– Вообразите себе, – сказала она так высокомерно, что прямо-таки ощутила, как задирается ее нос, – я против.
– Не нравимся, да? – игриво подал голос второй носитель кожана.
– Не нравимся?! – изумился третий – искренне так изумился, что это могло даже растрогать, кабы не крылась в самой этой искренности потаенная издевка.
И у нее даже дрожь по спине прошла, вещая дрожь: это именно то, чего она ждала, именно то, что, как робко надеялось, никогда не случится.
Но вот случилось.
И она снова пожалела, что не усидела нынче вечером дома…
Хотя, с другой стороны, дома всю жизнь не просидишь, да и, со стороны третьей, что им мешало достать ее дома каким-нибудь столь же простым, незамысловатым способом? Ну, слесарю-водопроводчику невесть какому она бы не открыла, наверное, однако какому-нибудь участковому в форме… да нет, можно было придумать массу приемчиков, чтобы к ней подобраться, не стоит себя упрекать, надо переходить в наступление, чтобы не пришлось переходить к обороне.
– Не нравитесь, – сказала она, опустила руку в карман и медленно ее вынула. – Настолько не нравитесь, что… что я вас убить готова.
И они завороженно уставились на то, что она сжимала в руке. Даже в темноте вороненая сталь слабо отсвечивала – слабо, тускло, но зловеще и угрожающе.
– Да ты чо? – обалдело сказал гнусавый. – Ты это…
– Ты стрелять-то умеешь? – довольно спокойно поинтересовался второй «кожан», и его рука тоже скользнула в карман.
В то же мгновение раздался глухой звук, и из-под ног второго взметнулся фонтанчик пыли.
– Как видите, умею, – кивнула она. – Руки из карманов, а то я могу взять и повыше.
Это был опасный миг. «Кожан» мог выстрелить через карман, хотя вряд ли… зачем дырявить одежку? А если бы он выхватил оружие, тут уже пошла бы неистовая пальба на поражение. А ведь можно ручаться, что убивать ее им не нужно, ну какой толк в ее смерти? Нет, им и тем, кто их послал, она нужна живая… если, конечно, она опять-таки не ошибается, если, конечно, это все же не простой и незамысловатый, развинтившийся, слетевший с катушек охлос вульгарис плебсус люмпенус…
Те трое замерли в довольно нелепых позах. Принимать стойку «руки вверх!» команды не прозвучало, а самим этак-то позориться не хотелось, поэтому они замерли на полусогнутых, несколько растопырив чуть приподнятые руки, словно готовились ловить кур. Роль куры предстояло сыграть ей… однако кура оказалась довольно хищная, этого троица не ждала и пребывала в полной растерянности. Очевидно, столь активный resistance не предусматривался теми, кто их послал, не был, так сказать, заложен в их программу, и теперь они не знали, что делать.
Ну, значит, придется им подсказать.
– Сваливали бы вы отсюда, ребята, – сказала она почти дружелюбно. – Интим, как говорится, не предлагать: нет у меня нынче настроения к близкому, а тем паче – к тесному общению! Может, с другой барышней больше повезет, сговорчивей окажется.
Она ни за что не хотела, чтобы они догадались о ее подозрениях. Тем паче, может, и в самом деле ошибочка вышла, и это обычные искатели незамысловатого дармового трахен-бахена.
В любом случае – ее совет был принят.
– Ладно, – сказал второй «кожан», и она подумала, что именно этот тип у них, пожалуй, главный, а вовсе не болтливый гнусавый. – Гуляй пока.
Пока?.. Это могло значить очень многое, а могло быть простой обмолвкой и не значить ровно ничего.
Она стояла, держа их на прицеле, водя стволом от одного к другому, в любое мгновение готовая выстрелить, однако все происходило вполне корректно: «кожаны» сели в свой внедорожник – в марках автомобилей она не разбиралась совершенно, даже в эмблемах путалась, кроме, конечно, самых общеизвестных, однако все же могла отличить внедорожник от городской модели, – развернулись очень лихо, ну просто-таки на одном колесе (она предусмотрительно отступила за дерево, однако никакой подлянки при развороте не последовало). И в это мгновение в сете фар проехавшего мимо автомобиля она увидела номер машины нападавших. И… и даже горло перехватило, так потрясло ее то, что она увидела…»
«Что же она там могла такое увидеть?! – озадаченно подумала Алена Дмитриева, ставя последнюю точку в многоточии. – Да ладно, какая разница, потом что-нибудь придумаю. И кто такая – эта она, и почему за ней гнались три охломана, даже охлобуя, можно сказать, и откуда у нее вообще взялось разрешение на ношение оружия… или у нее нет разрешения?.. Нет, это все потом. Сейчас главное – отправить файл. Отправить – и собираться на милонгу!»
Если кто еще не знает… а неужели кто-то, знакомый с Аленой Дмитриевой, этого еще не знает?! – ну, предположим, нашелся такой человек, и вот нарочно для него поясняем: милонга – это такая вечеринка, где танцуют только аргентинское танго. Алена была страстной поклонницей… да что там – фанаткой этого танца, занималась им истово и не пропускала ни одной милонги, и не только не пропускала, но даже никогда не опаздывала на них, а это, согласитесь, показатель особого интереса к предмету! По-хорошему, Алене уже пора было бы начинать рыться в ворохе платьев, юбок с разрезами и без, блузочек с люрексом и без, черных колготок – в сеточку и просто ажурных, а также подбирать к платью серьги и туфли (танго-туфли… о, танго-туфли!!! Впрочем, это отдельный разговор!), – так вот, ей уже следовало бы заниматься всеми этими приятностями, однако ее задерживала суровая проза жизни. Издательство «Глобус», которое печатало детективные романы Алены Дмитриевой (а она была, вообразите, писательницей, и под таким именем миллионы, не побоимся этого слова, читателей знали ее, и даже, вообразите, находились среди этих миллионов единицы, которым ее книжки очень нравились!) срочно затребовало для рекламы ее творчества главку из очередной нетленки. К сожалению, нетленка пока еще вызревала в буйном воображении нашей героини, но не вызрела настолько, чтобы облечься словами и быть превращенной в роман. Однако отказывать издательству ведь немыслимо! Поэтому Алена немедленно упала за компьютер и быстренько – профессионализм ведь не пропьешь, тем паче, что она вообще практически не пила, – настукала одиннадцать тысяч знаков, четверть авторского листа: как раз такой объем требовался для рекламы. Теперь осталось только переслать текст по электронной почте.
Алена открыла «Outlook express», составила сообщение своей редактрисе, загрузила файл, кликнула на «Отправить сообщение», однако система почему-то тормозила. Спустя минуту на экране появилась информация об ошибке номер какой-то.
Ну, всякое бывает, Интернет штука настолько загадочная по сути своей, что, пожалуй, более логично удивляться, когда он вообще, в принципе, работает, а потому Алена сначала ничуть не озаботилась и пошла переодеваться-краситься, рассудив, что повторит попытку через пять минут. Она ее повторила и через пять, и через десять, и через пятнадцать… в общем, полчаса, отведенные на сборы, пролетели мелкой пташкою, а сообщение так и застряло в папке «Исходящие» и нипочем не хотело перемещаться в «Отправленные». Нет, что-то тут было не то, раньше «Outlook express» столь надолго никогда не зависал. Неужели что-то случилось в сети? Совершенно машинально Алена потянулась к телефону, сняла трубку… тот молчал.
Конечно, у нее была выделенная линия, то есть такое подключение к Интернету, которое позволяет выходить в сеть, не занимая телефон, однако при неисправностях на телефонной станции Интернет, увы, тоже отключался. Алена схватилась за мобильник – и спустя минуту узнала у своего провайдера, что в ее районе авария на подстанции, обещают исправить в течение суток… завтрашних суток, потому что сегодня выходной.
И в самом деле – сегодня был выходной, воскресенье заканчивалось. Завтра – то есть в понедельник… Но Алена обещала, что текст будет на столе у редакторши в понедельник к моменту ее прихода на работу, то есть к девяти утра.
А если неполадки устранят только к обеду? Или вовсе к вечеру? Звонить по мобильному в издательство и объяснять ситуацию? Но кто поверит в такое нелепое оправдание? Милая дама, которая занималась книжками Алены Дмитриевой, начитавшись криминальных романов сверх меры, воленс-ноленс сделалась несколько недоверчива и, конечно, решит, что писательница просто ничего не написала и этак вот по-детски отвирается. Сама Алена именно так и решила бы!
