Во Франкфурте огромный «Локхид» стал предметом переговоров номер один, а присутствующий там директор Темпельхофа Вёттгер предложил Коттону совершить на нем полет. Англичанин сразу же согласился и предложил, в свою очередь, совершить этот полет «над прекрасным Рейном до Мангейма, красота этих мест сводила с ума его тетушку». И в то время как ничего не подозревающий Вёттгер любовался рейнскими красотами, Коттон то и дело нажимал свою потайную кнопку.
Во время полета домой Коттон, несмотря на строгий запрет держаться только заданного маршрута, который, естественно, проходил в стороне от военных объектов, используя сильную облачность, повернул в сторону Вестфалии, а под Аахеном еще раз изменил направление и полетел в сторону Брюсселя. Закамуфлированные лейки не подвели и на этот раз. «Настоящее немецкое качество», — съязвил позднее Коттон.
2 августа 1939 года, за четыре недели до начала Второй мировой войны, из Франкфурта-на-Майне в сторону Англии стартовал дирижабль LZ-127 «Граф Цеппелин» со следующим секретным заданием: экипаж, состоявший из обер-лейтенанта Гозевиша, лейтенанта Е.К. Шнайдера и гауптмана Е.А. Хартви-га, должен был разведать, для чего предназначены высокие стальные башни на английском побережье под Дувром. Весь день 3 августа дирижабль, битком набитый чувствительной измерительной аппаратурой, парил в зоне видимости восточного побережья Англии. «Исследователи» вернулись со своей экскурсии довольные. Их аппараты не засекли от башен из стали никаких импульсов. Они и подумать не могли, что англичане предварительно отключили все свои радары.
А тем временем 17 августа 1939 года Коттон вновь вылетел в Берлин для проведения деловых переговоров. Но помимо прочего он по заданию Сикрет сервис должен был сфотографировать несколько аэродромов на севере Берлина. В роскошной резиденции Геринга в Каринхалле, где Шёне проводил свои дальнейшие пробные съемки на пленке дуфайколор, ее хозяин отсутствовал, и Коттону удалось посмотреть, что же творится за кулисами театра второго человека в рейхе. Как раз в это время там строилось персональное бомбоубежище фельдмаршала. Когда же между Коттоном и Шёне зашел разговор о возможной войне, то последний сказал, что Геринг не сомневается, что в случае вступления немецких войск в Польшу Англия вмешается в войну. Позднее Коттон вспоминал: «Я предложил Шёне уговорить Геринга полететь со мной в Англию в качестве гостя. Если бы можно было довести до сведения Геринга действительные планы Англии, то он непременно бы поставил об этом в известность Гитлера. По моему убеждению, это была последняя возможность избежать войны».
Геринг с огромным удивлением воспринял предложение Коттона лететь с ним в Англию через неделю, 24 августа. Уже в Англии Коттон сообщил шефу Сикрет сервис о своей идее пригласить Геринга на Британские острова. После обсуждения этого вопроса с премьер-министром Чемберленом и лордом Галифаксом идея была одобрена и составлен план пребывания высокого гостя в Англии.
Во вторник, 22 августа 1939 года, Коттон и Нейвен вылетели из Лондона в Берлин, чтобы передать Герингу официальное приглашение британского правительства. Время возвращения в Англию, на этот раз вместе с Герингом, было назначено: 10:00 четверг 24 августа из Мюнхена, где в это время в Берхтесгадене находился фельдмаршал. Разрешение на посадку англичан дал лично сам фюрер, а его личный пилот должен был сопровождать их из Берлина. В то время как Коттон и его второй пилот Нейвен ожидали в старинном берлинском отеле «Адлон» своего звездного часа, события за занавесом политической арены развивались все стремительнее. На следующий день после их прилета, в среду 23 августа, в Москве председатель Совнаркома Молотов и министр иностранных дел Германии фон Риббентроп подписали пакт о ненападении. В условиях изменившейся таким образом ситуации нацистским бонзам был больше по душе развал коалиции Великобритания — Франция — Польша, чем констатация на месте в Лондоне воинственных намерений англичан. И уже в четверг 24 августа оба британских пилота пережили в Темпельхофе не самое лучшее в своей жизни время, когда узнали, что личному пилоту Гитлера был отдан строжайший приказ не взлетать. Геринг не давал о себе знать, и оба англичанина вздохнули с облегчением лишь тогда, когда после длительного пребывания в неизвестности, в 11:15, им было разрешено стартовать и лететь в сторону Англии. По словам Коттона, Шёне передал ему записку, в которой говорилось, что они должны лететь на высоте 300 метров строго по указанному маршруту, никуда не отклоняясь. В случае отклонения от маршрута они будут обстреляны. Таким образом, «Локхид» G-AFTL стал последним британским частным самолетом, вылетевшим из Берлина накануне Второй мировой войны.
В воздухе они наблюдали эскадрильи немецких военных самолетов, летящих на восток Германии к местам своей дислокации, а приблизившись к голландской границе, они заметили вышедшие из Вильгельмсхафена и стоящие на рейде соединения немецких боевых кораблей. Коттон тотчас же сделал несколько фотографий. Он тогда и предположить не мог, что, ориентируясь именно по ним, английская авиация нанесет свой первый удар по немецким военным кораблям.
Двумя днями позднее, в субботу 26 августа, Коттон снова летал над Германией, а точнее, над островом Силт. Он получил от адмиралтейства совершенно секретное задание по фотографированию.
Утром в четверг, 31 августа 1939 года, Гитлер объявил свой план «Вейс» — план нападения на Польшу. До 13:00 все подразделения находились в состоянии ожидания приказов. Война началась на следующий день.
2093 самолета люфтваффе против 463 польских, среди которых 150 истребителей, 86 бомбардировщиков и 154 разведчика; 36 бомбардировщиков «Лось» были безнадежно устаревшими и слабо вооруженными — таков был расклад к началу войны. К тому же у польских генералов не было выработано концепции ведения боевых действий в случае военного конфликта. Шесть авиационных полков было развернуто в Польше к июню 1939 года. Из них была сформирована авиация, находившаяся в распоряжении польского Верховного командования: бригада бомбардировщиков и бригада истребителей. Остальные были поделены между армиями и оперативными группами, что и составило оперативные военно-воздушные силы. Такое раздробление и без того малочисленной авиации только ускорило ее уничтожение и исключало любое успешное применение.
Было тут и вот еще что. Под предлогом зарабатывания валюты для последующего перевооружения армии новейшие и лучшие польские самолеты продавались за границу. К сентябрю 1939 года они были у румын, болгар, греков и турок, в то время как польские пилоты видели эти самолеты только на фотографиях. Из-за различных ошибок в планировании самые большие польские машины PZL-1 работали летом 1939 года на учениях всего по три дня в неделю, а половина экипажей была отправлена в. отпуск.
Польская военная авиация и прочие роды войск начали свою мобилизацию слишком поздно, а для полноценной комплектации наземным персоналом уже не оставалось времени, что и привело к снижению боеготовности польских вооруженных сил. Польское главнокомандование до самого конца медлило с перенесением мирных авиационных баз на скрытые полевые аэродромы, чтобы «излишне не провоцировать Берлин», в то время как летчики переживали изнуряющие часы бездействия. Хотя до вечера 31 августа и удалось перебросить самолеты первой линии на запасные замаскированные аэродромы, на месте все еще оставалось оборудование, запасные части и прочее всех этих баз.
