— А ты — захватчик и грабитель, — дала мне сдачи Алика без особой злости. — За твою голову обещали хорошую премию.

— От которого государство оттяпает третью часть, — хмыкнул я.

— Все равно останется достаточно.

— Ты решила сдать меня властям?

— Если такая возможность представится — сдам, — пообещала Алика.

— Договорились, — согласился я и в виде примирения предложил ей стакан минералки. Здесь, на военном линкоре, я не имел возможности ухаживать за ней. У меня случались романы на планетах, на которые мы высаживались. Я намеренно не привязывал к себе женщин и после неизбежного расставания без особых страданий выкидывал их из головы вместе с их слезами, вспышками ревности и сценами прощания. Вместо меня за Аликой ухаживал Иван Сергеевич. Он любезно сопровождал ее в столовую и по вечерам развлекал бесконечными рассказами. Алика благосклонно терпела его, хотя и недолюбливала. А может, мне так казалось, что недолюбливала, тут я разобраться не мог.

Алика поднесла стакан к губам и остановилась. Я знал, почему, и улыбнулся. Вода в стакане смотрелась как безбрежное озеро, в которое садится пылающее солнце; золотая дорожка тянулась от солнца к губам. Уровень воды в озере падал, все ниже садилось солнце, все больше темнело алое небо. Алика пила воду и любовалась закатом. А я с щемящим чувством любовался на нее. Солнце закатилось, в ночном небе над невидимым в темноте озером зажглась одинокая звездочка.

Алика поставила стакан на стол.

— Тебе придется погостить у нас еще немного, — негромко сообщил я.

— Это почему же? Ты же сам сказал, что я могу вернуться на родину в любой момент, как только закончится бой.

— Я такого не говорил. Тебе лучше переждать здесь свои земные неприятности. Я уверен, что ты ни в чем не виновата. На Земле не дураки, разберутся. А пока они разберутся, тебе лучше погостить у нас, чем в камере предварительного заключения, верно?

— Зато в камере предварительного заключения меня могли бы навещать родные. Я бы каждый день общалась с ними!

— Только вот какие там условия по сравнению с твоей несравненной яхтой!

— А мне без разницы, какие условия, лишь бы семья была рядом. Почему ты не высадил меня на Кардабае, который теперь ваш? Кардиане теперь ваши, они не сдали бы меня Солнечной Федерации. Я могла бы переждать неприятности там.

— Кардабай — нищее государство. Виновен в этом бывший император, ну да это теперь неважно. Условия там ненамного лучше, чем в земном КПЗ, смею тебя заверить. И от своих детей ты была бы не ближе, чем здесь.

— Откуда такая забота обо мне, Матвей Васильевич? Это странно и подозрительно. Не все ли тебе равно, что со мной станет вне твоего линкора?

— Да, я отвечу на твой вопрос. Мне не все равно. По правде говоря, мне не нужны посторонние люди на флагмане, тем более женщины. Сказать честно? Любого другого человека я отпустил бы на все четыре стороны, если только он не захотел бы остаться в моей команде. Ты мне нравишься, Алика. Просто безумие какое-то. Я тебя хочу. Я хочу, чтобы ты стала моей. Сейчас.

Алика вскочила, пылая праведным гневом.

— Я замужем, ясно? Я мать троих детей! — гордо отчеканила она.

— Подожди, — остановил я ее на полпути к выходу. — Я знаю, что ты замужем. Однако Земля далеко. Сядь обратно.

— Ты пользуешься моим беспомощным положением, — гневно бросила Алика.

— Ты права, именно это я и делаю. Ничто не мешает мне сказать, какие чувства я к тебе испытываю.

— Я не верю тебе. Я хочу вернуться домой.

— Ты сядешь в тюрьму.

— Я уже не боюсь.

— Алика, я не собираюсь вечно мотаться по Галактике. Пройдет совсем немного времени, и я осяду на одном месте. Это правда. У тебя есть возможность начать все заново. Со мной. Ты любишь своих детей и не можешь без них — я заберу их с Земли к нам. Ты подумай, может, стоит остаться со мной? Моей любви хватит на двоих.

Она ничего не отвечала, только стояла и ждала. Она не уходила только потому, что от меня зависело, отправится она домой или нет. Я понимал это слишком хорошо и страдал от этого. Потом она сказала:

— У меня нет ни причин, ни желания менять свою жизнь. Там, на Земле, я счастлива со своей семьей и другой семьи я не хочу. Ты говорил мне, что только от меня зависит, вернусь я домой или останусь здесь. Я хочу вернуться. Что еще от меня требуется, чтобы я вернулась? Что я должна такого сделать?

Она спросила это с надрывом в голосе, вовсе не играя.

— Хорошо, — сквозь зубы произнес я, чувствуя, что от болезненной неудачи закусываю удила. — Я отправлю тебя на Землю. Куда ты там попадешь, в тюрьму или домой, это уже твое дело, хотя мне это не безразлично. Но у меня есть условие. Я тебя просто так не отпущу.

— Какое условие? — нетерпеливо спросила Алика.

— А ты не догадываешься?

Алика стояла передо мной бордовая, а теперь она просто побледнела. Я даже не думал, что возможна такая метаморфоза: сначала человек красный, а потом сразу такой белый. Я нервничал, досадовал, ждал ответа, но она молчала, уставившись в пол. Я не выдержал, сказал:

— Ты вернешься на Землю, если будешь моей хотя бы раз. Заодно отплатишь мне за мои бессонные ночи.

На самом деле я собирался затащить ее в постель на целую корабельную ночь, а то и на сутки. Я не сомневался, что это мне удастся. Редкая женщина не падка на ласки. А потом, возможно…

— Я согласна, — тускло сказала Алика, не глядя на меня.

Радости я не почувствовал. Ее обреченность внезапно вызвала у меня вспышку гнева.

— Все?! Так просто сдалась?! — рявкнул я. Она вздрогнула и вскинула на меня испуганные глаза. Я разозлился еще больше.

— Не так просто, — осадила она меня. — Там, на Земле, мои дети.

Ответ сразу остудил мой гнев. Я подошел к ней и крепко взял ее за локоть.

— Неужели ради своих детей ты готова на все?

— Я плохая мать. Я бросила их. Я не имела права так поступать. Я обязана к ним вернуться. Они нуждаются во мне, особенно сейчас.

Я разжал пальцы и отошел от нее. Я был способен раздавить ее в своих объятиях. И мне так хотелось, чтобы она тоже меня обняла, чтоб смотрела на меня своими рысьими глазами… Усилием воли я остался стоять на месте.

— Насилия не будет, — сказал я ей. — Ты почувствуешь ко мне влечение, Алика. А потом я тебя отпущу.

— Я не могу тебя любить, — прошептала Алика.

— Можешь. Я помогу тебе.

Я 'открыл барьер'. Я ожидал лавину страха, но страха не было. Его место заняла обреченность. Алика действительно была согласна на любую жертву, лишь бы снова быть со своими детьми… и с мужем. А на Земле ее ожидала тюрьма. Вероятно, она не сможет доказать свою невиновность. После ее слов я сильно сомневался, что она способна поднять руку на собственного ребенка. А еще я не хотел принимать жертв от любимой женщины.

Я мысленно потянул ее к себе. Своей способностью внушать людям разные ощущения я пользовался крайне редко и только в самых безвыходных ситуациях, отчасти оттого, что я был, можно сказать, вооружен против безоружных, отчасти из-за невыносимых головных болей после этого. Сейчас последующая расплата меня не заботила. Я внушал Алике влечение ко мне, чувство любви, нисколько не отличающееся от настоящего.

Вместо того чтобы потянуться ко мне, Алика попятилась. Внушаемое мною чувство здорово напугало ее. Я подошел ближе, она отшатнулась.

— Нет, — твердо сказала она.

Она медленно пятилась от меня. Я усилил внушение. Она боролась с собой, отступая. Я применил всю свою силу, на какую только был способен. Алика, задыхаясь, прижалась спиной к стене и смотрела на меня расширенными глазами. От внутренней борьбы лоб у нее покрылся тонкой пленкой испарины. Я подошел к ней и обнял ее упругое тело. Мое сердце билось, как тяжелая кувалда. Ее глаза со светлыми крапинками были совсем рядом. Ближе… ближе… Я был совсем близок к своей цели, так близок, что у меня темнело в глазах.

— Расслабься, — шепнул я ей, сжал ее крепче и поцеловал ее в губы. Ее тело обвисло в моих руках.