— Что-то надеешься в них найти?

— Может быть. Но то, что объединяет эти три смерти, следует искать в вернисаже.

— Уверена?

— Боб привез, нечто такое, что не хотел показывать никому, даже своей любовнице, которой до этого хвастался своими находками. Зато он показал ее Стоуну с которым соперничал, и оба почему-то смолчали о ней, не сказав Фрискину ни слова. Причем Фрискин, когда узнал о ней, не успокоился до тех пор, пока не выкрал ее из вещей Стоуна. По-видимому, он знал, что ее можно продать довольно дорого.

— Это случаем не одна из тех непонятных штук индейского барахла, что валяется на журнальном столике в гостиной Фрискина?

— Может быть. Если вы разрешите мне забрать эти вещи, я смогу вернуть их в галерею Фрискина и поговорить о них с Софи.

— Действуй. А теперь, по домам, уже, черт побери все на свете, третий час ночи!

Они разошлись каждый к своей машине. Возле особняка Фрискина уже никого не было и только желтая лента ограждения трепетала на ветру.

— И ты ведь опять не ошибся, старый ниггер, — ворчал Бишоп, устраиваясь за рулем своей альфа-ромео. — Из девчонки выйдет настоящий детектив.

Приехав в участок утром и налив себе крепкого кофе, Эшли дозвонилась до Эйвенсов. Подошедшая к телефону прислуга, доложила, что мистер и миссис Эйванс еще не поднялись.

— Хорошо, — ответила Эшли. — Как только мистер и мисисс Эйванс встанут, доложите, что детектив Кларк приедет к двенадцати часам.

К двенадцати часам Эшли выпила две чашки кофе, закончила свой отчет, дозвонилась до Софи, постояла в пробке и тем не менее вовремя добралась до особняка Эйвансов.

Чета завтракала. Отказавшись от чашечки кофе и тостов, Эшли заняла предложенное ей за овальным столом место и, извинившись за раннее вторжение, спросила, как давно они знакомы с Фрискином. Супруги переглянулись с таким видом, как будто Эшли сказала страшную бестактность.

— Видите ли, детектив, мы его вовсе не знали, — проговорил мистер Эйванс, намазывая на тост слой золотистого абрикосового джема.

Он сидел за столом в шелковом халате, накинутом поверх льняных домашних брюк и футболки, но его волосы были тщательно уложены и от него шел запах немного резковатого одеколона. Рядом с его прибором лежала газета, сложенная на колонке с биржевыми новостями.

Мистер Эйванс как-то не вписывался в викторианскую обстановку гостиной, стены которой украшали помпезные портреты в тяжелых позолоченных рамах. Кресла и диван заменяла кушетка, обитая гобеленом с купами роз. Покрытый завитушками камин с мраморной полкой, уставленной статуэтками пастуха и пастушки. Атласные обои, светильники в виде свеч, тяжелые бархатные шторы, фикус у кушетки, фигурный столик с серебряным подносом для корреспонденции — все создавало обстановку гостиной девятнадцатого века.

Нетрудно было догадаться кто с такой тщательностью воссоздавал ее, так как сама миссис Эйванс полностью соответствовала ей со своей блузкой в воздушных рюшах, мелких кудряшках, тщательно подведенными бровями и глазами. И все же, молодящаяся миссис Эйванс каким-то непостижимым образом казалась старше своего мужа.

— Грейс захотелось приобрести нечто необычное, и одна знакомая порекомендовала нам некоего Стоуна.

— Очень приличный молодой человек, — заметила миссис Эйванс, — со вкусом и хорошими манерами. Он сказал, что, якобы, с помощью этого щита шаман общался с духами умерших, и поэтому щит приобрел некую силу, которую невозможно не почувствовать. Правда мило?

— Он именно так вам и сказал или рассказал об этом подробнее?

— Нет, примерно так он об этом и сказал.

— Он заявил, что подробности расскажет, тогда, когда мы соизволим купить щит, — пренебрежительно хмыкнул мистер Эйванс. — Довольно дешевый трюк, но действует.

— Меня он ужасно заинтриговал этим своим обещанием, — улыбнулась его жена.

— Но может быть это действительно был только трюк, чтобы заставить вас купить старую вещь? — предположила Эшли.

— Я не такой простак, детектив, — холодно отрезал Эйванс. — И никогда не покупаю кота в мешке.

— Вы знаете, муж тут же поинтересовался откуда молодому человеку известна эта история? Неужели от самого шамана? Мистер Стоун ответил, что сделал запрос в архиве конгресса, и они переслали информацию в архив Детройта. Он сказал, что приложит все справки к нашей покупке.

— Он делал запрос только о щите?

— Я так поняла, что речь шла именно о нем.

— Вы интересуетесь культурой коренных индейцев? — спросила у нее Эшли.

— О боже, нет, конечно… — манерно передернула плечами под шелковой блузкой миссис Эйванс. — Но этот щит меня заинтересовал, мне захотелось посмотреть на него. Мистер Стоун сказал, что позвонит мне и назначит встречу, но так и не позвонил. Он пропал, и я уже забыла о нем, как вдруг объявился некий Фрискин. Он позвонил мне и заявил, что желает узнать по прежнему ли я желаю приобрести щит. Если нет, то он продаст его другому клиенту.

— Ты мягкотелая, Грейс, я не раз говорил тебе это. Уговорить тебя не составляет никакого труда, — видимо по привычке, сухо заметил мистер Эванс.

— Я согласилась взглянуть на этот щит и на другие вещи, которые пообещал показать мне этот Фрискин, — не обратила на это никакого внимания миссис Эванс.

— Вы договаривались с ним по телефону?

— Нет, — резко произнес мистер Эванс, якобы перехватывая у жены, а скорее всего у Эшли инициативу в разговоре. — Он заявился сюда. Все шнырял глазами по сторонам и выспрашивал нет ли у нас антиквариата, от которого мы желали бы избавиться.

— Но, дорогой, он запросил сущие пустяки за этот древний щит, каких нибудь пятьсот долларов!

— Может быть и так, — мистер Эванс бросил скомканную салфетку на стол, раздражаясь все больше. — Это мелкий делец — все боялся продешевить, и это при том, что норовил побыстрее избавиться от своего товара.

Надо сказать, что Эшли больше прислушивалась к мистеру Эйвансу, чем к его жене, склонной к некой экзальтации. А потому, когда мистер Эйванс уткнулся в газету, поняла, что разговор закончен и здесь ей больше ничего не скажут. Эйвансы просто не позволят втянуть себя в это дело. Эшли попрощалась и поехала в участок.

Получив разрешение, она заехала в криминалистический отдел за щитом, ритуальной трубкой и ножом, после чего отвезла их в галерею Фрискина.

Софи выглядела опустошенной и подавленной, и, кажется, даже не очень обрадовалась возвращению в коллекцию потерянных было для нее экспонатов.

— О, конечно, вы можете посмотреть его бумаги, — говорила она, когда провожала Эшли через три ярко освещенных зала, где суетились рабочие, устанавливавшие столы и лампы. Официанты гремели посудой и переносили упаковки с закусками поближе к столам, готовясь к предстоящему фуршету.

— Как видите, мне придется в полном одиночестве проводить этот вернисаж, отменять что-либо уже поздно. Спасибо, что вы вернули эти предметы, хотя ума не приложу куда бы их пристроить…

— У вас все получится, — подбодрила ее Эшли.

Они вошли в кабинет Фрискина, и Софи включила свет. Эшли не верилось, что еще вчера он принимал ее здесь: в кабинете что-то неуловимо изменилось. Не было самого Фрискина.

— Располагайтесь, Эшли. Здесь вас никто не потревожит, разве что только я забегу на минутку, взять тайм-аут. Надеюсь, не помешаю вам.

— Вы меня не побеспокоите, наоборот, у меня, возможно, возникнут вопросы и вы мне понадобитесь. Понимаю, сейчас вам необходимо сохранить связи Фрискина и вам не до меня, но все же загляните сюда на минутку.