У КОТА-ВОРКОТА
У кота-воркота
Шёрстка — бархат-мягкота,
Глазки с искорками,
Ушки с кисточками.
Наш коток-воркоток
Укатил клубок-моток.
Клубок катится,
Нитка тянется…
Уж коту-воркоту
И достанется:
Будут гладить-миловать,
Спать положат на кровать!
ТЮЛЮЛЮЙ
Был да жил
Тюлюлюй.
Не тужил
Тюлюлюй.
Рано утром маменька
Несёт хлебца мякенька,
А бабушка — молочка,
А тётушка — пирожка:
Ешь, пей, Тюлюлюй,
На здоровьице!
Тюлюлюй поест-попьёт,
После ляжет отдохнёт.
Полежит на месте
Минуточек двести,
А проснётся в полдень
Глядь, уж снова голоден.
— Встань, проснись,
Тюлюлюй,
Не ленись,
Тюлюлюй!
А Тюлюлюй отвечает:
— Сами плохо накормили, а Тюлюлюй виноват! Есть хочу!
Несёт, несёт маменька
Жареной говядинки,
А бабушка — кренделёк,
А тётушка — киселёк
И леденчиков кулёк:
— На досуге, птенчик,
Пососи леденчик!
Жил да был
Тюлюлюй,
Нажил жир
Тюлюлюй.
Все дружки на речке,
А Тюлюлюй на печке.
Все дружки — по травке,
А Тюлюлюй — на лавке.
Все дружки на воле —
В поле, на футболе,
А Тюлюлюй лежит в тени.
«Враг себе я, что ли?!»
— День-то — рай,
Тюлюлюй!
Погуляй,
Тюлюлюй!
А Тюлюлюй отвечает:
— Да-а, сами кормят до отвалу, а Тюлюлюй виноват. Не пойду!
Стал вял Тюлюлюй,
Стал бел Тюлюлюй.
Тюлюлюя все жалеют:
— Заболел Тюлюлюй!
— Ах!
— Ох!
— Дюже плох!
Тюлюлюя мать взяла
И в больницу повезла.
За машиной гонится
Шустрый ветерок.
Тюлюлюй наш клонится
Всё на левый бок.
— Не срамись,
Тюлюлюй!
Распрямись,
Тюлюлюй!
Тюлюлюй глаза скосил,
Загудел, заголосил:
— Да-а! Сами криво посадили, а Тюлюлюй виноват! У-у-у-у!
Вот какой Тюлюлюй,
Тюлюлююшка!
КРИКСА И ТИШЕНЯ
Жили-были две сестрицы. Одну звали Крикса, а другую — Тишеня.
У Тишени глаза ясные, и в них разум светится. И у Криксы ясные глазки, да пустоваты— не светится в них разум.
Тишеня сначала подумает, а потом слово скажет. Оттого речь её всем приятна.
А Крикса — бряк-бряк, наговорит с три короба, а что к чему — не поймёшь.
Тишеня, прежде чем сесть поесть, спросит: все ли ели? А поевши, крошки птицам кинет, кошке супцу плеснёт, собаке косточку даст.
А Крикса — хап-хап — схватит что повкуснее и была такова: чашки не помоет, спасибо не промолвит.
Тишеня дверь затворяет — проверяет, не идёт ли кто сзади — не ушибить бы! Да и громыхать попусту не хочет — и так шуму на земле много.
А Крикса — грох-грох! Прохожие — ох-ох! Но ей и горя мало: «Подумаешь, нежности какие!»
В электричке ли едут — к деду с бабкой на праздники, Тишеня сидит у оконца. За оконцем — солнце! Берёзки разбегаются, пляшут, косицами машут. Тропинка вьётся-петляет. Вот бы побежать по ней — далеко- далёко! Вдруг царевну-лягушку встретишь у болотца… Или Дюймовочку!
А Крикса — трень-брень — стишки читает, песни поёт, никому покоя не даёт. Только мать с отцом рады: «Хороша дочка! Забавница!»
Тишеня по улице идёт — приглядывается: не обижает ли большой малого, не заблудилось ли дитя, не страшится ль слепец перейти дорогу?
А Крикса — тук-тук каблучками, нос задерёт, ать-два — вперёд! Горда, спесива: мол, я ль не красива?!
Вот выросли сестрицы, обучились, пошли работать.
Тишеня работает не скоро, зато споро.
А Крикса — тяп-ляп — готово! Глядишь, она уж в награжденьях ходит.
Получили сестрицы первую получку.
Тишеня домой пришла, отцу-матери поклонилась и говорит:
— Спасибо вам, родные, что вы меня в люди вывели. Теперь пришёл мой черёд о вас заботиться…
И выложила все денежки — до копеечки.
А Крикса получку схватила, в кулак зажала, в лавку побежала. В лавке — давка, гам, толчея.
Крикса на месте прыгает, локтями двигает:
— Я! Я! Очередь моя!
Накупила духов-помады, платков-косынок, носков-ботинок. Прибегает домой:
— Фу-у-у, устала!!!
Разложила покупки, мажет губки, примеряет юбки:
— Ну, что — какова?!
Отец с матерью друг на дружку глядят, диву даются: как это на одной яблоньке такие разные яблочки уродились? Чудеса!
