Хм. А это идея.
Овраг действительно был будто создан для массовых захоронений. Глубокий, удобный, полный прошлогодней листвы… Минус был в том, что заниматься таким неблагодарным делом приходилось только вдвоем. Макс не смог отвертеться, так как прямо жаждал заполучить парочку когтей и сделать подвеску, как у заправского охотника за головами. Я нагло предложила отработать эффектный сувенир. Макс надулся, но расставаться с мыслью о заветных цацках не стал. Зато остальные сопровождать новоявленных могильщиков отказались. Эльфы дружно заявили, что каждый сам хоронит своих мертвецов (эк они загнули!) и вообще у них дел по горло. Слабаки! Бросили одинокую хрупкую девушку в самый ответственный момент. А еще в женихи набиваются. Ну как с такими семью заводить? Прямо не знаю.
Васька умчался домой под благовидным предлогом приготовления ужина. Ну что ж. Это, можно сказать, святое. Филька, зажимая крылом клюв и отчаянно гнусавя, прогундосил нечто вроде «на охоту пора, а не то похудеет и умрет от голода». Угу. Так я ему и поверила. Да в нем килограммов пять лишнего веса! Сачок несчастный. Фей упорхнул повидать похищенную драконом принцессу. Ладно-ладно. Я им еще припомню. Нет. Разумеется, я не злопамятна. Просто злая и память у меня хорошая.
До оврага ехали под душераздирающий вой местных шавок, которым подпевали одуревшие от непередаваемых миазмов лежалой мертвечины коты. Хотя плюсы были. Даже целых два. Первый – похороны покойного были весьма и весьма неплохо оплачены. Второй – кровососущие насекомые дохли гораздо раньше, чем могли к нам прикоснуться. Не выдерживали, бедняжки, газовой атаки.
На дно оврага тушу спихнули совместными усилиями. Я долго морщилась, крепилась, неимоверным усилием воли сдерживая рвущийся на волю обед (аж сама поразилась собственному мужеству). Но это все, на что я была способна. То есть спуститься вниз для предания останков земле сил уже не было. Сама мысль о подобном деянии была сродни подвигу Геракла. Макс тоже не смог себя заставить. Мы немного постояли на краю с подветренной стороны.
– Знаешь… А ведь мимо этого оврага мало кто ходит, – заметил Макс.
Я не могла не согласиться с его выводом. Тропинки как таковой сюда не было, и на это место нам посчастливилось напороться совершенно случайно.
– Давай его просто засыплем листьями, и все.
– Давай, – облегченно вздохнула я.
Листья – это не земля. Они гораздо легче, и чтобы засыпать ими трещину в земле, пусть даже довольно глубокую, требуется гораздо меньше времени и минимум подручных инструментов. То есть ноги и руки вполне сгодятся. Через полчаса отчаянного сопения и возни мы получили чудесную возможность созерцать творение рук своих. Кто бы мог подумать, что за короткий срок можно не только сравнять овраг с краями, но и насыпать вполне приличный курган. Из кучи листового опада, недовольно фырча, выбрался на редкость сердитый еж и нагло укусил Макса за ногу. Тот взвыл и не нашел ничего более остроумного, чем врезать обидчику голой рукой. Эффект был потрясающий. От дикого вопля разобиженного целителя с близлежащих деревьев осыпалось столько листьев, хвои, птичьих гнезд и просто сов, что из них можно было бы воспроизвести египетскую пирамиду в натуральную величину вкупе со сфинксом. Наверное, бить ежей все-таки не очень полезно для здоровья.
– Вика. – Вкрадчивый, мурлыкающий голос меча заставил невольно напрячься в ожидании очередной колкости. – Сдается мне, зря вы закопали многострадальный трупик зверски замученной нежити так глубоко.
На счет «зверски замученной» можно и поспорить. Хотелось бы мне увидеть того смельчака, который додумался бы тиранить волколака. Впрочем, последних мгновений жизни убиенного застать не удалось, и насколько гуманен был избранный Арни способ умерщвления нежити, судить не берусь.
«Это почему же зря?» – осторожно поинтересовалась я, прекрасно понимая, что, наверное, лучше было бы промолчать.
И я бы именно так и поступила, если бы не банальное любопытство. А оно, как говорится, не порок…
– Насколько я понял, ты получила весьма кругленькую сумму за этот дурно пахнущий экспонат?
Это был риторический вопрос, и в ответ я просто кивнула.
– Ну так вот… Даю наводку: Новые Усадьбы не единственная деревня в окрестностях…
Ахурамариэль загадочно замолчал. Но продолжения и не требовалось. Правила о вознаграждении за усекновение рыскающей по окрестностям нежити успешно действует везде. И пусть этот волколак не успел засветиться где-нибудь еще (иначе команду истребителей вызвали бы гораздо раньше), а значит, заплатят за него на порядок меньше, чем в Усадьбах… Но ведь заплатят же.
Видимо, Макс пришел точно к такому же выводу, потому что мы ринулись разгребать листья на редкость сплоченной командой и довольно скоро встретились на дне оврага, намертво вцепившись я в хвост, он в холку нежити.
– Зачем он тебе? – напряженно вопросил Макс, стараясь перетянуть тушу в свою сторону.
– А тебе? – мило поинтересовалась я, резко дергая в свою.
– Мне, чтобы заработать деньги.
– А мне, надо полагать, деньги без надобности, – сыронизировала я.
– Ты уже получила свою долю.
– Что-что? – удивилась я и чуть не выпустила саблевидный хвост из рук. – Какую долю? Это же мой волколак! Арни отдал его мне. До деревни транспортировал его Яшка. А ты просто примазался.
– Я примазался? – задохнулся от возмущения целитель.
Я нагло воспользовалась замешательством противника и рванула тушу на себя что есть сил. В результате мы с волколаком сплоченным дуэтом улетели в кучу листьев. По дороге я орала нечто нецензурное, Макс ржал как племенной жеребец, а покойный просто припечатал меня сверху, как импровизированный пресс.
– Прекрати веселиться и вытащи меня отсюда… – взмолилась полузадушенная я, выплевывая изо рта клок шерсти и из последних сил борясь с вонью и подкатывающей тошнотой.
– Хорошо. Но волколак мой, – послышался неумолимый ответ.
– Шантаж! – возопила я, тщетно пытаясь разучиться дышать.
К сожалению, эта потребность заложена в человеке природой. Так уж мы устроены. Кислород нам жизненно необходим. Ну почему именно сегодня у меня нет насморка?!
Макс задумался.
– Уговорила. Семьдесят пять на двадцать пять, – изрек он.
– Грабеж! – выдохнула я и задержала дыхание.
Торговались долго и упорно. До умопомрачения, причем моего. Сошлись на цифре пятьдесят на пятьдесят. После чего Макс сподобился вызволить полузадохшуюся меня из нежелательных объятий нежити. Здесь мы разделились. Я скоропостижно уползла в ближайшие кусты, где меня долго и мучительно рвало. А Макс отволок за хвост предмет наших товарно-денежных отношений на берег оврага.
Когда меня перестало выворачивать наизнанку, в голове слегка прояснилось, а радужные круги перед глазами испарились, словно их и не было, вдруг обнаружилось, что Яшка благополучно растворился в ночи, оставив нас решать проблемы с транспортировкой духовитого груза самостоятельно. Надо было как-то спасать ситуацию, или наш коммерческий план, скорбно пискнув, скончается прямо на глазах.
– Ну что ж… – задумчиво протянула я, стараясь держаться от туши подальше. – Придется тебе, Макс, показать, так сказать, свою молодецкую удаль и отволочь наш трофей в Крутогорье.
– Почему я? – огорчился несправедливостью жизни целитель.
– По двум причинам. Во-первых, ты мужчина как-никак. – При этих словах Макс сначала было горделиво приосанился, но бросил взгляд на предмет будущей грузоперевозки и пригорюнился. – Во-вторых, – невозмутимо продолжала я, – пятьдесят процентов надо отрабатывать.
Парень окончательно сник, но послушно взялся за хвост волколака, благо вышеупомянутое Крутогорье находилось совсем недалеко, примерно в километре от Новых Усадеб. Вскоре мы под неизменный дружный вой местных шавок вошли в село. Макс сопел, кряхтел, как старый пожарный мерин, но тянул хорошо. Молодец. На плетне сидел кот и самозабвенно выводил любовную серенаду своей пушистой трехцветной подруге. Завидев нашу траурную процессию вкупе с непередаваемыми миазмами, пушистый Казанова сбился с ритма, закашлялся и хрипя рухнул с перекладины. Его более выносливая дама осталась в гордом одиночестве, тараща на невиданное шествие огромные плошки глаз.
