Он молчал. Глядел на меня странно, и молчал. Я тоже — ждал, пока он решит что-то важное для себя. Времени у меня было много… целая вечность.

— Мы, Советники, уже многие столетия служим этой стране. — Вито начал говорить так тихо, что мне пришлось нагнуться к нему, чтобы расслышать. — Верно, преданно… это Вы правильно подметили. С того самого момента, как образовалась Связь между королем и страной, появился и Советник, помогающий правящему монарху. И у каждого короля он был свой. Все было неизменно в течение многих лет, но тут родился мальчик… насчет которого у тогдашнего лорда Советника были возникли опасения.

— Лорд Гериот, значит, с самого моего рождения знал, что со мной что-то не так, — помог я Никласу. Он устало опустил веки, подтверждая мои слова. И продолжил:

— Этот мальчик… рос. Стране угрожало… никто не знал, что, но он был… другим. Не таким, как его отец. Он не вписывался. Гериот испугался. Но запрет на нанесение вреда королю и наследнику… — он судорожно вздохнул, и я успокаивающе сжал его руку. Нутром чуял, что он говорит правду, поэтому не видел надобности быть с ним жестоким. — И, к тому же, Гериот надеялся, что он неправильно оценил мальчика… юношу. Когда тот взошел на престол, Советником стал Паскаль, и вместе с ответственностью и честью служить Невиану он получил указание — следить за Джоселианом, внимательно и неусыпно, и если подтвердится то, что он не является Стержнем для страны, поспособствовать его… уходу. Найти преемника из родственников.

Он явно говорил, не обращаясь ко мне — в полузабытьи Вито вспоминал… что? Сведения о выпавшем из линии наследования короле, передающиеся от Советника к Советнику? Легенды о страшном Джоселиане Первом?

— Никлас… — с некоторым сожалением прервал я его. — Скажи… я — сын своего отца?

— Определенно. Безо всяких сомнений.

— Хм… и что было дальше?

— Опасения подтвердились. Паскаль принял единственно верное тогда решение. Проанализировал ситуацию… нашел уязвимое место. И ударил.

Я с трудом удержался. Захотелось придушить его, тут же, на месте. Но потом… не знаю, что произошло внутри меня. В самой глубине — но оно примирило меня со многим в моей жизни. Я приподнял Вито, и обнял.

— Бедный Паскаль, — прошептал я. — Ему нелегко пришлось. И тебе тоже, Никлас. Прости меня.

— И Вы простите меня, — выдохнул он. Я положил его обратно на подушки, и он улыбнулся краешком губ. — Я всегда был противником тайн. Считал, что нельзя скрывать от королей их… предназначение.

— Умоляю тебя, не вздумай рассказывать все это Эдуарду, — рассмеялся я. Напряжение между нами исчезло. — Он тогда сбрендит окончательно.

— Да уж…

— А почему ты решил меня вернуть? Я ведь не вписывался.

— Когда Вы появились в Хавире… стали происходить некие… события. Тамошний Советник, Азарег, сообщил об этом невианскому, его звали Хлодвиг. Тот первый заподозрил, что дело не в Вас, а в оценке ситуации. Но предпринимать ничего не стал, тем более что Вы вернулись в Невиан, и Хавиру ничего не угрожало. А вот Оливер…

— Старина Оливер, — тепло улыбнулся я. — Он был как раз из таких — неуемных. Мне легко поверить, что именно он докопался до истины. И какой же она оказалась?

— Мой учитель понял, что Вы все-таки являетесь Стержнем. Другим, да. Наверное, пришло время нашему миру сделать очередной оборот… и Стержень, то есть Вы, вместе с миром изменился. А тогда… Советники этого не поняли. Их удивляло и беспокоило то, что Ваш родственник, посаженный на престол, при всей чистоте линии, процветанию страны не способствует. Даже наоборот. Именно тогда начался распад. Медленный… но неотвратимый. И Оливер решил Вас вернуть.

— У него это плохо получилось. Если точнее — совсем не.

— Да… — Вито выдохнул. — Но я надеялся, что мне…

— Спасибо, Никлас.

— За честность?

— И за нее тоже.

Мы помолчали.

— Что будем делать? — спросил я.

— Ничего. Оставим все, как есть.

— Но, если Эдуард не является этим стержнем, то его можно легко… сместить.

— Я не смогу.

— Так предоставь это мне.

Сунуть в мешок этого гаденыша, и в рабство, в Хавир.

— Не все так просто. А если страна все-таки наладила с ним некое подобие связи? Мы можем нарушить и без того хрупкое равновесие. Остановимся на нашем первоначальном плане — ребенок, передача прав. Если Вы, конечно, не передумали насчет короны.

— Нет, я не передумал, и ты прав насчет равновесия. Возможно, мнимого, но рисковать мы не можем. Хотя… нет, неважно. Пусть будет, как есть.

Я потер лоб.

— Мне уже пора. Тяжелый разговор получился. Тяжелый, но необходимый. И, вот еще что.

Я достал ключ от комнаты, повертел его в руках. Встал и открыл дверь. Внутрь тут же попытались сунуться любопытные морды слуг, но я погрозил им кулаком.

— Никлас, пошли человека к травнице, что живет у отбросов. На ее лачуге приметная дверь с инкрустацией, не спутает. Пусть купит у нее чимрей зеленый и липу, а на обратном пути — толченого древесного угля. Прими уголь, а через два часа — отвар. Сразу станет легче.

Возница, что доставил меня сюда, естественно, уехал, ведь я не просил его дожидаться моего возвращения. Как-то в голову не пришло. Я пошел к городу пешком, обходя лужи. Мысль о времени не то чтобы совсем не посещала меня, скорее она заглядывала в окошко, но постучать не решалась. Где-то на полпути к городу меня обогнал мчавшийся вестовой, обрызгав грязью. Что ему какой-то старикашка, бредущий к столице, верно, за подаянием, которого сейчас и коренным то нищим Валедо не достается. Я продолжил свой путь, обдумывая то, что сказал мне Вито. Картина выходила безрадостная, но, с другой стороны, не такая уж и страшная — всего-то нужно было подождать несколько месяцев.

Только на подходе к городу я сообразил, что с момента моего отбытия прошло не три, а все пять часов. Король, должно быть, вернулся и ломает со злости кресла в Тронной зале. Спрятавшись в переулке, я омолодился, сетуя на то, что приходится делать это слишком часто в последнее время. Ну, теперь то, когда цель ясна, можно будет и передохнуть — фигуры расставлены на доске, просто игроки отошли перекусить.

Стражники на воротах стояли те же, что и тогда, когда Рэд сопроводил меня из замка. Я подмигнул одному из них, приятному пареньку, который никогда, насколько я слышал, не обзывал меня 'собачьим дерьмом'. Второй же стражник сплюнул, завидев меня.

— Хей, король искал меня? — спросил я у молодого.

— Искал, — подтвердил тот, — но потом перестал.

— Плохо искал, — я вытряс из кошелька все оставшиеся рэдовы деньги на ладонь и чуть подбросил их, только чтобы они звякнули. — Я все это время был в замке, валялся пьяный… в…

— Конюшне, — подсказал догадливый паренек, протягивая мне руку, куда я ссыпал все монеты. — Там они смотрели мельком.

— Точно, в конюшне, — хлопнул я себя по лбу. И посмотрел на второго — тот, слегка впечатленный моим явным неповиновением королю, да и горсткой монет, согласно кивнул.

Я, честно говоря, и был похож на пьяного. Перемена внешности в течение нескольких часов, и так четыре дня подряд, разговор с Вито и все эти беспокойства по поводу Алирона… Сплавить бы куда-нибудь этого мальчишку, пока головы не лишился. Молодые — они ведь как думают: что сами что-то делают, суетятся, а в тени всегда стоим мы, более опытные, более мудрые… и пытаемся из того хаоса, что наделали эти несмышленыши, слепить хоть какое-то подобие порядка.

Наверное, из меня вышел бы неплохой Советник, сказал я себе, раз у меня появились такие мысли.

Что сказать королю на вполне законный вопрос 'Где ты шлялся, мерзавец?' я примерно сообразил, пока прыгал по лужам по дороге к столице. Мокрые ноги способствуют мыслительному процессу и философскому взгляду на жизнь — поэтому я решил не мудрствовать, а заявить, что напился и проснулся только… да вот буквально двадцать минут назад. Ну не убьет же он меня, право слово. Шут у него один. Отыграется на слугах, которых можно заменить.