Я поблагодарил ее, оставил книги на столике, чтобы повнимательней взяться за них вечерком, и мы отправились на Кемден Лок.
Кемден Лок — это действительно фантастика, доложу я тебе! То ли необъятное царство хлама, то ли чудесная пещера Али-Бабы. Бесконечные ряды с восточными украшениями, японской мебелью и персидскими коврами, горы старинной европейской мебели, поставленной друг на друга — что-то поломано напрочь, а что-то очень еще ничего и после ремонта и реставрации могло бы и в музее место занять, целый ряд, где торгуют нитками жемчуга — пусть речного, мелкого и неровного, но все-таки не искусственного, и когда видишь ковровую дорожку жемчужных переливов, шириной около метра и длиной около десяти, то прямо дух захватывает. А рядом — двухметровые горы игрушек, в которых и разборные солдатики, кто без руки, кто без ноги, и автомобили — тот без колеса, этот с оторванной дверцей или бампером, и потрепанные Барби, и неполные конструкторы, и невесть что еще — но поскольку всего помногу, то всегда можно взять две-три игрушки и составить одну целую, и это все равно выйдут сущие копейки. Ванька в итоге выкопал себе отличный болид «Формулы-1», а я, в рядах фарфора, нашел себе красивую тарелку с картой Лондона, сделанной в средневековом стиле, всего за пятьдесят пенсов. А мы уже видели подобные тарелки в магазинах сувениров, и там их продают по десять фунтов, так что можешь себе представить, какая разница!
Вот так мы и бродили, Сьюзен и Алиса постоянно объясняли нам что-то, приценивались, рассматривали всякие диковинки, но ничего не покупали. Сьюзен сказала, что хочет найти красивую старую настольную лампу, но пока еще не набрела на лампу своей мечты. Хотя ламп там, как ты понимаешь, сотни, если не тысячи. И бронзовые есть, и с расписными стеклами абажуров, и всякие. Алиса — она не выглядывала ничего конкретного. Она просто объяснила — коротко, как всегда — что если увидит что-то свое, то сразу это поймет.
Вообще надо сказать, Алиса из тех девчонок, которые как-то очень хорошо молчат. То есть нет неудобства от того, что у человека постоянно рот на замке и вроде как ты обязан что-то придумывать, чтобы его развлекать. Она молчит — а все равно вы постоянно общаетесь, какой-то контакт проходит. Хотя, надо сказать, мне показалось, что Ванька с ней в контакте намного больше, чем я. Может, это оттого, что у них характеры схожие: за молчаливостью и сдержанностью Алисы ощущается такая же взрывоопасная бомбочка, как и мой братец. Ты, наверно, и сама могла это заметить по некоторым реакциям, которые Алиса выдавала на те или иные события и на поступки окружающих.
Вот они с Ванькой и получаются настроенными на одну волну — приблизительно как мы с тобой, потому что (тут, я думаю, ты тоже согласишься) мы с тобой по волне совпадаем больше, чем ты и Ванька.
Но это так, к слову. А пока перехожу к рассказу о главном событии.
Мы проходили мимо книжных развалов. Сама можешь представить, какие книги продают на барахолке, за копейки. Это то, что называется «бросовое чтиво», где на обложках или парни с дымящимися пистолетами, или голые красотки, или монстры, по клыкам которых стекает кровь. Всякое такое, что покупают, чтобы прочесть и выбросить — а кто-то подхватывает выброшенное и пытается толкнуть за несколько пенсов.
Но бывают и хорошие книги, и даже, что называется, раритетные. Сьюзен рассказала, что она как-то откопала здесь отличную книгу по ботанике — определитель растений середины девятнадцатого века. Многое в ней, конечно, устарело, но все равно ценность была большая.
Мы разглядывали книги, но не очень внимательно. Как-то не вызывали они у нас особого интереса, такой макулатуры и в России полно, а читать их, чтобы в английском языке совершенствоваться, тоже особого смысла не имеет: язык в них обычно настолько корявый и дубовый, сказала Сьюзен (и Алиса кивнула), что от их чтения будет больше вреда, чем пользы.
И вдруг Ванька рванулся и ухватил какую-то книжицу.
— Ой, смотри! — дико завопил он. Даже не завопил, а завизжал — в общей сутолоке и гаме «блошиного рынка» на нас и то стали оглядываться.
— Что такое?.. — Я взял у него из рук томик в мягкой обложке, с профилем Шерлока Холмса на красном фоне и с каким-то пароходом под этим профилем.
На обложке значилось: «Сын Мориарти. Неизвестная рукопись доктора Ватсона». Я перевернул книжку и прочел аннотацию на задней стороне обложки: «Когда великий детектив покончил с профессором Мориарти, то никто не знал, что у профессора остался сын, который решил взять в свои руки управление преступной организацией отца и отомстить Шерлоку Холмсу… Схватка с сыном «императора преступного мира» затянулась на многие годы. Доктор Ватсон честно все записал, но тогда он не мог обнародовать рукопись, потому что в деле были замешаны слишком высокие особы. Только сейчас стало возможным опубликовать подробности этой потрясающей детективной истории, полной мрачных тайн и неожиданных разгадок!»
Прочтя это, я открыл книгу. На первом же развороте, напротив заглавия, значилось: «Характеры Шерлока Холмса и других персонажей, созданных сэром Артуром Конан Дойлом, использованы с разрешения «Баскервильс Инвестментс Лимитед».
— Ну и что? — сказал я. — С чего такой шум? Это одна из современных подделок. То есть не подделок, а, как это называется, стилизаций. Видишь, все сделано по закону, автор даже за разрешением обращался… Только вот интересно, что это за «Баскервильс Инвестментс Лимитед», которая может разрешать или запрещать использование Шерлока Холмса в новых книгах?
— Это надо бы выяснить… — сказала Сьюзен. — Я никогда не обращала внимания на подобные примечания. Поскольку после смерти Конан Дойла прошло больше пятидесяти лет, то каждый может писать про приключения Шерлока Холмса что угодно и как угодно. Но, видно, из-за популярности Шерлока Холмса существуют организации — может, даже союзы читателей и поклонников, которые обладают моральным правом если не запретить к публикации такую вещь, в которой Шерлок Холмс изображен как-то не так, то поднять шум и призвать всех истинных любителей великого сыщика к бойкоту книги. Ну, например, такой книги, в которой Шерлок Холмс дурной поступок совершает. Или, попросту, такой книги, которая написана настолько плохо, что ее нельзя издавать рядом с подлинными приключениями Шерлока Холмса, потому что она будет недостойна того уровня, к которому привыкли читатели. Видимо, эта организация обладает таким влиянием, что без ее разрешения ни один издатель не решится издавать книгу — иначе позора не оберешься, и выйдет себе дороже, потому что все читатели отвернутся, из-за поднятого скандала… Я так понимаю. Хотя, возможно, у нее есть не только моральные, но и юридические права. Бывало — правда, очень редко — что из уважения к творчеству великого человека срок действия его авторских прав продлевали и больше, чем на пятьдесят лет после его смерти, по общему соглашению. Это бы надо у знающих людей уточнить, я тут не специалист.
— Понятно… — задумчиво кивнул я.
— Да что вы все про эту надпись талдычите? — сказал мой братец, весь на взводе. — Неужели вы самого главного не видите? Вот! Я ж говорил, что этот профессор может быть потомником Мориарти, — он так и держался за слово «потомник», из чистого упрямства, насколько я мог уразуметь, — а ты меня обфыркал! А про сына Мориарти даже книги пишут! То есть сыном этот наш «чудак-профессор» быть не может, по возрасту не попадает, а вот внуком или правнуком — запросто! Поэтому он и ходит на квартиру Шерлока Холмса! Он до сих пор изучает методы врага, чтобы понять, где его дед прокололся — чтобы не проколоться самому! И еще, он замышляет что-то с гримом, превращениями и исчезновениями! А может, он пытался выяснить, на чем можно разоблачить загримированного человека — и дико обрадовался, когда узнал, что по глазам разоблачить можно! Выходит, ему кого-то разоблачить надо? Кого, я вас спрашиваю? И отвечаю: какого-то полицейского, который подобрался к нему совсем близко, выдавая себя за кого-то другого! И потом… Смотрите! Вот здесь, на обложке, нарисован пассажирский пароход. И вся наша история связана с пароходом! Это тоже подсказка, спорить готов! Ведь жизнь очень часто повторяет книги!.. В общем, — подытожил Ванька, — эту книгу надо покупать! Сколько она стоит?
