-- Чем планируете заняться по прибытии, шкипер? -- сэр Валентайн и Лазарь Каронья расположились на баке, возле бушприта. Аазурец ленивым взглядом оглядывал море, а ваделорец хрустел моченым яблоком, облокотившись на брашпиль.

   -- Разгружусь, получу деньги и возьму груз куда подальше отсюда. -- пожал плечами Каронья. -- Завтра с вечерним отливом надеюсь сняться с якоря.

   -- Полагаете, вам позволят? -- резидент сосредоточил свое внимание на легкой имладоноской боевой галере, вынырнувшей из-за мыса, над мачтой которой развевался вымпел патрулирующего судна.

   -- А у вас есть основания полагать, что мне могут запретить покинуть порт? -- усмехнулся шкипер.

   -- Да как вам сказать... -- задумчиво произнес Виризг. -- Мне кажется, боевые корабли, возвращающиеся с патрулирования, обычно входят в порт не в темпе атаки, как вон та посудина прямо по курсу.

   Лазарь Каронья неторопливо дохрустел яблоком, выбросил огрызок за борт, после чего извлек из тубы на поясе зрительную трубу и навел ее на имладонца.

   -- "Сколопендра", обычно ее отправляют в дальнее патрулирование, сэр Валентайн. Ага, сигнальные флаги на вантах... -- владелец "Летней ласточки" ненадолго замолчал. -- А вы страшный человек, барон.

   -- Вы полагаете? -- вежливо поинтересовался тот. -- И что же навело вас на такую мысль?

   -- А вот сообщение и навело. "Эскадра в сто вымпелов на зюйд-зюйд-ост. Время подхода около двенадцати часов. Южные патрули уничтожены". Кто бы это мог быть, как думаете?

   -- Я не думаю, почтенный Каронья. -- сэр Валентайн облокотился на фальшборт и зевнул. -- Я знаю.

   Над охраняющим вход в гавань фортом взметнулся вымпел "Сигнал принят".

   Ругань в штабной палатке стояла такая, что у находящегося в охранении сэра Лестера вяли уши.

   Удаляться от Аксара более чем на два часа хода сепахасалар Турман-паша тер Месри не решился, опасаясь повторения бунта, и готовился встретить армию тай Зёнхара на обширной, плоской как стол равнине. Узнав о таком решении командующего, Фулдазерех с воплем и руганью примчался в ставку, с твердым намерением выдрать командующему всю бороду по одному волоску. Судя по звукам, доносившимся до баронета ре Лееб, такая развязка беседы была близка, причем в выдирании бороды были готовы поучаствовать не менее половины офицеров штаба.

   -- Какого нечистого, Турман-ага?!! У тай Зёнхара солдат почти вдвое больше, чем у нас!!! - Исмаль ар Фарди ревел словно бык, укушенный слепнем за причинное место. - Да он нас тут с флангов в хвост и в гриву!!!

   -- У него только легкие части, Исмаль-хан!!! - верещал в ответ сепахасалар. - Я хочу дать разогнаться пехлеванам для таранного удара, чтобы смять его конницу!

   -- Да так он нам ее и подставил под удар! А если он отрежет нас от города фланговым обходом?!!

   -- Зажмем между городом и нами, да сотрем в пыль!

   -- Если догоним, сожри меня гуль! Кто столицу будет защищать, если что? Даруге, что ли?!!

   "В столице есть резерв", подумал сэр Лестер.

   -- В столице есть резерв! Пять сотен пеших пехлеван!

   -- А я почему этого не знаю?!! - в бешенстве проорал Исмаль-паша.

   -- А потому что это военная тайна!!! - с не меньшей яростью ответил сепахасалар.

   "О которой теперь знает не меньше половины войска", усмехнулся под раобом Блюм.

   -- Хох, это кто же у нас отсиживается по тылам? - удивился Меджид а Тиджар. - Никак Турман-паша брешет?

   -- Да нет, отчего же. - сказал аазурец. - "Синие львы", в Топкапы сидят. Сам видел, как въезжали.

   -- А что ж ты молчал? - удивился десятник.

   -- Так никто не спрашивал. -- пожал плечами сэр Лестер.

   В этот момент из шатра вылетел взбешенный донельзя ар Фарди, вскочил в седло и пустил коня в такой галоп, что отряженный ему в эскорт десяток гулямов едва поспевал за своим командиром.

   Сэр Валентайн Виризг, барон ре Котль, был кем угодно, но только не моряком. Служба в Неявной Дружине, кроме профессии собственно разведчика, вынудила его освоить мастерство торговли, искусство полководчества, хитрости дипломатии и, даже, ремесло бандита. А вот мореходством заняться как-то не довелось, о чем оставалось только сожалеть, поминая пословицу про место падения, и подстеленную на нем солому, поскольку от участия в грядущей морской баталии ему, судя по всему, было никак не отвертеться.

   Последние сутки выдались у аазурца более чем насыщенными. Начать следовало с того, что вошедшую следом за "Сколопендрой" в бар-заленскую гавань "Летнюю ласточку" едва не взяли на абордаж четыре галеаса разом, причем один из них, трехмачтовый вице-флагман "Пардус", сближался скорее курсом тарана и отвернул в сторону только в последний момент. Короче говоря, всполошенные имладонские моряки лишь чудом не учинили смертоубийство.

   Чуть позже, когда матерящийся Каронья разъяснил бар-заленцам всю глубину их заблуждения, попутно помянув дэвов, Губернеза, Царя Пучины и сынов неверной матери, с перепугу принявших торговый коч за вражескую эскадру, на борт "Летней ласточки" прибыл портовый чиновник в сопровождении нескольких стражников. Сей досточтимый муж до полусмерти изумил и шкипера, и сэра Валентайна, и всю команду тем, что даже не заикнулся о бакшише. Более того, поглядев на верительные грамоты благородного Виризга, и выслушав заверения о том, что "Летняя ласточка" зафрахтована дипломатическим ведомством Аазура, он даже не попытался настоять на досмотре трюмов, а, выразив сэру Валентайну свои нижайшие уверения во всемерном почтении, поспешил откланяться. Документы, позволяющие пришвартоваться у пирса он, впрочем, выписать не позабыл.

   -- Конец мира близок. -- скорбным голосом резюмировал итоги переговоров боцман.

   Пока судно маневрировало на рейде, покуда матросы крепили швартовы и устанавливали сходни, а также занимались иными, не менее важными делами, в порт успел прискакать отряд в две дюжины сипахов, и едва барон ре Котль ступил на сушу, как ему было объявлено повеление сатрапа, Абдуллахима тер Рахмата, немедленно прибыть к тому во дворец. Впрочем, чего-то подобного аазурец ожидал и заранее написал письмо Хайнриху Потригу с распоряжением явиться на корабль и его, Валентайна Виризга, там дожидаться. Эпистолу Каронья отправил с юнгой Гейнцем.

   Конечно же сипахи привели коня и для сэра Валентайна, причем не одного, поскольку предполагалось, что аазурский дипломат прибыл со свитой. Когда выяснилось, что никакой свиты нет и в помине, ценность благородного Виризга в глазах солдат упала практически до нуля. Приказ они, впрочем, выполнили -- спустя каких-то полчаса барон уже стоял перед огромными двустворчатыми дверями дворцового Зала Совета.

   Ждать пришлось недолго. Спустя каких-то пять-семь минут после его прибытия, дверь приоткрылась, и из зала, где раздавались возбужденные голоса "лучших людей Бар-Залена", вышел молодой мужчина в форме капитана (если применительно к одеяниям офицеров военно-морского флота султаната вообще применимо слово "форма", поскольку Морской устав Имладона указывал лишь цвет чалмы и халата, а также необходимые украшения, указывающие на звание и должность, оставляя покрой одежды на полное усмотрение его владельцев), а сэра Валентайна попросили войти.

   "Не иначе, это капитан "Сколопендры" доклад давал", подумал Виризг, и перешагнул порог зала.

   -- Привет тебе, принц Байасит, -- аазурец поклонился молодому человеку, сидящему во главе стола, -- и тебе, сатрап Мазандрина, и вам, храбрейшие.

   Принца барон знал в лицо -- приходилось пару раз пересекаться по дипломатической службе. Сатрапа, Крокодила Султана и прочих высших офицеров бар-заленской эскадры резидент видел впервые, однако на всех них у него имелись подробные досье, включавшие и описание внешности. И досье эти ре Котль знал назубок.

   -- И тебе привет, Валентайн-бей. -- принц склонил голову в знак приветствия, и, увидев, что Виризг извлек свои верительные грамоты, взмахнул рукой. -- В этом нет нужды, я узнал тебя, верный слуга короля Оттона. С чем прибыл ты в Бар-Зален? По какой нужде?