот страх имеет под собой реальное основание?

— Может быть.

— Стало быть, глупая предсказательница не ошибалась, когда говорила о какой-то крови, которая разольется по морским водам между Кордавой и Барахскими островами?

— Нет! Она ошибается! Она дура! — завопил

Меноэс и затопал ногами. Он опрокинул блюдо и раздавил несколько мягких груш.

На шум пришел чернокожий слуга. Он невозмутимо прибрал беспорядок и удалился, унося с собой поднос.

Конан встал.

— Я стою целой армии, — произнес он веско. — Это не хвастовство. И вам, господин Меноэс, лучше бы согласиться на мое предложение. Иначе я наведу справки в порту и выясню, сколько кораблей вы уже потеряли в тех водах.

— Там пираты, — задыхаясь, сказал Меноэс. — Поверь мне. Там пираты.

— Там отродясь не было никаких пиратов, — возразил Конан. — Итак, сколько кораблей?

— Два… Два наилучших моих корабля. «Летучая Рыба» — последний, — сдался Меноэс. — Еще одно крушение — и я разорен. О боги, что же мне делать!

— Я сказал вам, господин Меноэс, что вам делать. Заплатить мне тридцать золотых и завтра вместе со всеми подняться на борт. Ваше присутствие придаст морякам уверенности в себе. Если вы потеряете «Рыбу», то разоритесь — я правильно понял?