Все остальные подразделения 42 сд и часть пограничников заняли оборону к западу от ворот. В течение дня, до ночи, происходили беспрерывные бои с периодическим изменением в обладании территории крепости. Наши бойцы занимали с боями захваченные ими здания, уничтожая врага их же собственным оружием, потом враг занимал, а наши отходили. Ночь наступила в момент вышеописанного расположения сторон. Всю ночь трубило немецкое радио о том, что все будет сровнено с землей, что Москва в кольце, что в Минске гуляют немецкие солдаты, что правительство покинуло Москву. Во второй половине ночи они заявили, что «генерал-майор Пузырев — нач. укреп, района г. Бреста — среди немецких офицеров пьет водку, а вы продолжаете бессмысленное сопротивление».
На рассвете начались атаки. Комиссар т. Фомин приказал: ни одного шагу назад, бить врага так, чтобы помнил русского солдата, фашистский изверг. Была поручено коммунистам и комсомольцам распределить свои силы так, чтобы в каждой маленькой группе бойцов, занимавших оборону и ведущих бои, были члены ВКП(б) или члены ВЛКСМ. Сам т. Фомин успевал бывать всюду, где тяжело. Десятки фашистов нашли себе могилу от его пули. К 9.00 24.VI т. Фомин был ранен пулей в левое плечо, в момент атаки немцев на восход к мосту. Т. Фомин был среди бойцов и вместе с ними отбивал атаку врага. К 10.00 среди одной из групп 42 сд, тесненной с запада, прибыл капитан т. Зубачев и ст. л-т Семененко. Был вызван л-т Воробьев, руководивший обороной северо-восточной части крепости. Небольшое совещание командного состава пришло к решению объединить все группы под единое командование и при первой возможности объявить приказом по крепости. Ожесточенные атаки врага потребовали на места командный состав, и только во второй половине дня, когда фашисты вновь, прекратив атаки, подняли в воздух авиацию, было собрано совещание, после которого последовал найденный Вами приказ № I, писанный мною. Одновременно тут же было решено и записано в приказе о сосредоточении всех подразделений в район моста через р. Буг для прорыва и выхода из крепости. После налета авиации немцы усилили натиск. Перед заходом солнца через Северные ворота со стороны г. Бреста в крепость вошли танки. По сведениям, их было 5, но я видел только три, которые подошли к мосту и остановились, не решаясь на переезд. Там они простояли до ночи, сделав несколько выстрелов из орудий и пулеметов. Ночью отошли за оборонительный земляной вал и там остались на весь день. 25.VI на той стороне Буга с левой стороны был установлен фашистский огнемет и пулеметные гнезда… Чтобы описать все, необходимо много страниц и времени, а самое главное, показать на месте каждую огневую точку, каждый барьер, каждое большое и маленькое препятствие для врага и для наших бойцов. Простите, тов. подполковник, мне очень тяжело вспомнить все происшедшее.
В ночь на 25.VI было решено прорвать кольцо, но путь преградили танки и сосредоточение огня. С запасом по 2–8 шт. патрона на бойца группа бросилась одновременно и через мост и вплавь, много погибло боевых друзей. Комиссар Фомин был ранен в голову осколком гранаты, я был ранен тоже осколком. Четыре человека успело переправиться на ту сторону, остальные вернулись и остались на поле боя. Эти 4 чел., уничтожив три огневых точки противника, потеряли двух человек, а два во вторую ночь вернулись. Там стояли немецкие части, и пройти было невозможно. День прошел в жестоких боях. Ночью комиссар Фомин, капитан Зубачев и Семененко[353] решили организовать ударную группу из членов ВЛКСМ в количестве 50 человек для прорыва. Во главе был сам Фомин. Освещенные ракетами, попав под перекрестный огонь врага, многие не вернулись назад, а часть вернулась раненными. В эту же ночь организовали разведку для выхода из крепости под водой с помощью противогазов. На гофрированную трубку в конце закрепляли поплавок из фанеры, противогаз одевали, а трубка должна выходить на поверхность. Этот способ выхода был загражден перепонкой через реку под водой. Испытав все средства, было решено драться до последней [возможности]. Без пищи, без воды и боеприпасов продолжалась священная борьба русских, советских воинов с превосходящими силами противника. Применение взрывчатых веществ в больших объемах врагом приводило к большим разрушениям зданий и жертвам с нашей стороны. Изнуренные бойцы, не имея средств защиты, активизировали свой моральный дух единогласным «Ура!» и этим отгоняли фашистов, которые боялись атак и рукопашного боя. Такими средствами борьбы и средствами захвата их оружия, нанося потери в живой силе врагу, гарнизон крепости сражался до 28.VI.41 г. В этот день все оставшиеся бойцы и сержанты, весь личный состав гарнизона был сосредоточен к востоку от ворот (моста) в здании крепости[354]. Массированный налет авиации, затем массированная атака всех сил противника привели к поражению защитников крепости. Немногие остались в живых. Комиссар Фомин пал смертью героя[355] при разрыве снаряда, посланного врагом прямой наводкой на расстоянии до 300 м (от 3-этажного здания[356] с восточной части крепости во дворе), капитан Зубачев тяжело ранен в голову осколком мины, ст. л-нт Семененко потерял рассудок и был невменяем, л-т Воробьев, оставшись на правой стороне крепости (к госпиталю) с небольшой группой бойцов, занял оборону в одном из фортов (дотов)[357] на территории госпиталя и вел огонь до второй половины дня 28.VI. Затем огонь прекратился. В последнюю минуту, когда у меня было еще два патрона в пистолете «ТТ», со мной было три бойца, фамилии их я сейчас не помню; мы были на первом этаже у окна, в обороне, фашисты уже крякали вокруг и один из них поймал мою пулю. Вторая и последняя осталась в пистолете. Все утихло, только стоны раненых и выкрики врага. Наше прощанье четырех прервал оглушительный взрыв, после чего я уже ничего не помню; мы все четверо были придавлены обвалом сверху.
Вспоминая все происшедшее, мне хочется от всей души пожелать Вам написать не брошюру, а хорошую книгу, а записки свои, если мне когда-нибудь представится возможность побывать в крепости, лучше припомнить все, описать, я дам, а сейчас я эскизно работаю над ними в далекой стороне, где я проживаю. Работаю я бухгалтером в Ленинском приисковом управлении треста «Якут-золото». Очень прошу, если будут интересовать еще подробности, пишите, а мне хочется от Вас точные названия крепостных сооружений, по-военному, получить. Я не знаком с военной терминологией, и потому мне очень тяжело писать о видах обороны, о местах обороны. Я знаю, где и как все происходило, но как его назвать, не знаю. Вот эта помощь для меня самая ценная. Кроме того, убедительно прошу Вас, не откажите мне быть моим первым цензором. Я бы очень хотел, чтобы люди, наши простые советские люди, узнали первые дни борьбы с врагом в крепости Брест-Литовск.
В своих записках я взял период с 5.VI.41 г. по день 22.VI.41 г. Обстановку, условия, жизнь, нравы и обычаи местных жителей, все случаи, происшествия, враждебность некоторой, подпой части поляков к нашим военнослужащим, случаи на границе и другие. Мирный вечер 21.VI.41 г., планы на 22.VT. и все это было прервано коварным ефрейтором.
Убедительно прошу Вас, по возможности, пошлите мне Ваши корреспонденции. У нас тут нет журнала «Советский воин» — вообще. Окончательная судьба моя и других следующая: бойцы — Артемов Ф., Ребзуев И., Андрющенко, Талин, Осьманов Ш., Гудков Т., Ковтун и др. при разных условиях оказались в плену. Капитан Зубачев, зам. пол. Матевосян без памяти были увезены врагом в тыл. Я встретился с ними в лагере после прихода в память в одном из санитарных пунктов, где за мной и за ними следил врач азербайджанец из нашей части Алахвердов.
Капитан Белик — застрелился в своей квартире, врач Бардин — застрелился, комиссар Фомин — погиб. Судьбу Воробьева л-та — не знаю. Майор Дородных, по сведениям разведки нашей, посылаемой на соединение с основными частями на полигоне, убит при следовании в штадив, в пути вне расположения крепости на рассвете. Капитан Грибанин А., по слухам, оставил крепость в первые минуты войны. Судьба его мне неизвестна.
