Подобный вульгарный социологизм игнорирует фундаментальные положения и факты, установленные учёными. Чарлз Феникс ( Phoenix C . H . et al ., 1959), Уильям Янг ( Young W . et al ., 1964), Гюнтер Дёрнер ( D ö rner G ., 1967, 1972, 1978), Саймон Левэй ( Le Vay S ., 1993) и многие другие показали разницу в строении головного мозга мужчин, женщин и “ядерных” гомосексуалов; открыли механизмы его половой дифференциации; выявили биологическую природу “ядерной” би- и гомосексуальности и даже научились вызывать гомосексуальное поведение в эксперименте на животных.
Очевидно, что концепция “гендера без берегов” требует критического обсуждения. Сохранив достоинства гендерного подхода, необходимо нейтрализовать порождённые им иллюзии и ошибки.
Эрудиция Кона по вопросам однополого влечения такова, что с ним в России некого поставить рядом. Он располагает сведениями о частоте суицидов не только среди геев США, но и давно исчезнувшей страны под названием ГДР. Тем не менее, ему и в голову не приходит сопоставить два факта: высокую частоту так называемых “немотивированных” самоубийств геев и свойственную им невротическую враждебность и насторожённость к врачам (ятрофобию). Этот невроз вызван опасением, что врач способен проникнуть в душевный мир геев с его комплексом неполноценности и невротическими страхами. В основе ятрофобии лежит неосознанное осуждение гомосексуалами собственной нестандартной половой ориентации, вопреки их утверждениям, что они гордятся ею. Кон не догадывается, что за термином “сверхценность сексуальной сферы” часто скрывается аддиктивная зависимость, которая превращает девиацию в перверсию (Имелинский К., 1986; Ткаченко А. А., 1999; Перехов А. Я., 2002). Врачи должны лечить геев не от гомосексуальности, “но только от болезней”, – настаивает Кон. Это бесспорно, но как быть с недугами, возникшими именно из-за принадлежности пациентов к сексуальному меньшинству?!
Между тем, основная причина обращения к сексологу – эго-дистоническая форма девиации, неприятие пациентом собственной гомосексуальности. Он требует от врачей “сделать его нормальным” . Реже невроз, заставивший девушку или юношу обратиться за лечебной помощью, вызван не отрицанием гомосексуальной идентичности, а конфликтом с родителями, изменой любимого человека или его намерением вступить в брак, а также другими психогенными причинами. Наконец, пациента может привести в кабинет врача не болезнь, а тревога за партнёра, неспособность разобраться в конфликтах и проблемах, разрушающих близость однополой пары.
Антиврачебная позиция оставляет геев и лесбиянок без квалифицированной помощи, а это чревато ростом суицидов.
Невротическое развитие, словно тень, сопутствует нетрадиционной сексуальности. Это показали исследования Алана Белла и Мартина Вейнберга ( Bell A ., Weinberg M . G ., 1978). По их данным, эго-синтоническая форма девиации, когда гомосексуальность в целом не вызывает сожалений, наблюдается лишь у 10% гомосексуалов. Они-то и дорожат своими партнёрами, сохраняя им верность. Зато, по крайней мере, 28% геев свойственно эго-дистоническое отвержение собственной гомосексуальной идентичности.
Но и это – лишь частный случай интернализованной гомофобии, вершина айсберга. Гораздо чаще наблюдается своеобразное расхождение. Осознанно геи расценивают однополое влечение как важную и неотъемлемую составную их личности. Неосознанно же они презирают и осуждают его, особенно если речь идёт о пассивной роли в половой близости. Подобная двойственность характерна для 60–65% “ядерных” гомосексуалов. Она-то, в основном, и определяет невротические формы их полового поведения (промискуитет, аддиктивность, интимофобию). Геи наивно думают, что счастье в любви обрести несложно, стоит лишь повстречать достойного человека. На деле же, у большинства однополых партнёров влечение друг к другу вскоре сменяется взаимным разочарованием и отчуждением. Для этого есть основание: интернализованная гомофобия блокирует способность любить и быть любимым.
Неудивительно, что осознание собственной девиации – процесс мучительный для многих молодых людей, воспитанных в системе гетеросексизма. Гомосексуальные желания и чувства, фантазии и сны вызывают тревогу и смятение, страх быть непохожим на других, обречённым на бездетность и одиночество. Невротические срывы, депрессии, самоубийства наблюдаются у девиантных юношей и девушек намного чаще, чем у их сверстников с традиционной сексуальностью.
Многие пытаются справиться со своим нестандартным влечением, вступая в половую близость с партнёром другого пола. Кому-то это удаётся, кому-то нет. Ведь существует множество видов однополой активности. Различают гомосексуальность “ядерную” (вызванную особым типом функционирования центров, регулирующих половое поведение), транзиторную (имеющую преходящий характер), заместительную (вызванную отсутствием лиц противоположного пола), невротическую (гомосексуальная активность вызвана тем, что реализация гетеросексуальной близости блокируется психологическими причинами). Важную роль играет соотношение силы двух относительно независимых потенциалов полового влечения индивида – гетеро- и гомосексуального. Но даже самая удачная реализация гетеросексуальной близости отнюдь не решает насущных психосексуальных проблем “ядерных” гомосексуалов.
За десятки лет в работе с сексуальными меньшинствами мало что изменилось. Декриминализация гомосексуальности и её исключение из списка психических заболеваний не устранили главную беду – гомофобию общества . Она по-прежнему порождает у большинства геев интернализованную гомофобию и невротическое развитие. По словам Казимежа Имелинского (1986), невротические переживания гомосексуалов следует различать и, соответственно, по-разному лечить: “одни из них обусловлены нетерпимостью социальной среды и межличностными конфликтами; причиной других является скорее неспособность личности справиться с собственными проблемами и смириться с противоречиями между сексуальными наклонностями и усвоенными моральными нормами; третьи могут быть обусловлены, прежде всего, невротическим развитием личности, в рамках которого девиация является одним из многих проявлений”.
Крайности одинаково вредны.
С позиций вульгарного социологизма считается, что однополое влечение обусловлено лишь социальными причинами, воспитанием и характером взаимоотношений в семье. Подобный подход лишает врача способности ориентироваться в формах гомосексуальной активности; мешает ему оценить сущность психогенной ситуации и выбрать верную тактику в работе с пациентами.
Многие психиатры, напротив, абсолютизируют гетеросексуальный стандарт, ими же определённую “биологическую норму” полового поведения. Они расценивают гомосексуальность как заболевание, цель лечения которого – конверсия половой ориентации, её смена на “нормальную”. У представителей сексуальных меньшинств их позиция вызывает понятный протест, проявляющий себя порой весьма бурно. Американские геи выкриками: – “Сукин сын!” – сорвали доклад психоаналитика Ирвинга Бибера, решившего поделиться с психиатрами своими успехами в “лечении гомосексуализма”.
Очевидно, что сексология должна соответствовать тем изменениям, что произошли в мире, в науке и в системе отечественного здравоохранения.
Одна из насущных задач – упорядочение лечебной помощи транссексуалам, ставшим объектом неуёмной предпринимательской активности. Хирурги нашли лазейку, чтобы обойти закон. Операциям по смене пола предшествует обязательное обследование пациентов сексологом. Многих больных, настаивающих на смене пола, удаётся отговорить от “членовредительства”, включающего кастрацию, доказав, что хирургическое вмешательство для них бесперспективно. Поскольку эти пациенты поддаются психотерапевтической коррекции без оперативного лечения, пластические хирурги прибегли к услугам андрологов. Андрологические кабинеты открываются повсеместно, хотя в перечне врачебных специальностей “врач-андролог” не числится. Уролог, став андрологом, выдаёт справки об “истинном транссексуализме” и об “отсутствии психических заболеваний” всем желающим попасть на операционный стол.
