— Кристин, я ухожу… здрасте вам, — кивнул он в мою сторону.

Когда, после коротких переговоров и прощания кудрявый коллега Кристины скрылся за дверью, она, проводив его взглядом, сказала:

— Вот посмотри, парень внешне вроде ничего из себя не представляет, но девки на него вешаются гроздьями… что-то же в нем находят. Вот и твоя Рита что-то в этом футболисте нашла, неважно, где он там сейчас трудится, пусть даже среди гастарбайтеров. Это мы с тобой умудренные и все такое, хотя, ты ведь, Дашка, так замуж еще и не сходила… Я тут как-то любопытную статеечку надыбала, по поводу мужчин, так там авторша такой расклад сделала: мужики они хороши своими недостатками, то есть чем хуже, тем лучше. Ну, расхожие истины, типа бьет — любит, брать не будем, хотя в этом есть своя сермяжная правда, но женщина инстинктивно старается в памяти носить и лелеять их изъяны и самые гадкие. Он пьет — значит у него страдающая душа, и женщина рвется излечить эту душу, он — чертовски некрасив, но для мужчины же это неважно, уродство и шрамы украшают его. Он — бабник и изменщик, но что хорошего в мужике, которого не интересуют и которым не интересуются бабы? Стараясь вновь и вновь припоминать их изъяны, мы растравляем свои раны и культивируем любовь.

— И ты согласна с этой дурацкой теорией? — возмутилась я.

— Ну, согласна, не согласна, но рациональное зерно в этом есть. Мотивировки женского поведения. Я ж вкратце описала. Но, в связи с этим вопрос: недостатки твоего футболиста не вызывают у тебя интереса к нему, а, Дашка?

— У меня есть замечательный жених, и я собираюсь замуж, — отрезала я.

— Правда? Вот с этого места поподробнее! — Кристина с довольным видом потерла ладони.

Разговор с подругой детства привел меня к логичному выводу: пора заканчивать глупые юношеские метания, настало время остепениться и выйти замуж — за Федора, лучшей кандидатуры мне не найти. Да и зачем искать, когда она уже есть, лучшая, и этот план я осуществила вечером того же дня, то есть дала свое согласие утомленному ожиданиями уже запланированной свадьбы жениху.

Семейство Кристины, нагруженное баулами, явилось ко мне на следующий день. Василии, чуть посмущавшись, но вскоре освоившись, отправились на кухню готовить ужин. Дора сделала попытку пристроиться к нашей с Кристиной компании и была благосклонно принята, а затем, после исполнения ритуала «дань вежливости», выпровожена в направлении кухни, в общество мужчин и кастрюль. Мы же с подругой погрузились в противоречивый, как горький шоколад, мир воспоминаний, приятно щекочущий нервы и слегка раздражающий чувства, сентиментальный и невозвратимый. Я вытащила из ящика секретера, сделанного на заказ в стиле псевдобарокко, школьный альбом, набитый любительскими и официальными, чуть выцветшими, фотографиями прошлого века, и мы от души насладились созерцанием метаморфоз наших лиц от детской припухлости до юношеской претенциозности.

От воспоминаний мы плавно перешли к делам насущным и, само собой, не могли не затронуть вечные темы: мужчины, сохранение молодости и красоты, и как со всем этим бороться.

— Ты классно выглядишь, Дашка, — заявила Кристина, — еще вчера хотела тебе об этом сказать. Только чуть усталая, да бледновата для бизнес леди… Солярий не посещаешь? А вашим, из среднего класса, вроде, положено: солярий, спа и все такое… В отпуске была хоть в этом году?

— Стервоза ты, Крушина, — ответила я, — была такой, а сейчас еще хуже стала. С какого перепугу ты решила смешать бизнес-леди с женой олигарха? Я, между прочим, тружусь, как пчела, а не обжариваюсь на пляжах Майорки или чего там еще! Кажется, мы вчера с тобой говорили на эту тему! А ты, простая журналюга из низшего класса, выглядишь очень неплохо, просто великолепно, несмотря на то, что располнела со времени нашей последней тусовки, — последнее я добавила, разумеется, ради того, чтобы бросить ответный кирпич в огород подруги

— Спасибо, дорогая, умеешь ты утешить и порадовать, — ответила та.

Но если я и съязвила, то процентов на пятьдесят, в чем тут же попыталась убедить Кристину. При всей ее грузности, она была поразительно пропорционально сложена, и я всегда завидовала изяществу ее движений, которому ее полнота не мешала, а, возможно, даже и придавала особый шарм. Если утверждать, что половине всех красот натура обязана портным, то другая половина напрямую принадлежит самой натуре, и никакие портные здесь уже не помогут. Все это так, архитектура… Кристина могла надеть любую вещь, выйти из дома, кое-как причесавшись, и ни то, ни другое не мешало ей всегда выглядеть привлекательной. Плюс легкий общительный характер — и она никогда не была обделена мужским вниманием. Общение с Кристиной всегда вызывало у меня приступы самоуничижения. Не обошлось и на этот раз. «Мне всю жизнь приходится безуспешно сражаться со своей внешностью, — горестно подумала я. — То с волосами, которые не желают держать никакую укладку, то с макияжем, который упорно отказывается попасть в золотую середину между умеренным и вызывающим. Я ношу совершенно неподходящие вещи, в силу природного неумения одеваться — здесь мне не помогли ни достигнутые материальные возможности, ни вполне приличная фигура. И я вечно конфликтую с мужской половиной населения. Кстати, чем же я не угодила невезучему Лудовину, ведь я пыталась помочь ему, совершенно, между прочим, бескорыстно, из самых лучших побуждений, да еще своими руками принесла ему на блюдечке с цветной каемочкой, пусть не родную, но сестру, посмотрев сквозь пальцы на их бесперспективные и, более того, возможно, опасные для Риты встречи».

Мысли мои опять неуклонно потекли в направлении проклятого загадочного Романа Лудовина, и, задумавшись, я пропустила очередной Кристинин кульбит остроумия, в результате чего она довольно ощутимо пихнула меня в бок кулаком и заявила, что мне давно пора хотя бы сходить замуж и посмотреть, что это такое, потому что задумчивость, рассеянность и рассуждения о псевдоженихах в моем, уже далеко не девичьем, возрасте свидетельствуют об отсутствии здорового взгляда на мужскую, пусть и далеко не лучшую, половину человечества и необходимости регулярного общения с хотя бы одним из представителей этой половины.

— Глупости говоришь, — буркнула я. — И что это значит, псевдоженихи? Я же сказала, что выхожу замуж и в ближайшее время, у нас уже все спланировано.

— Ты не замуж идешь, — ответила Кристина. — Ты брак заключаешь. Если не шутишь, конечно…

— Я не шучу… Только не понимаю, в чем разница между «идти замуж» и «заключать брак». По-моему, это — синонимы.

— Да, но каждый из них, дорогая, имеет свой неповторимый нюанс, на то они и синонимы. И ты, думаю, прекрасно эти нюансы различаешь, но кокетничаешь. Не буду оригинальной, если скажу: замуж можно идти для удовольствия, пусть часть этих удовольствий и сомнительна, но оно того стоит, а можно заключить брак, деловое соглашение, расчет и синекуру. Тоже неплохо, только тебе-то, Дашка, на фиг это сдалось? Деньги ты сама заработаешь, а мужик тебе нужен не для карьеры, для души, поверь мне, старой опытной женщине! Как учит опыт нас печальный… шествовать стезей гордыни — значит кликать на себя беду.

— Набралась же опыта…и словечек… — проворчала я. — Никогда не замечала за тобой подобного… романтизма.

— Между прочим, я грубо цитирую реплику одного широко известного персонажа американской классики. Хотя, подозреваю, что ты вовек не догадаешься кого, потому что роман этот вряд ли читала, — ехидно ответила подруга.

— Почему это не читала? — обиженно спросила я, мучительно пытаясь сообразить, о каком романе идет речь.

— Собственно, в свете феминистических настроений общества и превалирующего в женских кругах неверия в мужское начало как основообразующее, — Кристина, не обратив внимания на мой вопрос, продолжила речь, словно отстукивала на клавиатуре текст статьи, — утверждение об удовольствиях замужества звучит сомнительно, но, тем не менее, я, дожив до своих тридцати, предпочту жить с любимым недотепой, чем с нелюбимым нуворишем.