– Где назначена встреча? – спросил он у Экила.

– На втором этаже здания медресе.

Разак забрал свой чемодан, поблагодарил Экила и, оставив его у отдельно стоящей арки, зашагал к приземистому широкому двухэтажному зданию, расположившемуся между священным Куполом Скалы и мечетью Аль-Акса.

Войдя в северную дверь, он поднялся на один пролет ступеней и прошел по узкому коридору к служебному помещению, откуда доносились голоса поджидавших его руководителей ВАКФ.

Вокруг массивного стола из тикового дерева сидели девять арабов средних лет и старше. Некоторые были в традиционных куфиях и деловых костюмах, остальные – в чалмах и ярких дишдашах.^[6] Когда вошел Разак, разговоры в комнате резко стихли.

Сидевший во главе стола высокий араб с бородой в белом головном уборе встал и приветственно поднял руку. Пробираясь к нему, Разак тоже вскинул руку:

– Ассалам алейкум!

– Ва алейкум ассалам, – с улыбкой ответил мужчина.

Фарух бен Алим Абд аль-Рахман аль-Джамир был человеком представительным. Хотя истинный возраст его оставался неизвестным, на вид многие дали бы ему лет шестьдесят пять. Ясные серые глаза скрывали множество секретов и почти ничего не говорили о своем хозяине. Левую щеку перечеркивал широкий шрам, и Фарух гордился им как напоминанием о днях, проведенных на поле боя. Его зубы казались неестественно ровными и белыми и были, скорее всего, вставными.

С тех пор как в тринадцатом веке мусульмане вернули себе Храмовую гору, ВАКФ осуществлял контроль над этой святыней, а в качестве ее главного смотрителя назначался особый хранитель. Должность хранителя, в обязанности которого входило решение всех вопросов, касающихся неприкосновенности священного объекта, сейчас занимал Фарух.

Как только они уселись, Фарух представил Разака сидевшим за столом мужчинам и сразу же вернулся к теме собрания.

– Не стану извиняться за то, что вызвал вас сюда так поспешно. – Фарух обвел взглядом присутствующих, постукивая шариковой ручкой по полированной тиковой столешнице. – Все вы, конечно, в курсе того, что случилось в минувшую пятницу.

У плеча Разака склонился официант, предлагая чашку арабского кофе с пряностями – кахвы.

– Событие катастрофическое, – продолжал Фарух. – Поздно вечером группа неизвестных пробралась в мечеть Марвани. Используя взрывчатку, они проникли в потайную комнату за задней стеной.

То, что преступление имело место в пятницу, когда все мусульмане Иерусалима собираются на Храмовой горе для молитвы, особенно беспокоило Разака. Не исключено, что злоумышленники хотели запугать мусульманскую диаспору. Он поудобнее устроился на стуле, мысленно пытаясь оценить степень дерзости нападавших, которые осмелились осквернить святыню.

– С какой целью? – Он неторопливо отпил кофе, наслаждаясь запахом кардамона, наполнявшим ноздри.

– Похоже, они похитили артефакт.

– Что за артефакт? – Разак предпочитал прямые ответы.

– К этому мы вернемся чуть позже, – торопливо проговорил Фарух.

Разаку уже не в первый раз пришла в голову мысль о чрезмерной осторожности хранителя.

– Выходит, работали профессионалы?

– Именно так.

– Взрывы повредили мечеть?

– К счастью, нет. Мы сразу же связались со специалистами. По предварительной информации, повреждена только стена.

– Кто мог это сделать? У вас есть соображения? – Разак нахмурился.

Фарух покачал головой.

– Я же говорю, это израильтяне! – скривив нижнюю губу и дрожа от ярости, выпалил один из самых старших арабов.

Все повернули головы к старику. Он потупил глаза и опустился на место.

– Прямых доказательств нет, – твердо сказал Фарух. – Однако показания свидетелей говорят о том, что для транспортировки похитителей был использован вертолет израильских ВВС.

– Что? – поразился Разак.

Фарух кивнул и добавил:

– Он сел на эспланаду за мечетью Аль-Акса и увез их.

– Но разве это не закрытая для полетов зона?

– Совершенно верно, закрытая.

Разак постарался не выдать изумления тем, что кому-то удалось провести подобную операцию, в особенности в Иерусалиме.

– Как же это могло произойти?

– Подробности нам пока неизвестны. – Фарух принялся постукивать ручкой по столу. – Мы только знаем, что вертолет был замечен над Газой через несколько минут после похищения. Ждем подробного доклада из СБИ. Однако давайте не забывать, что тринадцать израильтян были убиты во время атаки и еще больше ранено. Полицейских и солдат СБИ. И утверждать, что израильтяне несут ответственность за это… не вижу смысла.

– Ситуация очень сложная, – заговорил другой старейшина. – Ясно, что кража произошла на объекте, находящемся под нашей юрисдикцией. Однако гибель такого количества солдат СБИ тоже имеет большое значение. – Он развел руками и помедлил. – Израиль дал согласие сохранять инцидент в тайне, но обратился к нам с просьбой о сотрудничестве в плане обмена информацией, которая появится в ходе нашего внутреннего расследования.

Разак покрутил в пальцах чашку и поднял глаза:

– Насколько я понял, полиция уже начала предварительное расследование?

– Конечно, – кивнул Фарух. – Они прибыли на место происшествия спустя несколько минут. Проблема в том, что до сих пор они не в состоянии сообщить ничего конкретного. Мы подозреваем, что израильтяне утаивают важные факты. Вот почему мы вызвали вас. Боюсь, конфронтации избежать не удастся.

– Если только… – начал было Разак.

– Времени в обрез, – перебил его еще один член ВАКФ, обладатель густой седой бороды. – Обеим сторонам известно, что очень скоро СМИ начнут выдвигать собственные умозаключения. И все мы знаем, к чему это приведет. – Ища поддержки, он обвел всех присутствующих взглядом проницательных темных глаз. – Разак, вам известно, как незначительна наша роль здесь, в Иерусалиме. Вы видите, что происходит на улицах. Наши соотечественники надеются, что мы защитим это место. – Вытянутым указательным пальцем седобородый дважды стукнул по столешнице. – Никто не знает, какова будет реакция народа. В отличие от большинства сидящих здесь, – он остановил взгляд на первом говорившем, все еще розовом от гнева, – они решат, что это дело рук израильтян.

– Нетрудно также представить, с каким удовольствием Хамас и Хезболла взвалят вину за инцидент на евреев, – вновь вмешался Фарух, лицо его потемнело. – Они только и ждут, чтобы мы таким образом оказали им поддержку и помогли втянуть израильтян в эскалацию борьбы за освобождение Палестины.

Ситуация складывалась намного хуже, чем представлялось Разаку. Отношения между палестинцами и израильтянами и так были крайне напряженными. И Хамас, и Хезболла за последние несколько лет заручились серьезной внешней поддержкой в борьбе против израильской оккупации, и этот инцидент наверняка будет способствовать продвижению их политической программы. Разак старался не думать о куда более драматических последствиях, вероятность которых также существовала. ВАКФ сейчас оказался в самом центре сомнительной и неустойчивой политической коллизии.

– Так в чем заключается моя миссия? – спросил он, обводя взглядом членов ВАКФ.

– Вам необходимо установить, кто похитил реликвию из подземелий мечети, – мягким голосом ответил седобородый старейшина. – Мы должны знать это для того, чтобы вершить правосудие. Наш народ заслуживает объяснения, почему священное место подверглось такому неслыханному осквернению.

Во внезапно наступившей тишине Разак услышал приглушенные оконным стеклом выкрики протестующих людей – будто голоса из могилы.

– Я сделаю все необходимое, – заверил он. – Прежде всего мне необходимо осмотреть место происшествия.

Фарух поднялся на ноги.

– Я отвезу вас туда прямо сейчас.

Шарлотта Хеннеси изо всех сил боролась с беспощадной восьмичасовой разницей во времени, и даже три выпитых утром эспрессо не помогли ей окончательно прийти в себя.