Ну вот. Теперь все встало на свои места. Это и была та самая проблема, которую должен решить мой глобус.

Фиб поднялась из-за стола и подошла к глобусу, он неторопливо завращался под ее пальцами — полоски воды и суши.

— Я слишком долго предавалась безделью, — изрекла она, — так что теперь жажду совершить нечто необычайное. О Боже! — в своем нетерпении она выглядела довольно комично. — Ведь сейчас нам предоставлена реальная возможность немного поразвлечься!

— Быть убитым — это, конечно, прекрасное развлечение, — мрачно заметил Помфрет.

Мне же тем временем предстояло принять решение. К сожалению, я недостаточно хорошо успел изучить своих компаньонов. Скажем, Джордж Помфрет… Имеет кучу денег и роскошную виллу, занимается каким-то неопределенным бизнесом, с лихвой обеспечивающим его благосостояние… корчит из себя спортсмена — ну ладно, его я знаю лучше других. Но Холл Бреннан оставался для меня загадкой, а Фиб Десмонд — тем более. Вдобавок ко всему, я совершенно четко представлял, что, вскрыв глобус, мы могли за здорово живешь влипнуть в такую историю, что выпутаться из нее было бы неимоверно трудно.

Решение мое было уже почти принято, но, являясь от природы человеком весьма методичным, я не отказал себе в удовольствии лишний раз разложить все по полочкам.

— Итак, все в порядке, — обратился я к Бреннану, — можете вскрывать его, только очень аккуратно.

— Но вы же сказали, что там ничего нет! — раздраженно воскликнула Фиб.

— Ну, что поделаешь. Лишь бы Холлу было приятно, а там посмотрим.

Бреннан нагнулся к глобусу. Солнечный луч упал на лезвие ножа, разбрасывая по комнате яркие блики.

— Здесь, — резко сказал Бреннан. — Пластик сначала разрезали, а потом каким-то образом скрепили снова… Ага! Полистиреновый клей… он намертво сварил края разреза… Да, тонкая работа!

И лезвие ножа вошло в пластиковую оболочку. Со звучным хлопком глобус распался на две полусферы. Из его распоротого чрева вывалился небольшой сверток, волоча за собой какие-то проволочки и куски пластыря.

— Вот оно!

— Дайте мне…

Все заговорили одновременно, и чья-то рука потянулась к свертку. Но ведь это же был мой глобус! Я быстро шлепнул по дерзкой конечности:

— Постойте! Подождите! Эта проволока приклеена к внутренней поверхности глобуса!

— Часовая мина с сюрпризом? — поинтересовался Помфрет.

— Вряд ли, — кисло отозвался я, — иначе мы взлетели бы на воздух сразу.

— Своевременное предупреждение, — ядовито заметила Фиб.

— А я знаю, о чем думает Берт, — Бреннан поглядел на меня, и я понял, что поползновения именно его руки мне пришлось пресечь мгновение назад. — Он думает о том, что место, к которому приклеена проволока, соответствует какому-то пункту на внешней поверхности глобуса.

Я почувствовал, что вновь остался в дураках.

Фиб тонкими изящными пальчиками пробежалась по внутренней поверхности полусферы, затем по внешней.

— Примерно здесь, — наманикюренный ноготок уперся в незаметное пятнышко на глобусе.

— Ирак. Ну, естественно, ничего другого и быть не могло.

— Это нужное нам место? — спросила Фиб. — Или же здесь Станнард нашел… — она дотронулась до таинственного свертка.

Бреннан осторожно поднял пакет, не отделяя проволоки.

— Я копал не здесь… — сказал он так тихо, что нам пришлось наклониться, чтобы расслышать его слова. — По проволоке выходит… да, пятно примерно две мили в диаметре… где-то здесь должны быть более точные координаты.

— Перережьте проволоку и откройте пакет, — предложил я.

Бреннан еще раз внимательно глянул на меня, потом облизал губы и крепче сжал рукоятку ножа:

— Вперед!

Все невольно вздрогнули, когда лезвие рассекло проволоку. Однако ничего не случилось.

— Я так и думал, что он не взорвется, — облегченно вздохнул Помфрет, кивнув на сверток.

— Мне бы вашу уверенность, — сухо заметил я.

Тем временем Бреннан развернул пакет, и коричневая глиняная табличка с отбитым уголком предстала перед нашими взорами.

Широкие сильные руки Холла двигались сейчас с неимоверной точностью, осторожно освобождая табличку от ошметков пластика.

Все затаили дыхание.

— Красотища! — взволнованно сказал Бреннан.

— Такое впечатление, что ее испекли сегодня утром. — Я посмотрел на четкие угловатые иероглифы, выдавленные в глине, — неразрывная связь времен и поколений.

Табличка имела прямоугольную форму, один из углов, как я уже заметил, был отбит. Вытащив из кармана рулетку, Бреннан приступил к измерениям. Длина таблички оказалась тринадцать целых и семь десятых сантиметра, ширина — десять целых и девять десятых, на месте отбитого уголка Бреннан смог без помех смерить толщину таблички — шестнадцать с половиной миллиметров. Закончив, он долго разглядывал этот глиняный черепок, лежащий на его ладони.

— Вы можете прочесть, что там написано? — поинтересовалась Фиб.

— Только отдельные места. Но смотрите… — он указал на иероглиф со зверем и кометой — незабываемый символ Камушкея Бессмертного. — Он стоит в начале текста, а потом — во главе каждого раздела… кстати, замечу, что разделов ровно семь. — Лицо Бреннана приняло победное выражение. — Семь!

— И у последнего отбит угол, — заметил я.

Четко выдавленные на темном фоне письмена в этом месте внезапно обрывались — дальше насмешливо топорщилась лишь торцовая часть таблички.

— Археология… — Я говорил в полной тишине, наступившей после моей последней реплики. — Я тоже немного занимался ею у себя под водой. Что же, идеальных экземпляров не существует, как бы нам этого ни хотелось. Давайте выжмем все возможное из того, что у нас имеется. Джордж, — я повернулся к Помфрету, — мы можем выйти на компьютер? Джонстон Хэйз Марк шесть, если я не ошибаюсь, Холл?

— Ну, это только в случае крайней нужды, а так лучше что-нибудь помощнее, — откликнулся Бреннан.

— Без проблем, — сказал Помфрет и бросился к видеофону.

— Господи, наконец-то хоть что-то происходит. — Фиб Десмонд наклонилась над глиняной табличкой. — Она… она кажется такой маленькой и хрупкой… о, я думаю, вы назвали бы ее архаичной.

— Она на самом деле очень древняя, Фиб.

— Нет, я имела в виду, что это очень старый способ письма. Ведь сейчас мы можем сложить в наперсток целую энциклопедию… а здесь — все это так берет за душу…

— Кому-то же нужно было начать! — По этому поводу у меня имелось собственное мнение. — Кто-то должен был придумать такую вещь, как письменность, а затем воплотить ее в жизнь. И это оказалось великим открытием!

— Порядок. — Помфрет снова был здесь. — Я заказал машинное время в Капитолии. Их компьютер превосходит Джонстон Хэйз так же, как водородная бомба — лук и стрелы.

— Нам бы вполне хватило лука со стрелами для того, чтобы выполнить работу на приличном уровне, Джордж, — улыбнулся Бреннан — Ну, и на том спасибо.

Дни, когда для расшифровки и связного переложения Вавилонской клинописи на английский требовались длительные усилия экспертов и ловкое жонглирование словами в псевдобиблейском стиле, отошли в далекое прошлое. Теперь мы были вправе ожидать стандартного английского перевода через пять минут после того, как табличка окажется перед сканирующим устройством Капитолийского компьютера.

— Прошу вас, — Помфрет показал на видеофон.

Усмехнувшись каким-то глубоко личным воспоминаниям, Холл Бреннан устроился рядом с видеофоном и положил табличку под сканер.

— А как вы думаете?.. — начала Фиб.

— Солнечная система вообще есть место таинственное и удивительное. — Я старался, чтобы в моем голосе не прозвучали слишком уж покровительственные интонации. — И даже старушка Земля иногда озадачивает нас своими чудесами. Почему бы нам просто не подождать, пока Холл с Капитолием во всем разберутся?

Тут зазвонил другой видеофон, и Помфрет, не спуская с нас глаз, пошел отвечать.

На экране видеофона, установленного таким образом, чтобы не было видно второй аппарат, у которого сейчас дожидался ответа Бреннан, появилось серое лицо Бененсона. На нем отражалась обширная гамма чувств — злость, разочарование и откровенный ужас. Как у акванавта, вспомнившего на полпути, что он оставил дома запасной кислородный баллон.