В «писаниях» Н.М.Карамзина постоянно возникает масса великих «недоразумений». Но вскоре мы убедимся, что в этой первоначальной родословной будущей Московии ложь сидит на лжи, притом откровенная. Послушаем «великого сказателя» далее.

«Батый принял Ярослава с уважением и назвал Главою всех Князей Российских, отдав ему Киев… (Вот она, вечная мечта великороссов! — В.Б.). Так государи наши торжественно (в ярме и на коленях, но торжественно! — В.Б.) отреклись от прав народа независимого и склонили выю под иго варваров. Поступок Ярослава служил примером для Удельных Князей Суздальских…(которые) били челом надменному Батыю, чтобы мирно господствовать в областях своих».[116]

Я надеюсь, читатель понимает смысл «исторического словоблудия», ведь князь Ярослав, получая ярлык на «стол» и, ползая в ярме, вдруг помимо земли Моксель получил в придачу еще и Киев, то есть всю Киевскую Русь.

О Владимирском ярлыке Н.М.Карамзин даже позабыл упомянуть, до такой степени вошел в экстаз: все отдал «великий отец» Батый великороссам, — и Киев, и «Главенство всех князей Российских». Глядите, какими великими были будущие великороссы уже в 1243 году! Горько и стыдно читать эту глупость мастера «примеса лжи».

Однако случилось великое недоразумение. Очередное. За князем Ярославом последовали одни лишь удельные суздальские князья, остальные то ли не уважили Батыя, то ли — самого Ярослава. Довольно странно! Но весь фокус состоял в том, что сам Ярослав Всеволодович, получив, по Карамзину, — Киев, не выполнил повеления Хана «воссесть в Киеве», а отчего-то оказался во Владимире Суздальском.

Вот они, «примеси лжи» великороссов. Но, как читатель понимает, сии перлы не самые худшие. Встречаются похлеще. Ложь о получении Ярославом Всеволодовичем ярлыка на Киевский стол опровергается на следующей странице самим Н.М.Карамзиным.

Послушаем:

«Ярослав простился навеки с любезным отечеством, сквозь степи и пустыни достигнув до Ханского стана, он в числе многих иных данников смирялся пред троном Октаева наследника (Гуюком. — В.Б.)… и, получив милостивое дозволение ехать обратно, кончил жизнь на пути… Верные Бояре привезли его тело в столицу Владимирскую. Говорили, что он был отравлен… Но Моголы, сильные мечом, не имели нужды действовать ядом, орудием злодеев слабых. (И вот ниже следует признание ранее запущенной лжи! — В.Б.). Мог ли Князь Владимирской области казаться страшным Монарху (Гуюку. — В.Б.), повелевавшему народами от Амура до устья Дунайского?».

[117]

Великие князья Киевские, Черниговские, Галицкие, Волынские и т. д. получат свои ярлыки самостоятельно.

С этого времени великороссы потеряли даже возможность запускать «примес лжи» о принадлежности земель Киевской Руси Суздальскому князю.

Н.М.Карамзин, правда, еще один раз попытался запустить эту лживую мыслишку, передав от имени Хана «ярлык» на Киев князю Александру, так называемому Невскому. Но и там ложь была видна невооруженным взглядом.

Несколько столетий великороссы перестали посягать на владения Киевской Руси, превратившись в рядовой Улус Золотой Орды.

Пока же, по хронологии давних исторических событий, мы находимся в преддверии появления Московии, и великорусские «сочинители истории» вылезали из кожи, дабы «подвязать» Великий Киев к Залешанской земле. Даже на татаро-монголов пытались ссылаться, мол, глядите, — монгольские Монархи нам отдавали Киев.

Ложь, как видим, очевидная. Но что попишешь, ложь запущена, и великороссам от нее трудно отказаться.

Вернемся все же в 1246 год. Ярослав Всеволодович и бояре по велению Батыя, и по законам Империи, направились в Каракорум, чтобы «преклонить выю» перед новым Великим Ханом.

В это время все управители Улусов съезжались в столицу Империи Каракорум, так как прямым потомкам Чингисидов и полководцам предстояло избрать Великого Хана.

К концу лета 1246 года Великим Ханом был избран Гуюк, внук Чингисхана.

Я не стану описывать торжества, происшедшие в столице Каракорум. Скажу лишь, что и Суздальский князь принимал в них участие, стоял в толпе у ограды Великой Юрты. Князья втягивались в жизнь Империи, перенимали повадки, обычаи и традиции.

Есть исторический свидетель, оставивший дневники, побывав в 1246–1247 годах в татаро-монгольской Империи у Батыя в Сарае, и у Великого Хана в Каракоруме. Им стал посланец Папского престола Плано Карпини. Его свидетельства уникальны и бесценны для потомства.

Вот что нам поведал Иоани де Плано Карпини.

«В то же время умер Ярослав, бывший великим князем… Он только что был приглашен к матери Императора, которая…дала ему есть и пить из собственной руки; и он вернулся в свое помещение, тотчас же занедужил и умер, спустя семь дней, и все тело его удивительным образом посинело».[118]

Великорусские «сказатели истории» говорят, мол, князь всего лишь «занедужил» в Каракоруме, а умер в дороге. Но подобные финты мы стали различать, и знаем, зачем они подбрасывались в историю.

Хочу обратить внимание читателя на события, предшествовавшие 1246 году.

Еще во время похода в Европу (1240–1242 годы), Батый резко повздорил с Гуюком, бывшим в его подчинении. Отстранил его от командования корпусом и отправил к отцу. Аналогично он поступил и со вторым своим двоюродным братом — Бури.

Послушаем профессора Л.Н.Гумилева.

«Во время похода Батый рассорился со своими двоюродными братьями, Гуюком, сыном самого верховного хана Угедея, и Бури, сыном великого хранителя Ясы Чагатая. Отцы стали на сторону Батыя и наказали опалой своих зарвавшихся сынков, но когда умер в 1241 г. Угедей и власть попала в руки матери Гуюка, Ханши Туракины, дружины (корпуса. — В.Б.) Гуюка и Бури были отозваны…».[119]

Очень интересно и важно, что на курултае по избранию Верховного Хана, состоявшегося осенью 1246 года, не присутствовал лично Хан Батый. Он знал, что грозило ему в Каракоруме. Батыя там ожидала смерть. Все противники Хана подлежали уничтожению согласно Ясы (законы Чингисхана).

Вот как об этом донес нам Плано Карпини.

«Там они разделились, и мать Императора пошла в одну сторону, а Император в другую, для производства суда. Была схвачена тетка нынешняго императора, убывшая ядом его отца в то время, когда их войско было в Венгрiи, откуда вследствiи этого, удалилось вспять войско, бывшее в вышеупомянутых странах. Над ней и очень многими другими был произведен суд, и они были убиты».[120]

Отравив князя Ярослава, Великий Хан таким образом выразил ненависть, которую испытывал к Батыю, за свое унижение. Суздальский князь Ярослав стал всего лишь пешкой в начавшемся противостоянии между Гуюком и Батыем.

Пойдем дальше в изложении событий.

«В 1247 году великим князем владимирским стал Святослав Всеволодович, младший брат Ярослава…Александру (Невскому. — В.Б.)... досталась…Тверь. Но в конце того же года (1247 год) Александр и его брат Андрей отправились к Батыю…От Батыя оба брата направились в Каракорум, откуда вернулись на Русь («сказатели истории» без зазрения совести земли племен Моксель называют Русью. — В.Б.) только в конце 1249 года».[121]

В этой цитате два факта — правды, остальные — обычная ложь. Действительно, в 1247 году Батый выдал ярлык на Владимирский стол младшему брату Ярослава — Святославу. И, действительно, братья Андрей и Александр, сыновья Ярослава, «задержались» в Орде до конца 1249 года. Но совсем по другой причине. Отправиться же в Каракорум без разрешения Батыя никто не посмел. Обычный русский миф!

Именно так преподнес события и Карамзин. И в этом случае необходимо проследить события того времени, дабы сами по себе отсеялись семена от плевел.