Тем временем Джози стащила с чердака более менее приличные вещи, что нашла для нее. Сперва Эшли не решалась надеть чужую одежду, но выбора не было и, пересилив себя, она влезла в вытертые джинсы и вылинявшую, слежавшуюся футболку, вспомнив, что Рон как-то заплатил бомжу за его заскорузлое тряпье, чтобы сойти за опустившегося наркомана, а после неделю мазался чем-то вонючим.

— Мои старые джинсы, — рассматривала довольная Джози Эшли в ее "обновках". — Я-то думала, что тетушка давно избавилась от них. Когда-то, проводя летние каникулы у Дженни, я помнится, бегала в них на свидание с одним здешним парнем.

Обернувшись к старушке, ласково наблюдавшей за ними со снисходительностью старшего, которому возня молодых доставляет удовольствие и забавляет, она что-то спросила. Дженни расцвела улыбкой и, кивнув, ответила.

— Представляешь, тетушка утверждает, что тот красавчик сейчас толстый папаша троих забияк. Кто бы мог подумать, — засмеялась Джози и тут же, без сожаления отбросив воспоминания юности, перешла к действительности. — Пусть тебя не смущает, что джинсы велики в поясе, у Дженни на чердаке полно всяких ремешков, что-нибудь подберем.

Когда и эта проблема была решена, лодочки Эшли были безжалостно заменены растоптанными теннисками с разными шнурками. Сложив пакет с продуктами для шамана в брезентовый рюкзак, и приняв от тетушки собранную для них сумку с едой, молодые женщины двинулись в путь, оставив "скаут" во дворе у Дженни Опавший Лист. Старая индианка долго стояла на крыльце, глядя им вслед до тех пор, пока они не скрылись за поворотом дороги. Они шли размеренным ровным темпом, что выдавало в обеих любителей утренних пробежек.

По обе стороны пыльной, утрамбованной дороги простиралась все-та же бескрайняя степь, заканчивающаяся грядой скал, то подступающей к дороге, то удаляющейся далеко к самой линии горизонта.

Джози с рюкзаком за спиной, шагала впереди. Ее волосы были повязаны косынкой, прикрывавшей их от въедливой дорожной пыли. Рукава джемпера были поддернуты. День обещал быть теплым. Джози шла уверенно, ни разу не остановившись и не обернувшись, что вселяло в Эшли уверенность, что ее спутница знает куда идти.

Сама Эшли шла легко. Ходьба в разношенных теннисках доставляла удовольствие. Свободная футболка не стесняла движений, а длинный козырек бейсболки защищал глаза от яркого солнца. Легкий ветерок приятно обвивал лицо, и даже пыль не так раздражала.

— Теперь пойдем по прерии. Нам нужно выйти вон к тому холму, — остановившись, Джози махнула рукой в сторону от дороги. — Когда взберемся на него, отдохнем и перекусим.

— Похоже, ты не раз бывала в этих местах? — Эшли поравнялась и пошла рядом с ней.

— Ни разу здесь не была, но Дженни рассказала, как примерно добраться до Ждущего у Дороги.

— Примерно?

— Я индианка, — хмыкнула Джози.

— И почему это Ждущий у Дороги выбрал такое труднодоступное место для проживания? Просто удивительно, как он еще выбирается из этой глуши раз в год в поселок? — недоумевала Эшли, когда они пересекли прерию и, добравшись до пологого холма, начали взбираться на него. — Ведь это же с ума сойти можно, жить здесь одному в полной изоляции.

— Это удел всех мистиков. Согласись, трудно общаться с духами и слушать мироздание в многонаселенном, шумном городе. Тут ты выбираешь либо комфорт для тела, либо тишину для души, — слегка запыхавшаяся Джози остановилась, осмотрелась и, спустив с плеч лямки рюкзака, скомандовала: — Остановимся здесь и отдохнем. К вечеру доберемся до хижины Ждущего у Дороги. Мы почти пришли.

Приложив руку ко лбу, она подняла ее к небу и что-то сказала, поворачиваясь на четыре стороны света. Она о чем-то молилась. Перехватив взгляд Эшли, Джози сочла нужным пояснить:

— Помнишь, я тебе говорила, что к Ждущему у Дороги нелегко прийти?

— Да, — кивнула Эшли, — ты говорила, что он отводит людей от этого места.

— Он водит непрошеных гостей кругами и все до сих пор уверенны, что это место пустынно и что здесь обитают только дикие лисицы. Я попросила духов этого места быть милостивыми к нам и вывести нас к шаману.

— Духов этого места… — растерянно пробормотала Эшли.

— Это место силы, — коротко объяснила Джози и зашагала дальше.

Она скинула рюкзак и села на землю рядом с ним, больше не притрагиваясь к нему. Теперь настал черед Эшли заняться рюкзаком. Развязав его, она вынула и расстелила на траве газету и принялась выкладывать на нее нарезанную ветчину, уже остывший ежевичный пирог, яблоки и термос с кофе. Горячий и крепкий, он оказался как нельзя кстати, подбодрив утомленных путниц.

— Нам осталось только спуститься с холма, а там, по словам тетушки, до хижины шамана рукой подать. Спускаться — не подниматься, верно?

— Я спущусь и поднимусь и снова спущусь, только бы Ждущий у Дороги был жив-здоров и не завернул нас обратно, — Эшли откусив кусочек от ежевичного пирога, зажмурилась от удовольствия. — М-м, как вкусно…

— Да уж, что-что, а тетушка умеет готовить ежевичный пирог. Это ее коронное блюдо.

Эшли бросила на нее быстрый взгляд.

— Извини за бестактность, но можно личный вопрос?

Джози пожала плечами.

— Задавай. Ведь я могу ответить или не ответить. Спроси, раз хочешь.

— Почему ты одна?

— Я была замужем и ни к чему хорошему это не привело. У нас хватило ума разбежаться вовремя до того, как мы окончательно не испортили отношения.

— Но ты любила его?

Джози вздохнула и, прожевав ветчину, спросила:

— Что значит любовь? Отречение от себя. Некое безрассудство. Словом, ты любишь и не рассуждаешь. Но в том-то и дело, что испытывая сильное влечение к мужчине, я продолжаю оценивать его. Понимаешь? То время, что я была замужем, оказалось для меня потерянным. Из моего брака я вынесла раз и навсегда усвоенный урок — я не создана, чтобы жить одним замкнутым семейным мирком. Вместо того, чтобы тратить силы на слабого мужчину, поддерживая его в его эфемерных мечтаниях, которые быть может никогда не воплотятся в жизнь, я могу чего-то добиться сама, имея развязанные руки. И чтобы я могла поступиться собой, своей жизнью ради другого, должен встретиться сильный мужчина, намного сильнее меня, — немного, поколебавшись, она добавила. — Хотя… это тоже довольно спорное утверждение. Какое-то время я встречалась с Одиноким волком.

— С кем?

— Ты знаешь его как шерифа Элка.

— И?

— Кажется, ему тоже было все равно…

— Как это?

— Он тоже оценивал. Мы словно мерились силами. Я отступила. Ну а ты? Наверно, как все, мечтаешь выйти замуж?

— Мечтаю. Думаю, я не потеряю себя в браке. Просто изменюсь. Любовь творит тебя, а ты творишь семью, рожаешь детей, воспитываешь… Это творчество.

— А если поймешь, что ошиблась и впустую потратила свое творчество на никчемное ничтожество?

— Это не потерянное время. Что-то все равно меняется. Ты приобретаешь опыт. Осознает себя и свои силы он. Ничтожества и никчемность — это от слабости, тут ты права. Но любовь придает ничтожеству силу, а силе мягкость.

— Это навряд ли, — скептически хмыкнула Джози. — Тут потребуется терпение трех жизней, которых никто не имеет, а она у меня одна. Ладно… Пора идти.

Они спустились в небольшой распадок, где между холмами уместилась рощица и пошли по едва заметной тропе, петляющей среди деревьев. После безлюдной прерии с ее скудной сухой травой и свободно гуляющим по ее просторам ветром, Эшли не сразу привыкла к обступившим ее деревьям, закрывающим своей густой листвой небо. Недалеко, вдоль тропы бежал ручей, то расширяясь и подходя к тропе, то сужаясь, прячась в траве, его выдавал запах сырой земли, мелодичное журчание, да мечущиеся над водой стрекозы.