Саныч тешил себя надеждой, что все обойдется. Ночью «КамАЗ» разгружаться все равно не будет, а к утру они с Барабаном, как ни крути, будут на месте и сделают вид, будто бы не спускали со злосчастной фуры глаз.

– Завтра, на разгрузке, – Саныч выдержал паузу, обгоняя попутную машину, – не вздумай ляпнуть, что мы теряли «КамАЗ».

Барабан бросил на него настороженный взгляд и утвердительно кивнул головой.

– Объясняться буду я, – продолжал Саныч. – Скажем: как перевернулись, сразу нашли тачку и рванули следом за фурой. Водителю дали сто баксов. Это для убедительности.

Машина была оформлена на Саныча, поэтому, спокойно минуя все посты ГИБДД, около двух часов ночи они добрались до автобазы. Припарковавшись напротив въездных ворот, по другую сторону дороги, он заглушил двигатель.

– Ну а что дальше? – заволновался Барабан.

– Дальше? – Саныч весело подмигнул ему и усмехнулся: – Спать до открытия. Если бы что с машиной случилось, мы бы ее нашли на трассе. Здесь она, – уже зевая, добавил он и принялся опускать спинку сиденья.

Сон был прерван легким стуком в окно.

Открыв глаза, Саныч увидел лицо своего помощника из службы безопасности Решетова. Убедившись, что шеф проснулся, тот едва заметно кивнул в сторону въездных ворот, неподалеку от которых они припарковались ночью. Сунув ноги в туфли, Саныч вышел из машины, на всякий случай толкнув в плечо Барабана:

– Не забудь, что я тебе вчера говорил.

– Не забуду, – обиженно буркнул тот и полез следом.

Решетов стоял у своего «БМВ», оперевшись на открытую дверь левой рукой. Еще на полпути Саныч понял, что шеф явно не в духе.

«Переживает из-за Бельчика, – мелькнуло в голове. – Интересно, откуда успел узнать?»

Однако чем ближе он подходил к хозяину, тем тревожней становилось у него на душе.

Решетов выглядел по меньшей мере плохо. Казалось, за эти несколько дней он состарился на добрый десяток лет.

Бледное, осунувшееся лицо, отрешенный взгляд, расслабленный, висящий на уровне второй пуговицы, галстук…

– Где машина?

Саныч, вздрогнув, внимательно посмотрел в глаза патрону и ужаснулся. Ничего, кроме дикой злобы, там не было.

– Ладненько, – Решетов зло сплюнул. – В офисе пообщаемся.

Кто-то настойчиво подтолкнул его в спину, и через мгновение он оказался на заднем сиденье автомобиля хозяина…

О том, что его люди попали в аварию, Решетов узнал под утро.

Об этом его проинформировал зам. начальника ГИБДД области. С его слов стало ясно, что мужчина, находящийся за рулем, не справился с управлением и, съехав с проезжей части, перевернулся. Находящиеся с ним двое пассажиров исчезли с места аварии.

Дмитрия Ивановича нисколько не волновало то, что Бельчик скончался в результате перелома основания черепа. Его интересовало одно – сумели ли Саныч и Барабан осуществлять контроль за грузом после аварии или отстали.

Однако все тот же человек успокоил: в полночь «КамАЗ» был зарегистрирован при въезде в город. После этого звонка Решетов сразу стал собираться на базу. Но там Дмитрий Иванович узнал от дежурного охранника, что за ночь пришли всего две машины и обе из Екатеринбурга.

Сейчас перед ним стояли двое кретинов, которым повезло намного меньше, чем Бельчику.

Барабан, низко опустив голову и тупо уставившись себе под ноги, сильно сопел.

Саныч, исчерпав все слова в свое оправдание, отвернулся в окно. Его заметно трясло.

– Почему не сообщили мне? – Решетов тяжело поднялся из-за стола и подошел ближе.

– Телефон остался в перевернутой машине…

– А голова там не осталась, мудак?!

Со всего размаха он влепил ладонью с растопыренными пальцами ему в подбородок.

Саныч, несмотря на возраст, хорошо владел своим телом. До последнего момента он мог уклониться, уйти от удара, но побоялся окончательно вывести Решетова из себя.

Отлетев на несколько шагов, он прикрыл нижнюю часть лица рукой.

– Не надо, я найду машину.

– Без тебя уже нашли. Только ее уже кто-то разгрузил.

Саныч удивленно, испуганно посмотрел на Дмитрия Ивановича:

– Как… Кто разгрузил?

– Не знаю пока кто. – Решетов отошел к окну. – Но найду…

Затем каким-то странным, задумчивым взглядом посмотрел сначала на одного, затем на другого виновника обрушившегося на него несчастья и вздохнул:

– На вашем примере я покажу остальным, что такое спустя рукава выполнять работу, порученную мной…

Саныч знал, что слов на ветер этот человек не бросает. Два года назад на его глазах в лесополосе недалеко за городом залили серной кислотой связанного по рукам и ногам человека, преемником которого он стал. Вылив несколько литров на лицо, руки и ноги, его закопали. Так закончилась история с неудачной переброской наркотиков из Оша.

Не раздумывая, Саныч бросился к окну, но было поздно. Охранники, стоящие сзади, схватив за плечи, повалили его на пол. Лязгнули наручники.

Барабан, отступив на несколько шагов назад, во все глаза смотрел на происходящее.

– Ты, голубь, – Решетов перевел на него задумчивый взгляд, – приведешь приговор в исполнение…

Спустя несколько часов раздетый до пояса человек, с распухшим лицом и синими кровоподтеками на теле, уже не похожий на того Саныча, с умным взглядом и аккуратной прической, сам себе рыл могилу неподалеку от того места, где покоился его предшественник.

Метрах в десяти стоял Барабан с десятилитровой канистрой в руках. Его глаза были наполнены ужасом. Их окружили молчаливые амбалы из охраны. У них был приказ хозяина – сжечь заживо…

Проснулся Антон Филиппов ближе к обеду. Какое-то время не мог понять, почему спит в зале, а не в спальне. Лишь когда его взгляд остановился на стоящем напротив кресле, в котором с ночи остался лежать свитер Регины, все вспомнил.

Не раздумывая, поднялся с дивана.

В голове слегка шумело, а в ногах была слабость. Это состояние он испытывал почти каждое утро, на следующий день после поездки. То ли мозг, утомленный длительным недосыпанием, чересчур расслаблялся, то ли сказывались последствия контузии, полученной под Гудермесом. Так или иначе, некоторое время он плохо соображал.

Приняв душ и заварив кофе, Антон уселся возле кухонного окна и закурил. Через некоторое время едва слышно скрипнул паркет. Щелкнул выключатель в ванной. Зашумела вода. Это послужило ему своеобразным сигналом готовить уже более основательный, чем кофе с бутербродом, завтрак. Поставив сковороду на газ, Антон достал несколько яиц и пакет молока.

Увлеченный приготовлением омлета, он не сразу заметил появление Регины.

Запоздало ответив на улыбку девушки гримасой дружелюбия и радости, Антон быстро накрыл на стол.

Ели молча. Да и как можно изъясняться с глухонемым человеком во время еды. Регина вела себя более свободно, и уже не было в ее взгляде ни тени страха.

Покончив с поздним завтраком, Антон позволил ей похозяйничать на кухне, посчитав, что это лучший способ на время занять девушку, и вышел на балкон.

День вступал в полную силу. Несмотря на то что на дворе стояла лишь середина мая, солнце палило по-летнему. В ветвях тополей, росших вдоль дома, разминали свои голосовые связки воробьи. Откуда-то сверху доносилось воркование голубей.

Он опустил взгляд к подъезду, где ночью оставил «КамАЗ», и в тот же момент почувствовал, как пересохло в горле, а изнутри обдало жаром. Задние двери контейнера были настежь открыты, внутри же не было видно ничего, кроме пустоты…

– …Значит, так. – Следователь, представившийся в самом начале беседы Навродским Геннадием Ивановичем, положил перед Антоном протокол допроса. – Вы утверждаете, что ни о характере перевозимого груза, ни о том, что в эту ночь не будете отгонять машину на склад, никому не говорили?

Вместо ответа Филиппов покачал головой.

Милиционер встал и, обойдя вокруг стола, уселся на стул перед ним.

– Понимаешь, дружище, все как-то нескладно получается…

– Вы считаете, что я это специально подстроил?