– Назад! Не двигайтесь, или я вышибу ваши чертовы мозги. Ясно? Я вооружен!

На полированном стволе револьвера блеснул свет, слабо проникавший в комнату.

Фигуры продолжали надвигаться, и Кен прицелился в ту, что была поближе. Крепче сжал рукоятку, и…

Вспыхнул свет.

– Какого черта…

Вся комната была увешана цветными лентами и воздушными шарами.

Первой он заметил Марго. Она вышла из кухни с утыканным свечками тортом.

Оглядевшись, Кен увидел практически всех своих знакомых. Двадцать пять друзей в карнавальных шляпах и с пищалками в руках. Товарищи по школьной команде, их жены, приятели из «Элвудса».

– С днем рождения, – запели все хором и умолкли, увидев Кена на одном колене и с револьвером в руке.

Наступила мертвая тишина.

Кто-то из гостей начал смеяться. Сначала это было просто хихиканье, потом оно превратилось в общий громовой хохот.

Вперед вышел Колби, который почти никогда не бывал у Кена.

– Как ты узнал? – простонал он. – Вот дерьмо. Билл проболтался, верно?

Кен пожал плечами и посмотрел на Билла.

– Ты никогда не умел хранить секреты.

Билл шагнул вперед.

– Я был нем, как рыба. – Он оглянулся на своих друзей и умело передразнил Кена: – «Не двигайтесь, или я вышибу ваши чертовы мозги»!

Снова раздался хохот.

Кен встал и оглянулся на Марго. Она была единственной, кто не смеялся.

Через пару часов вечеринка была в полном разгаре. Гостей прибавилось, холодильник наполнился пивом и вином, а грохочущая музыка грозила вызвать гнев соседей. Кен пытался взбодрить себя пивом и «Ягермайстером». Это был единственный способ продержаться остаток вечера. Меньше всего ему хотелось сейчас праздника, особенно устроенного в собственную честь.

Марго его избегала и даже отводила глаза, когда Кен смотрел на нее через комнату.

Наконец Билл отвел его в уголок.

– Это был отличный номер.

Кен расплылся в улыбке. Он давно так не напивался.

– Ты же ничего не знал про вечеринку, – прошептал Билл. – Никто о ней и слова не сказал. Что происходит, черт возьми?

– Кто-то проник ко мне в дом. Я не знал кто. Просто хотел защитить себя.

– Когда ты обзавелся револьвером?

– Вчера. Подарил себе на день рождения.

– Зачем?

Кен не ответил. Он допил бокал и оглянулся на веселящихся гостей.

– Это жестоко. Ты ведь знаешь, я ненавижу дни рождения.

– Давай поговорим. Пока ты окончательно не напился.

– Слишком поздно.

– Ты принимаешь наркотики? Или что-то в этом роде?

– Господи, конечно, нет.

– Тогда что? Все еще не можешь прийти в себя после того случая на озере?

Кен взглянул поверх толпы на Марго.

– Твоя жена меня избегает. Чувствует, что-то неладно.

– Ерунда. Она приняла твой фокус с револьвером за шутку, как и остальные.

– Нет. Марго не поверила.

– Еще как поверила. Иначе подошла бы к тебе поговорить, так же как и я.

Кен покачал головой:

– Она не хочет со мной говорить, потому что ей надоела моя ложь. Знаешь, Билл, именно поэтому я ее и потерял.

– Ты ей лгал?

– Нет. Я лгал себе. Все время. Это плохая привычка.

Кен прислонился к стене, стараясь удержаться на ногах. Он выдавил из себя улыбку.

– Привычка, с которой мне пора расстаться… чтобы выжить.

Вжик.

Кен проснулся на диване с дикой головной болью. Откуда на его лице вода?

Вжик.

О, черт. Все тело болело. Голова после вчерашнего раскалывалась на части.

Солнце слепило глаза, хотя окна были зашторены.

Вжик.

Он поднял голову и увидел Гончую, которая стояла над ним с бутылкой воды и целилась ему в лицо из пульверизатора.

– Проснулся? – спросила она.

– Нет.

Вжик.

– Хватит. Пожалуйста.

– Проснулся? – повторила она.

– Да.

– Молодец.

Кен сел. Оглядел комнату. Вокруг было удивительно чисто, если учесть, что вечерника закончилась всего несколько часов назад. Наверное, Марго убралась.

Он повернулся к Гончей:

– Как ты сюда попала?

– Постучала и услышала: «Войдите»! Дверь была не заперта.

– Я еще не совсем проснулся. – Он провел руками по лицу. – Вчера тут была вечеринка в честь дня рождения, и я немного перебрал.

– Поздравляю.

– Спасибо. Как твой друг?

– Пока никак. Ничего нового. Никто не знает, сможет ли он выкарабкаться. У врачей есть мой номер, позвонят на сотовый, если он придет в себя… и все такое.

– Ладно, постарайся не падать духом.

– Не собираюсь. Поэтому я сюда и приехала. Хочу найти того, кто это сделал.

Кен посмотрел на нее. Девушка была абсолютно серьезна. Несмотря на свою хрупкую внешность и юный вид, она источала силу и уверенность.

– С чего ты взяла, что я могу вывести тебя на взломщика?

Кен потер виски. В голове стояла тупая пульсирующая боль.

– У меня было время все обдумать. Ты прав. То, что случилось, действительно как-то связано с Миф Дэниелс. Ты знаешь ее лучше меня, и у тебя есть основания ее подозревать.

– Я просто предположил. Ты копаешься в вещах, которые она предпочла бы скрыть.

– Но дело не только в этом, правда?

Кен промолчал.

Джессика отодвинула его ноги в сторону и села на диван.

– Я хочу узнать все, Кен. Забудем твою дурацкую историю про поиск адвоката и важный процесс. Мы оба знаем, что это вранье. Мне кажется, я заслуживаю правды. Ты так не думаешь?

Кен долго не отвечал. С тех пор, как заварилась эта каша, он обсуждал свои проблемы только с Миф. Ни Марго, ни Билл, ни Бобби ничего не знали. И теперь эта девушка требовала от него откровенности.

Что ж, ее право, подумал он. Она пострадавшее лицо.

И рассказал ей обо всем. О Миф, о Бартоне Сабини, о деньгах.

Гончая внимательно его слушала и время от времени кивала.

– Думаешь, Миф Дэниелс стоит за нападением на озере и пожаром в твоем офисе?

– Не знаю. Но теперь я начеку.

Гончая вздохнула.

– Марк просил меня не лезть не в свое дело. Надо было его послушать.

– Не стоит себя корить. Ты ни в чем не виновата.

– Мне часто приходилось попадать в переделки. Я видела жуткие вещи. Но раньше я всегда отвечала только за себя. Мне и в голову не приходило, что из-за меня может пострадать кто-то другой. Особенно Марк.

Девушка пересела на кушетку, и по ее щекам побежали слезы. Она снова превратилась в того испуганного ребенка, которого он видел в приемной больницы.

Кен поспешил сменить тему:

– Почему ты этим занимаешься?

– Ты имеешь в виду радиосерфинг?

– Да.

– Трудно сказать. Почему другие люди бегают по семьдесят миль в неделю? Или целыми сутками сидят в Интернете?

– Значит, от тебя это не зависит?

– Думаешь, у меня мания? Вряд ли. Все началось еще в школе. Дедушка подарил мне сканер, и я часто слушала переговоры полицейских. Когда уехала из дома, стала стараться бывать в тех местах, о которых они говорили. Потом начала снимать. Так и пошло.

– Редкое хобби.

– Понимаешь, так я чувствую себя… ближе к жизни. Я выросла на севере Чикаго. У родителей всегда было много денег, и они старались оградить меня от всего, что выходило за пределы уютного мирка. Я даже кладбище в первый раз увидела только после школы.

– Тебе повезло.

– Возможно. Но я была скучной, вялой девчонкой, которая превращалась в скучную, вялую женщину. А таких и без меня хватает.

– Я бы не назвал тебя скучной, – заметил он. – И вялой тем более.

– Спасибо. Я благодарна своим родителям за то, что они мне дали. Я их люблю, но жить хочу по-своему.

– У тебя получается. А почему родители думают, что ты учишься в Северной Каролине?

Гончая улыбнулась.

– Ничего особенно хитрого… Когда я бросила учебу, просто не решилась им сказать. Они пришли бы в ужас. Мне платили стипендию, так что дело было не в деньгах. Я жила за пределами кампуса, и все сообщения от родителей, включая почту и телефонные звонки, доходили до меня через подругу. Сами они приезжать в университет не собирались. Так что смыться оттуда было легче легкого.