— На кого вы работаете, Брэгдон? — презрительно усмехнулся Хейм. — На элеронов?

— На человечество, — последовал гордый ответ. — Кстати, если хотите знать, никакой я не ксенолог, а всего лишь офицер Армии Мирного Контроля, находящийся в данный момент в отпуске, и меня за это разжалуют. Хотя то, что мне удалось, этого стоит. Организация «Военные мира за мир» позаботятся о том, чтобы я не остался без работы.

— Так значит, это их рук дело, а? — фыркнул Куманодис. — Да. У них ведь есть свои люди и в правительстве.

Хейм обратился к Джосселин:

— Значит, ты лгала мне, когда говорила, что бросила эту работу?

— Пожалуйста, пожалуйста, — ее шепот смешался с шумом ветра.

— Не мешало бы нам позаботиться о собственных удобствах на ближайшие несколько часов, — предложил Брэгдон. — Если мы этого не сделаем, гравитация нас вымотает до предела. Я говорю «часов», потому что вряд ли второй флайер прилетит раньше: мы не могли заранее рассчитать точное время аварии, а использовать радио было бы слишком большим риском. — Он повелительно взмахнул оружием. — Садитесь, а потом я.

Вадаж был так близко от Хейма, что только капитан услышал его тихий свист и заметил, как напрягся менестрель.

— Хей-хо, Роджер! — пробормотал венгр. — Лови первую луну.

— Что еще такое? — спросил требовательно Брэгдон, заметив напряжение на лицах пленников.

— В присутствии леди я этого переводить не буду, — ухмыльнулся Вадаж.

Хейма словно обожгло.

«Сленг астронавтов», — мелькнуло у него в голове. Что-то должно случиться. «Будь готов действовать в любую минуту». Пульс участился в предчувствии схватки.

— Вы, вообще, в своем уме? — продолжал Вадаж. — Мы не можем оставаться здесь.

— Что вы имеете в виду? — огрызнулся Брэгдон.

— Вблизи такой реки, как эта. Может быть внезапное наводнение. Нас опрокинет, скафандры порвутся, и мы будем мертвы, прежде чем нам удастся выбраться куда-нибудь повыше.

— Вы лжете.

— Нет-нет. Взгляните на эти горы. Подумайте. Густая атмосфера при сильной гравитации имеет высокий градиент плотности, а над линией снегов холод такой, что аммиак замерзает. Но около полдня все это снова разжижается и выливается в устья рек. Гравитация притягивает эти осадки с такой силой, что они, прежде чем испариться, проходят километров пятьдесят или даже больше. Так ведь, Грегорис? Ты сам мне об этом рассказывал.

— Именно так, — подтвердил Куманодис.

— Потому эта река и называется «Морх», что на местном языке означает «наводнение».

— Если это какой-то подвох… — начал Брэгдон.

«Ясно как день, что именно так, — промелькнуло в голове у Хейма. — Подобных феноменов здесь нет и в помине. Но для новичка эта сказка звучит довольно убедительно… Я надеюсь… как я на это надеюсь».

— Клянусь вам, что буду стрелять при первом же подозрении, — сказал Брэгдон.

Хейм начал удаляться от него.

— Стреляй, если хочешь, — огрызнулся он. — Уж лучше умереть от пули, чем захлебнуться в аммиачном потоке. Ты не сможешь помешать мне попробовать забраться на вершину этих холмов.

Его спина напряглась под прицелом лазерного пистолета. Но тут раздался крик Джосселин:

— Вик, не надо! Что в этом опасного?

— Я… думаю, ничего, кроме того, что это очень трудно, — уступил Брэгдон. — О’кей. Джосселин будет держать вас под прицелом. Если вы намерены сбежать, то как только вы окажетесь за гребнем, я особо возражать не стану. Вы не сможете уйти слишком далеко до прилета нашего флайера, а тогда мы вас быстро поймаем. И даже в том случае, если вы где-нибудь спрячетесь, я не стану беспокоиться, поскольку Строи сам убьет вас.

Тяжело переставляя ноги, Хейм заковылял среди разбросанных там и сям скал, покуда не добрался до берега реки. Это была голая, твердая как железо земля, усеянная камнями, образовавшая невысокую и не крутую, но трудно проходимую при таком притяжении возвышенность. Хейм принялся карабкаться вверх по склону. Он поддался под тяжестью его туши, земля и камни с шипением и стуком поползли из-под ног. Хейм потерял равновесие и упал на четвереньки. С трудом выпрямившись, он осторожно двинулся дальше. Вскоре пот уже заливал ему глаза, сердце бешено колотилось, и воздух обжигал горло. Затуманенным взором он видел тащившихся позади Вадажа и Куманодиса. Утхг-а-К-Тхакву это давалось более легко: он просто полз на животе, отталкиваясь широкими лапами и цепляясь за грунт мощными руками пловца. И все же шум дыхания наквса перекрывал даже вой ветра.

Наконец они кое-как добрались до вершины. Хейм и бортинженер были первыми и помогли остальным, подав им руки. Они вползли на край холма и остановились, чтобы отдохнуть.

Хейм нащупал под рукой камень. Его пальцы сомкнулись.

Когда силы мало-помалу начали возвращаться, он увидел, что Брэгдон проделал почти половину пути. «Ученый» рационально расходовал время, делал частые длительные остановки, во время которых стоял, сжимая в руке пистолет и глядя на пленников. Джосселин дожидалась внизу. То и дело в нее летели песок и камешки, вырывавшиеся из-под ног Брэгдона, но она даже не пыталась увернуться. Ее фигура казалась черной на фоне ослепительного сияния голубого, словно молния, солнечного света; отражаясь от поверхности автомата, свет, казалось, плавился.

Вадаж опустился на колени между Хеймом и Куманодисом и сжал им руки. Никакого иного сигнала или объявления не требовалось. Хейм метнул свой камень. Мгновением позже просвистели камни, брошенные его товарищами. Получив ускорение в девятнадцать метров в секунду, эти снаряды летели, словно выпущенные из катапульты.

Хейм не знал, который из них попал в Брэгдона. Он видел, как тот пошатнулся и упал. В ту же секунду он и его друзья уже спускались обратно вниз.

Прыжок, скольжение, короткая пробежка, снова прыжок… При этом нужно удержаться в образующемся небольшом обвале и правильно рассчитать, куда перенести центр тяжести, как рыцарь на полном скаку.

В Джосселин ни один из камней не попал. Хейм видел, как она, оступившись, сделала шаг назад — медленно и неуклюже, — и со всей скоростью, на какую был способен, запрыгал вниз мимо сцепившихся Брэгдона и Куманодиса. Из-под его ног столбом летела пыль. Дважды он чуть было не упал. При той скорости, с какой он сейчас двигался, это могло кончиться очень плачевно: ничего не стоило, к примеру, свернуть себе шею. Однако ему каким-то чудом удавалось сохранить равновесие, и он продолжал нестись дальше, подобно лавине.

Наконец-то подножие холма! Теперь либо рухнуть замертво, либо бежать быстрее, чем когда-либо бегал. Его тело было сейчас взбунтовавшейся машиной, и Хейм изо всех сил старался снова подчинить его своей воле и затормозить, но инерция неудержимо влекла его вперед, все быстрее и быстрее. Каждый шаг отдавался болью в мышцах и костях, заставляя зубы выбивать барабанную дробь. Кровь гудела в ушах.

Во время этого сумасшедшего рывка Джосселин один раз выстрелила. Пуля пролетела мимо. Хейм видел, как оружие описало дугу для более точного прицела. Ни бояться, ни надеяться уже некогда. У него нет ничего, кроме скорости. Однако она столь велика, что здравомыслящему человеку воспринять ее очень трудно. Охваченная паникой и душевной мукой, Джосселин промедлила со вторым выстрелом. Это была всего лишь доля секунды. Если бы все это происходило на Земле, нападавший, вне всякого сомнения, все равно получил бы пулю в лоб. Но здесь, прежде чем она успела нажать на спусковой крючок, Хейм пролетел мимо, выкинув в ее сторону руку. Выхватить автомат не удалось. Но его удар застал Джосселин врасплох, и ее оружие отлетело на несколько метров.

На горизонтальной местности Хейму наконец-то удалось притормозить, сначала до нормального бега, потом — до трусцы, а затем — до полной остановки. Он круто повернулся, но оказалось, что его удар не только выбил оружие из рук женщины, но и ее заставил упасть. Она еще только пыталась подняться. Хейм тяжело и шумно дышал, но услышал, что она плачет. Спотыкаясь, он побрел, чтобы поднять автомат.