С другой стороны, мы вовсе не считаем, что существует некая особая еврейская раса, чьи черты характера столь же устойчивы и так же передаются по наследству, как, например, у негроидов черный цвет кожи и кучерявые волосы. Скорее, наоборот, естественный отбор происходил путем собирания из среды самых различных народов маргиналов, по наличию у них определенных качеств, таких как: стремление поставить себя вне общества, обрести особое привилегированное положение. Поскольку принадлежность к любой секте в средневековой Европе, кроме еврейской общины, влекло за собой неминуемые преследования инквизиции или ей подобных ведомств, постольку маргинал понимал, что только среди евреев он может себя чувствовать в полной безопасности и иметь те относительные свободы, которые были недоступны остальным его соотечественникам. Поэтому евреи сохранились не потому, что-де никогда не ассимилировались с другими народами (ассимилировались и предостаточно), а потому, что маргиналы других народов стремились ассимилироваться с еврейскими общинами.
Таким образом формировалась своего рода каста «блатных».
Пройти гиюр неофитам было отнюдь не сложно. Во-первых, потому, что требования к пришельцам в те времена не были столь жесткими, как сейчас. А во-вторых, как известно, неофит всегда стремится показать себя «большим католиком, чем папа Римский). Так, например, в Израиле известны случаи перехода в иудаизм нескольких палестинских арабов из Хеврона. Так вот, эти арабы не просто стали евреями, а примкнули к ультраправому движению КАХ (Кахане Хай) и даже были судимы израильским судом за террористическую деятельность против палестинцев. Я думаю, нечто подобное происходило и в средневековой Европе – иудаистское ядро еврейских общин составляли как раз геры (прозелиты). С другой стороны распространено мнение, что нет более яростных антисемитов, чем отошедшие от иудаизма евреи (см. статью Адина Штейнзальца «Самоненависть (Психологический портрет еврея-антисемита)»). Наш же вывод отсюда будет таков: антисемитизм и иудонацизм – близнецы и братья, явления одной природы и одной духовной среды. Они даже не имеют ничего общего с ксенофобией, так как представляют собой конфликты между генетически и этнически близкими общностями, тем и усугубляется их острота, что каждая из сторон по-своему задета и оскорблена такой близостью и видит в противнике свое ненавидимое alter ego.
В чем-то формирование евреев в Европе можно сравнить с формированием казачества в России, коих объединял свободный дух и разбойничьи наклонности. Только в отличие от последних евреи имели особую племенную религию, детально разработанный закон (Галаха) и, конечно, определенный расовый стержень. Поэтому, как бы ни были похожи ашкеназские евреи на европейцев, все же имеют и отличительные признаки как влияние определенного процента древней семитской крови, хазар и прочей смеси многочисленных западных и восточных народностей.
И теперь, абстрагируясь от национальности, этники, религии, культуры, политических интересов Израиля, сионизма и классовых интересов определенных групп, мы сосредоточимся на рассмотрении этой, представляющейся порой мистической, еврейской души.
Прежде всего, отметим, какие качества полностью отрицаются понятием «еврейская душа», какие качества не должен иметь еврей, чтобы не быть вытесненным из своей среды. Это, во-первых, так называемое «пассивное христианство». Оно связано даже не с обязательным принятием крещения, соблюдением или не соблюдением тех или иных обрядов, переходом в другую общину или каком-либо ином чисто внешнем поведении, но здесь могут сыграть свою «роковую» роль всего лишь элементарная человеческая любовь к Иисусу Христу, чувство сострадания к невинно замученному Праведнику, чувство стыда за еврейский цинизм в этом вопросе и вообще симпатии к тем или иным христианским ценностям – и все это делает человека нетерпимым в еврейской среде. Второе качество – это слишком широкая открытость для дружественных связей (и уж тем более, родственных отношений) с «инородцами». Причем, для евреев совершенно безразлично, с кем консолидируется их соплеменник, с друзьями еврейского народа, или его врагами; с юдофилами, или с антисемитами; с достойными людьми, или не очень; с верующими, или атеистами, – в любом случае такой еврей расценивается как ренегат, если, конечно, его связи с «чужими» не служат корпоративным интересам «своих».
Можно также отметить, что эти два качества характерны только для евреев. Так, ни один немец не будет считать обрусевшего немца – гражданина России предателем. Для них естественно, что гражданин России живет интересами России, а гражданин Германии – интересами Германии, или, наконец, интересами своими собственными: личными, классовыми, партийными, конфессиональными и пр. Для еврея же это противоестественно, и всякий, кто имеет подобного рода интерес, рано или поздно из еврейства выталкивается.
Естественно, что религия тут не причем. Хранить свою обособленность на основе презрения ко всему нееврейскому можно и без религии, и даже гораздо легче это делать, вообще ни во что не веря. Недаром многие евреи говорят: «иудаизм это не религия, ибо у нас нет никакой «веры», у нас есть традиции, т. е. предписания всегда поступать так-то и так-то, держаться своего круга и не ассимилироваться с окружающими. Вот именно эти, и только эти евреи, являются субъектами еврейского вопроса. Поэтому, не каждый, кто называет себя «евреем», и даже «религиозным, галахическим евреем», может рассматриваться нами в контексте еврейского вопроса. И когда в этом контексте говорят слово «евреи», то никогда не имеют в виду ни национальность, ни религию, ни людей вообще, «еврей» здесь означает только определенную человеконенавистническую идею и ее преступное воплощение в обществе. Как только «еврей» перестает быть носителем этой идеи, он перестает быть субъектом еврейского вопроса. Мы же, для точности и во избежание ложных спекуляций, применили новый термин: «иудонацист», но в действительности это синоним еврея в ортодоксальном понимании. Мы тут же исключаем из этой категории ассимилированных и эмансипированных евреев, евреев, вступивших в брак с неевреями (исключая гиюр), естественно, всех евреев христиан, свидетелей Иеговы и других вероисповеданий (так как их исключают сами евреи), евреев-коммунистов (их вера в пролетарскую солидарность и интернационализм не позволяет нам рассматривать этих людей как евреев) а также приверженцев реформистского и консервативного иудаизма и даже евреев-националистов и сионистов, которые выступают за отделение религии от государства, за признание гражданских браков и устранение какого-либо неравноправия граждан в государстве Израиль.
Верующие евреи, конечно, могут быть субъектами религиозного конфликта, но это уже другого рода конфликт, причем, случавшийся в истории достаточно редко. Достаточно только сказать, что еврейский вопрос практически не касается ни сефардских евреев, ни караимов, ни субботников, если, конечно их связь с европейскими евреями косвенно не впутывала последних в это мировое противостояние. Можно еще сослаться на то, что ни один антисемит еще не обвинил своего врага еврея в излишней религиозности, наоборот, для них еврей – разрушитель всяких религиозных, национальных и духовных традиций, а факт наличия определенной иудейской конфессии рассматривался ими как своего рода маскировка своекорыстных, мафиозных, чисто материалистических устремлений под форму некоего культа, весьма далекого от истинной религиозности. Так, например, когда автор «Сионских протоколов» апеллирует к Богу: «Бог даровал нам, своему избранному народу, рассеяние, и в этой кажущейся для всех слабости нашей и сказалась вся наша сила, которая теперь привела нас к порогу всемирного владычества» (Протокол № 11), их первый издатель Сергей Нилус комментирует: «Какой это “бог”, читатель увидит из дальнейшего развития настоящего очерка». Да и тот факт, что сами «Протоколы» составлены без какого-либо намека на религиозность, говорит о соответствующем имидже ординарного еврея, сложившегося в российских черносотенных кругах.
