Попало им тогда здорово. Пришлось долго извиняться перед соседями, голосившими, как по покойнику, и перестирывать здорово измазанные простынки.
Теперь уже никто ничего не вешал на эти страшненькие конструкции. Ада с удовольствием использовала их в качестве турника.
— Доброе утро, Адочка. Всё упражняетесь? — прогудел рядом сипловатый женский голос. Ада как раз повисла на своем доморощенном тренажере — делала растяжку для позвоночника, очень полезно! От неожиданности ее руки разжались, и она неловко плюхнулась на землю. Хорошо, хоть не растянулась на виду у всего двора!
— Доброе утро, Надежда Германовна, — поймав дыхание пропыхтела Ада. — Вы сегодня что-то рано.
Рядом с пышной немолодой дамой переминалась с лапы на лапу огромная московская сторожевая Ася. Ее ошейник был украшен розовым бантом. Как правило, Ася лучилась дружелюбием и норовила как следует облизать всех знакомых людей и собак. Однако нынче что псина, что обычно жизнерадостная хозяйка выглядели непривычно вялыми и подавленными.
— Надежда Германовна, у вас всё в порядке? — Ада потрепала уныло повисшее Асино ухо. — Вы сегодня как-то необычно выглядите.
— Ох, Адочка, — отстегивая поводок, просипела пожилая дама, — и не говорите, такой кошмар! Мы сегодня ночью, почитай, совсем и не спали, — отпущенная на свободу собака медленно побрела в сторону резвящихся приятелей.
— Да что случилось-то? — заволновалась Ада. Надежда Германовна ей очень нравилась. Собственно, вся компания собачников с радостью приняла в свои ряды маленького Доменика с хозяйкой. Но именно от Надежды Германовны Ада получила кучу информации по поводу выращивания и воспитания щенка крупной породы. Кроме того, бабулька охотно таскала благодарной слушательнице разнообразные книги по собаководству, витамины, подкормки, гомеопатические препараты и даже свела ее со своим знакомым ветеринаром, жившим по соседству, что было особенно ценно.
— Вы не поверите, смешно ведь кому сказать! Асенька наша вчера как отличилась, — старушка подавила зевок. — У нас с Михал Палычем гости были. Так я индейку запекла. Хлебушком её, голубушку, нафаршировала — и в духовочку. Так еще матушка моя, Царствие ей Небесное, делала. Так вот, достала я пожарившегося индюка, да на стол в кухне и поставила — всегда ведь надо дать расстояться что мясу, что птице, прежде, чем разрезать. Поставила я, значит, ее на стол, а сама в комнату к гостям пошла. И что-то мы заговорились, не заметили, как минут двадцать прошло. Возвращаюсь я на кухню — и о, ужас! Что я вижу? — Надежда Германовна картинным жестом прижала сомкнутые руки к могучей груди. — Нет уж больше на столе моей вкусной птички! Зато на полу наша собачка быстро-быстро догрызает последнюю косточку! И что самое интересное, вся операция была проведена совершенно бесшумно — даже кости на зубах не хрустели! — тут бабулька не выдержала взятого трагического тона и рассмеялась. — Ну и, ясное дело, всю ночь напролет Асеньке было нехорошо, пришлось ее каждый час водить на улицу, так что никто в нашем доме глаз не сомкнул.
— Слушайте, а ей хуже-то не станет? — давясь от смеха, проговорила Ада. — Всё-таки птичьи кости очень опасны для собак…
— Нет! — махнула рукой развеселившаяся дама. — Во-первых, Асенька умная и трубчатые кости не ест. А во-вторых, в прошлом году она умудрилась найти и слопать дохлую ворону. Целиком. С перьями. Вот тогда мы поволновались. Однако, и тогда через сутки наша девочка вполне оклемалась!
Мнению Надежды Германовны Ада доверяла. Старушка по образованию была зоологом, и в бытность свою вовсю занималась крупными морскими млекопитающими, проводя немалое время на Арктическом побережье нашей родины. Об этом она весело поведала Аде в ответ на робкий вопрос, не сложно ли двум пожилым людям управляться с такой серьезной собакой, как московская сторожевая. Надо заметить, что «девочка» не только отличалась поразительным для свирепых «москвичей» добродушием, но и была великолепно воспитана и прекрасно знала, кто хозяин в доме.
Поболтав ещё немного с Надеждой Германовной, Ада стала собираться домой — Доменик уже вполне нагулялся, так что можно было возвращаться к повседневным утренним делам.
— Ника, малыш, ко мне, пошли.
Но щенок всем своим видом демонстрировал абсолютное нежелание завершать прогулку. Нет, он не пытался грубо игнорировать призывы хозяйки. Просто ему не хотелось расставаться с весёлой компанией в лице Фабиана и слегка оживившейся Аси. Но раз уж хозяйка зовет, и нельзя просто ослушаться, может, попробовать взять ее в игру? Ей, должно быть, скучно стоять в сторонке!
Словом, в ответ на приглашение идти домой, Ника принялся носиться по площадке. Он стремительно подлетал к пытающейся ухватить его за ошейник Аде, ловко уворачивался, припадал на передние лапки, возбужденно взлаивал, отскакивал назад и начинал вертеться в стороне от хозяйки. Затем всё повторялось снова и снова. Щенок хитро посматривал на Аду, подпрыгивал к ней бочком, отпрыгивал, крутил пушистым хвостиком.
Вслед за Домеником в волнение пришли и Ася с Фабианом, заскакали, залаяли басом. Истерически взвизгнула Фифа, видимо, стремясь привлечь внимание рассеянных людей к возникшим беспорядкам.
Ох, как Нике было весело! Все вокруг — и собаки, и их хозяева — прыгали, бегали и громко шумели. Потом стали играть в догонялки, причем все люди старались поймать всех собак, неважно, где чья. Ха! Слабо же!
Только воспитанная Ася покорно стояла в сторонке рядом со своей хозяйкой, нервно подрагивая ушами. Остальные же псы, и Фабиан с Фифой, и деловитый боксёр Зяма, и длинношерстая такса Клеопатра, и, конечно, Ника во главе всей этой банды продолжали радостно носиться по огороженной площадке, разбрызгивая грязные лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя.
«Гав!»
Гулкое эхо рванулось между домами. Гавкнуто, между прочим, было серьёзно; не в шутку гавкнуто! Будто кто из пушки в бочку выстрелил! И животные, и люди немедленно замерли, услыхав этот грозный рёв. Маленький Доменик от неожиданности даже плюхнулся на попку.
У входа на площадку меховой горой уверенно возвышался непререкаемый хозяин двора, да и всего прилегающего района, могучий «кавказец» Лаврентий Павлович. Он мрачно и неодобрительно взирал на представшую его царственному взору неразбериху. Непорядок! Что может быть гаже? Прекратить немедленно!
Неторопливо подошел и хозяин кобеля, такой же огромный, неулыбчивый и желто-пегий, как и его пёс. Эта пара не признавала поводков и намордников, однако, претензий к ним не бывало. Майор милиции Седых много лет служил местным участковым, и на пару с Лаврентием Павловичем они поддерживали прямо-таки армейский порядок в своём хозяйстве. За что и были любимы и уважаемы всем зверино-людским коллективом. Дворники у них чисто мели дворы, хозяева палаток были вежливы и соблюдали все санитарные нормы, подростки не маялись с пивом на детских площадках, шпана не хулиганила. Родители спокойно отпускали детишек в школу. Почтальоны не боялись разносить старикам пенсии.
Вместо табельного оружия майор Седых повсюду ходил со своим псом. Неодобрительного взгляда двух пар тёмно-коричневых хмурых глаз бывало достаточно, чтобы прекратить любые беспорядки.
Рассказывали, что как-то раз приблудная не слишком трезвая компания попыталась оказать неповиновение блюстителям порядка. Их было шестеро, и они очень удобно расположились в свежеокрашенном детском городке, гордости жителей района. Пиво и мат лились подобно водопаду Виктория, широким потоком.
Что уж они такое сказали или попытались сделать ИванМихалычу, и как им вообще в голову пришло не выполнить его требований, для жителей окрестных домов осталось загадкой. Известно лишь, что после короткой, но содержательной беседы на повышенных тонах (майор сидел в сторонке на лавочке), суровый Лаврентий Павлович отконвоировал задержанных в опорный пункт милиции, куда и была вызвана бригада медиков для оказания первой помощи пострадавшим.
Лаврентий Павлович с минуту постоял, разглядывая тяжело дышащих запыхавшихся собак. Потом его суровый взгляд остановился на Нике — матерый пёс безошибочно определил возмутителя спокойствия. Он не спеша подошел к затаившемуся щенку, легким движением опрокинул того на спину и слегка прижал к земле своей гигантской лапой. Доменик покорно терпел наказание. Ему было не больно, однако очень обидно и стыдно. Огромный зверь укоризненно фыркнул на малыша: «Безобразник! Такой маленький, а так всех перебаламутил! Стыдись! Фу!» «Я не хотел ничего плохого, мы просто играли, и люди тоже…» Мохнатый хвостик слегка вильнул — извинялся.
