— Ну, уж тут тебе выбирать. Я-то ведь прирожденный сухопутный житель.

— Что ж, зато я никогда не преуспевал в верховой езде, так что по части славы мы равны.

Хейм рискнул взобраться на причал, чтобы осмотреться. Он выбрал крепкое на вид прогулочное судно, типа гидрофойла, способное двигаться под водой, и трусцой двинулся к нему. Погрузившись под воду, оно будет недоступно любому из приборов, имеющихся у алеронов.

— А внутрь мы сможем попасть? — спросил из воды менестрель.

— Да, он не заперт. Яхтсмены доверяют друг другу.

Хейм отвязал швартовы, подтянул гидрофойл к понтону и, протянув руку, помог Вадажу взобраться на палубу. Они быстро спустились в кабину и задраили люк.

— А теперь займись радио, пока я проверю двигатель.

Год бездействия нанес судну не особенно большой ущерб. Более того, солнце зарядило его аккумуляторы до максимума. Правда, днище его порядком обросло, но это можно было пережить. Возбуждение охватило Хейма.

— Вообще-то, моя идея заключалась в том, чтобы попытаться найти коммуникатор в городе, передать сообщение в лагерь, а потом где-нибудь спрятаться в надежном месте и надеяться, что нас не станут искать или мы не умрем с голоду, — сказал он. — Но теперь, черт побери, мы сможем вернуться назад собственной персоной! По крайней мере, врагу будет сложно перехватить наше сообщение и послать в его источник самонаводящуюся ракету, если мы будем в море. Так что поехали.

Мотор запыхтел. Судно скользнуло прочь от суши. Вадаж озабоченно выглядывал из купола.

— Не понимаю, почему они не гонятся за нами, как бешеные? — беспокойно пробормотал он.

— Я ведь тебе уже говорил, как все получилось. Просто они еще не догадались, что мы выберем этот путь. Кроме того, у них там сейчас, наверное, суматоха, как в публичном доме по утрам в понедельник, после того, что я сотворил с Синби.

Тем не менее Хейм был рад оставить позади препятствия и погрузился в воду. Опустившись на максимально допустимую глубину, он задал автопилоту курс на юго-восток и принялся стягивать свою мокрую одежду.

Вадаж смотрел на него с благоговением.

— Гуннар, — сказал он голосом, в котором слышались слезы, — я напишу об этом балладу, и, даже если она не очень удастся, ее все-таки будут петь и через тысячу лет. Потому что твое имя будет жить очень долго.

— О, чепуха, Андре. Не заставляй мои уши краснеть.

— Нет, я просто говорю то, что есть. Однако неужели ты все заранее настолько продумал?

Хейм включил обогреватель, чтобы обсушиться. Воды океана, со всех сторон окружавшие судно — темно-зеленые, населенные множеством рыб причудливой формы, то и дело мелькавших поблизости, — эти воды должны были рассеять инфракрасное излучение. Хейма охватило непреодолимое чувство возвращения домой, словно он опять стал мальчишкой, проводящим все свободное время на морях Геи. На некоторое время это чувство вытеснило все остальные. Хрупкость и незавершенность его триумфа станет видна ему позже. Сейчас же он упивался им.

— Ничего я не придумал, — признался Хейм. — Идея возникла как бы сама собой, Синби до ужаса хотелось… чтобы мы стали друзьями, или что-то в этом роде. Я уговорил его посетить Бон Шанс, надеясь, что там, может быть, подвернется какой-нибудь случай, который можно будет использовать для побега. Мне пришло в голову, что, вероятно, никто из его банды не умеет плавать, поэтому набережная казалась самым подходящим местом, чтобы попытаться. Я попросил взять тебя с собой, потому что мы могли воспользоваться немецким у них под носом. А потом, я исходил из того, что если нас двое, то и шанс, что кто-то удерет, увеличивается вдвое.

С Вадажа всю почтительность как рукой сняло, лишь только он услышал про немецкий, и на его лице появилась ехидная ухмылка.

— Да уж, такого ужасающего «Цвайндойч» я в жизни не слыхивал. Лингвистом тебе не быть.

Воспоминание больно ударило по самолюбию Хейма.

— Да уж, — сухо сказал он. Стараясь хотя бы ненадолго продлить миг своей искренней радости, он быстро продолжал. — Мы были уже там, когда я подумал, что если бы мне удалось столкнуть Синби в воду, охранники все бросились бы следом спасать его, так что некому было бы стрелять в нас с берега. Если ты не умеешь плавать, то это весьма веселенькая работенка, спасать еще одного такого же неумеющего.

— Так ты думаешь, он утонул?

— Ну, надеяться никому не воспрещается, — сказал Хейм с меньшей долей равнодушия в голосе, чем ему хотелось бы. — Меня бы не удивило, если бы они потеряли по меньшей мере пару воинов, выуживая Синби из воды, а его самого мы вряд ли видели в последний раз. Даже если он и самом деле утонул, то они, вероятно, смогут доставить его в камеру оживления прежде, чем начнет разлагаться его мозг. В любом случае, до тех пор пока он не вернется в строй, врагу будет нелегко разобраться во всей этой путанице. И дело даже не в том, что без него они не смогут наладить организацию. Но в течение некоторого времени им просто не удастся найти верную ориентацию для своей деятельности, во всяком случае, в той ее части, которая касается нас. Это время мы используем для того, чтобы забраться подальше в море и вызвать на связь де Виньи.

— Ну… да, разумеется, они смогут выслать нам на помощь флайер.

Вадаж откинулся назад с улыбкой кота, сидящего возле клетки с канарейкой.

— Прекрасная Даниель увидит меня еще раньше, чем она того ожидает. Но не слишком ли смело с моей стороны говорить, что она этого ожидает?

Гнев волной поднялся в Хейме.

— Чтоб тебя укусила бешеная собака, безмозглый тупица, — прорычал он. — Здесь тебе не пикник. Наше счастье, если нам удастся предотвратить катастрофу.

— Что… что… — Вадаж вздрогнул и побледнел. — Гуннар, что такого я сказал…

— Слушай меня, — Хейм трахнул кулаком по ручке кресла, в котором сидел. — Наша дилетантская попытка шпионажа сорвалась, и весь задуманный план пропал. Разве ты забыл, что наша миссия заключалась в том, чтобы договориться об условиях, которые спасли бы наших людей от авитаминоза? Теперь это исключено. Может быть, что-то можно будет предпринять позднее, но в ближайшее время наша задача — остаться в живых. Наш план эвакуации беженцев теперь тоже исключается. Синби пришел к выводу, что сам «Лис» находится на планете. Он вызвал крейсер и улана на помощь своему флагману. Кто-нибудь из этих троих может заметить «Мироэт» на подъеме и разнести его в куски. Оставлять корабль в укромном месте тоже нельзя. Они сейчас повсюду разошлют воздушные патрули с мощными детекторами. Так что прекрасное убежище, которое предоставил нам де Виньи в Лак-о-Нуачес, тоже отпадает. И если уж на то пошло, при настоящем положении вещей, когда три вражеских корабля находятся в непосредственной близости, самому «Лису», похоже, угрожает смертельная опасность.

А ты жизнерадостный эгоистичный болван! Неужели ты думал, что я играл со смертью лишь ради того, чтобы мы могли удрать? На что бы мы тогда вообще годились? Главное — предупредить наших.

Все еще ворча, он повернулся к инерционной навигаторской панели. Нет, они еще не были далеко. Но, может быть, все же стоит всплыть, и — будь что будет — передать партизанам и экипажу «Мироэт» все, что ему известно в данный момент.

Судно пульсировало, словно живое. Обогреватель урчал, обдавая людей волнами тепла. В кабине пахло нефтью. За иллюминатором ничего не было видно.

— Эти корабли будут здесь в течение земного дня, — сказал Хейм. — «Лису» лучше отойти подальше в космос, а людям — поглубже в лес.

— Гуннар, — начал было Вадаж.

— О, помолчи!

Менестрель вспыхнул и, повысив голос, сказал:

— Нет, я не знаю, что я такого сделал, чтобы ты мог меня оскорблять, и если у тебя не хватает даже любезности сообщить мне об этом, то это твое дело. Однако я должен кое-что сказать тебе, капитан. Мы не сможем установить контакт с «Лисом» вовремя.

— Что? — резко обернулся Хейм и уставился на венгра.

— Может, ты подумаешь сам. Большая лазерная установка Диего находится возле озера. Но утро давно уже наступило, Диана почти в полной фазе. Теперь следующий ее восход будет, я думаю, не раньше чем через тридцать часов.