– Пошли на кухню, – сказал я. – Там окно открою. Сам-то я не курю.

– Хорошая квартира, – заметил Рустам.

– Ничего, – для вида согласился я, вспомнив двести метров, евроремонт, джакузи и домашний кинотеатр с проектором в Перми.

– Один живешь?

– Знаешь ведь.

– Ну да, знаю, город маленький, здесь местные все про всех знают.

Мы помолчали. Рустам закурил и спросил:

– Это ты Марату записи привез?

– Я.

– Я ведь и правда в Москву звонил. Нет там пока нового «Бони-Эм», и в Польше нет!

– А у меня есть. И другое будет – все на месяц-два раньше, чем у всех!

Рустам уважительно на меня посмотрел.

– А зачем тогда с Маратом связался? Он же шушера, пацан еще.

– Повезло ему, пешком ходить не люблю, – уклончиво ответил я.

– Давай вместе работать, меня здесь все знают. И деньги будут другие. Не только здесь – с Москвы башли рубить будем!

– А как же шмон?

– Извини, я же не знал, что вместе работать получится.

– Да, корова любила свое молоко, но не дотягивалась! Я пока ничего не решил.

Рустам встал, принес из прихожей сумку и достал из нее красивую литровую бутылку.

– Вот, прими в знак извинения! Настоящий «Арарат»! Только на экспорт идет!

Я осмотрел бутылку. Круто! Не знал, что в Союзе такой коньяк могли выпускать: шикарное хрустальное стекло, яркие этикетки, куча медалей – я такого и в наше время не видел!

– Хорошо. если без этих твоих уркаганских штучек.

– Артур, мамой клянусь, больше не повторится. Какой смысл один раз воровать – постоянно сотрудничать выгодней! Да и у друзей брать западло – за это легко на разбор попасть можно. Давай выпьем за дружбу!

– Ну давай, выпьем пока за дальнейшее сотрудничество.

Я достал рюмки, он открыл бутылку, налил, и мы выпили. Коньяк оказался потрясающим.

– Да, вещь! – признал я, почувствовав настоящий кайф, хотя коньяк особенно не жаловал. – Жалко, лимончика нет.

– Как нет?! Обижаешь, дорогой! – Рустам движением фокусника извлек из сумки пару лимонов.

– Молодец. Уверен был, что соглашусь?

– Не совсем, но тебе со мной работать лучше будет, сам увидишь! – снова стал убеждать меня Рустам.

Мы опрокинули еще по рюмашке, закусили лимоном, и Рустам разоткровенничался:

– Здесь, в Анапе, центровой – Абхаз, мой кореш, даже родственник. Он общак держит, моя жена Лола – его двоюродная сестра, а мы с ним вместе на зоне чалились. Я в молодости сдуру пятеру по сто шестидесятой отхватил… (Позже я посмотрел Уголовный кодекс СССР: 160-я статья касалась хищения госимущества.) А ты сам-то кто по жизни, – вдруг спохватился Рустам, – не мент, случайно?

– Нет, но связи везде есть.

– И в ментуре? – заволновался Рустам.

– Нет, в основном в «конторе». – Я многозначительно показал пальцем вверх, намекая на всемогущий КГБ. – Не бойся, там мелочами не занимаются.

Выпив еще, мы перешли к делу.

– Что у тебя сейчас есть конкретно? – поинтересовался Рустам.

– А что хотелось бы? – ответил я вопросом на вопрос.

– Ну, «АББА» всегда хорошо идет, «Бони-Эм», Пугачиха новая. – Рустам на секунду задумался и продолжил: – Молодежь все просит какую-то «Машину времени», мне в Москве предлагали. Я послушал, «Марионетки» ничего вроде песня, должна покатить, но качество было вообще паршивое – будто на «Романтике» записывали. В общем, я отказался. Может, ты сможешь достать в нормальном качестве?

– Смогу, – уверенно ответил я, подумав: только бы не перепутать года. – А ты помнишь, какие песни тебе предлагали?

– А что помнить, у меня бумажка с их катушки есть, сейчас найду.

Порывшись в сумке, он протянул мне помятую бумажку, какие обычно клали в пакет с магнитной лентой.

– Так, что здесь. «Марионетки», «Поворот», «Право», «Снег», «Свеча», «Будет день», «Три окна». Вроде все есть, – сказал я.

– А качество?

– Лучше, чем у Макаревича!

– А кто это?

– Руководитель их группы, – пояснил я. Насколько мне было известно, «Машину» не пускали на профессиональные студии, и два своих первых альбома они записывали в речевой студии ГИТИСа, а у меня, конечно, были качественные записи, сделанные ими позже в отличных студиях. Вот удивятся «машинисты», если услышат в 79-м свои поздние, еще не сделанные записи.

– Слушай, за «Машину» в Москве запросто могут три штуки дать, – с уверенностью произнес Рустам. – Зуб даю! Две – тебе, одна – мне, идет?

Я кивнул.

– Идет.

– «Океаны фантазии» «Бони-Эм» я слушал, – продолжал Рустам, – не очень, но за пару штук тоже возьмут.

– Нет, «Бони-Эм» я обещал Марату неделю никому не давать.

– Зря, через неделю вряд ли дадут больше тысячи пятьсот, но раз обещал. через неделю, так через неделю.

– Идет. «Чингисхан» тоже через неделю, но не менее чем за пять тысяч!

– Я его не слышал еще. Что, правда так круто?

– Отвечаю! – твердо ответил я. – Через тридцать лет будут слушать и танцевать!

– А если через неделю в Москву диск привезут?

– Не привезут – нет его еще, только миньон вышел, и то небольшим тиражом, для конкурса.

– А у тебя откуда?

Я повторил свою старую легенду про радио Финляндии и прибалтийского друга. Рустам сделал вид, что поверил, и озвучил новое предложение:

– Слушай, Артур, у нас здесь кафешка есть в центре, на Горького. Директор – мой братишка младший. Давай ее в дискотеку переделаем, сейчас это модно. Билеты напечатаем через комсомол, площадь увеличим, я договорюсь. С меня – помещение и ремонт, с тебя – новая музыка и аппаратура. Сможешь достать?

– Смогу, наверно. Какая площадь?

– Пока двести метров, но можно подобрать еще пятьсот – семьсот.

– Бери все – в следующем сезоне у нас будет самая крутая дискотека на побережье, – пообещал я. – Бабки пополам?

– Договорились. – Рустам довольно потер руки. – Арслан умрет от зависти. Давай, за новую дискотеку!

Мы снова выпили, после чего я первым обратился к Рустаму:

– Слушай, Рустам, у меня тут проблема одна есть, сможешь помочь?

– Какой базар! Говори.

– Хочу новый паспорт поиметь, на другую фамилию, на всякий случай.

– Реальный или так, бумажку до первой серьезной проверки?

– Реальный.

– Реальный дороже и, скорее всего, с местной пропиской.

– Пойдет.

– У меня человек в морге работает, туда часто мертвяков привозят с документами, а родственников нет. Он подберет тебе что-нибудь подходящее по возрасту и внешности.

– Сколько по деньгам?

– Пятихатки хватит. Когда надо?

– Вчера.

– Заказ сделаю сегодня, а когда будет подходящий вариант – не знаю, может, через неделю, а может, завтра.

– Хорошо.

– А что, в «конторе» тебе не могут помочь?

– А я не хочу, чтобы там знали, – заговорщицким тоном произнес я.

– Понятно…

– Ну, давай по последней… Такая нам досталась доля – нам не прожить без алкоголя!

Приняв еще по пятьдесят грамм за дружбу и договорившись встретиться вечером, мы попрощались. Рустам оставил чистую катушку под «Машину времени» и укатил на работу.

Ну что, дела вроде налаживаются, подумал я, если за неделю не попаду в милицию. Все очень даже неплохо складывается, а я ведь всего второй день в августе 79-го! Что же будет через месяц? Кстати, действительно, что же будет через месяц? Пора мне определяться.

Я готовил себе завтрак и рассуждал про себя. Пока буду придерживаться версии, что я здесь надолго. Сильно светиться опасно – в этом времени каждый пятый стучит в органы. Но на юге, в массе народа, затеряться несложно. Неделю вроде должен продержаться.

Дальше. Чтобы хорошо жить в Союзе в это время, чтобы полностью использовать все мои плюсы в виде компьютерных программ и музыки, нужно иметь возможность выезжать за границу, а лучше вообще смотаться насовсем. Здесь, в СССР, имея большие деньги, придется всю жизнь их скрывать, если не зарабатывать их легально.

И тут возник второй вопрос: как в СССР я смогу заработать легально много денег и получить выезд за рубеж? Если бы у меня было техническое образование, я бы мог что-нибудь «изобрести» и прославиться. Кто еще в стране имеет легально много денег? Космонавты, ученые, спортсмены, артисты, музыканты… Айкидо пока запрещено, артист из меня так себе, музыкант тоже, певец тем более. Правда, у меня неплохой слух, я легко бренчу на гитаре и неплохо подбираю мелодии на пианино. Этим я в свое время целыми днями занимался, и время и усилия были потрачены не зря. Некоторые мои однокурсники, окончившие музыкальную школу по классу фортепьяно (я проучился в музыкальной школе, осваивая скрипку, всего один год, после чего меня с треском выперли за лень. Ну не нравилась мне скрипка так, как моим родителям!), удивлялись, как я, кое-как читающий ноты, быстро и правильно подбирал на слух аккомпанемент к какой-нибудь песне. Но на профессионального музыканта я, конечно, не тянул никак.