— В будущую среду бал в честь испанского инфанта, — сбрасывая одежду, заметил он вскользь. Изабелла подскочила.

— И я должна там быть?

— Да, естественно.

— Я не могла бы сказаться больной?

Он покачал головой.

— Нет, это неприлично. Там будут все дамы, и если ты проигнорируешь бал, об этом будет разговоров больше, чем если ты придешь.

— Эжен, пойми, что я лично знакома с испанцем. Он всего лишь инфант, а я… я была королевой. Это несоизмеримо выше! Я не хочу его видеть.

Во мраке не было видно их лиц, так что Орсини не видел выражения отчаянной мольбы на лице молодой жены, а Изабелле не дано было заметить, как сильно его обижают ее слова и поступки.

— Свою судьбу ты выбирала сама, — тихим, чуть дрогнувшим голосом проговорил Орсини. — Ты обязана появиться на балу — в качестве маркизы де Ланьери, жены первого министра королевства. Если тебе стыдно перед этим принцем, стыдно из-за меня, то не стоило выходить за меня замуж.

— Мне не стыдно, — быстро ответила ему Изабелла, почувствовав наконец звучащую в его голосе обиду.

— Раньше ты была выше по положению, чем он. Времена переменились… Теперь он принц, а ты маркиза. Бывает хуже. К примеру, ты могла бы стать всего только виконтессой, а может и просто мадам Орсини, женой колбасника из Этьенна.

Он смеялся. Только один человек мог смеяться над ее страданиями, и он был ее мужем. Изабелла знала, что он не уступит, и ей придется посмотреть в глаза надменному испанцу. Она уже представляла, как он будет говорить, посмеиваясь:

— Э, да это ее величество Изабелла, королева без короны. Этот Ланьери заставил ее отречься. Ох уж эти женщины! Теперь она пытается выглядеть как можно более гордо. Но все равно, она теперь не лучше любой мещаночки. Ведь ее маркиз, говорят, из низов. Вот смешно, господа!

И вездесущие доброжелатели будут на ухо пересказывать ему историю возвышения Орсини, как они ее себе представляют.

Проснувшись утром, Изабелла обнаружила, что Орсини, который всегда был ранней пташкой, давно уехал во дворец. Проклиная безумное желание женщин непременно выходить замуж, Изабелла переоделась и велела заложить карету для поездки в парк, где гуляли придворные, и собиралась вся знать столицы. Из окошка кареты она вдруг заметила совершенно седую голову Сафона, своего старого министра. Естественно, о нем после ее отречения все позабыли. Из старого правительства служить регенту остался только Орсини, и то потому что таково было ее условие.

— Господин де Сафон! — крикнула она. Старик поднял морщинистое лицо и просиял. Семенящей походкой он приблизился к карете. — Садитесь ко мне, — предложила Изабелла, открывая дверцу. Сафон забрался внутрь и тяжело опустился на подушки. Он явно постарел.

— А вы похорошели, ваше величество, — заметил он галантно, оглядывая ее изящный туалет. Изабелла вздрогнула и строго заметила:

— Вы не должны так называть меня, месье Сафон. Я маркиза де Ланьери. Король во дворце.

— Но для нас, — сказал Сафон, целуя ей руку, — вы всегда будете единственой королевой. Ваше величество, вы и только вы настоящая королева Аквитанская.

Изабелла внимательно оглядела его.

— Чем вы теперь занимаетесь? — спросила она и застала старика врасплох. Он вздохнул, прежде чем ответить.

— Ничем, — он даже покраснел, словно скрывая что-то, — ровным счетом ничем. Герцог Гримальди выставил меня из дворца и заметил своим человеком. Из всех, кто служил вам, уцелел лишь Ланьери, пожалуй, самый ловкий из нас, да к тому же ваш муж.

— Значит, регент выгнал всех, кто был мне верен? — переспросила Изабелла.

— Да, государыня. Даже бедных фрейлин, ведь герцогине Гримальди они не совсем соответствуют по возрасту. Ей понадобились фрейлины не моложе сорока лет. Так что все остались не у дел. Но мы верим, что вы вернетесь, — его глаза засверкали от воздуждения.

— Это невозможно, господин Сафон.

Сафон наклонился к ней.

— Я скажу. Уже месяц, как мы готовы начать борьбу с самозванцем. Мы искали только настоящего короля. И сегодня я чувствую, что мы его нашли. Истинная королева — вы. Никто не сможет назвать заговором возвращение законной государыни.

— Вы с ума сошли, — бледнея прошептала Изабелла.

— Вы рождены для трона. Умная, молодая, красивая женщина, величественная и скромная одновременно! Ошибки королей трудно исправлять… Каждая женщина, даже королева, может исполнить свой каприз. Нельзя же принимать всерьез ваше отречение. Это было недоразумение. Вы вернетесь, клянусь.

— Что вы такое говорите! Заговор? Вы хотите, чтобы я стала во главе заговора?

— О нет! Не заговор, ваше величество. Напротив, возвращение законной королевы. Регент уберется отсюда. Все вернется на свои места.

Изабелла посмотрела ему прямо в глаза.

— А вы получите назад должность министра?

— Нас много, — заметил Сафон, — нас, оставшихся за бортом. Я знаю, и вы в их числе. Я-то уже стар, и на самом деле мне ничего не надо. Но я желаю добра вам и нашей стране. Я знаю, вам надо все осмыслить. Не буду торопить вас. До свидания, ваше величество, до встречи, я уже вижу ворота парка. Возьмите мой адрес. Кучер, останови здесь. До свидания! Не забудьте!

Он скрылся, как маленький седой гном. Потрясенная услышанным, Изабелла не могла совладать с волнением. Сафон, безобидный старый министр, скромно отошедший на второй план при появлении Орсини, организатор заговора! Он хочет свергнуть короля! И еще немалая социальная прослойка людей, утративших свою власть, состояние, положение в обществе во время торжества ее любви. День ее свадьбы стал для них днем крушения их благополучия. Пришел новый король, с ним регент, и все изменилось. Возвысились новые люди, а прежние остались за бортом. Да, за бортом! Как она.

В сердцах она приказала кучеру ехать домой. Ей нечего делать среди придворных. Ведь и она, Изабелла Аквитанская, больше не будет блистать. Приглашение на бал — знак уважения к первому министру, ее супругу, а не к ней. Да, она чудесно позаботилась о счастье Орсини, но упустила свое. Как ей жить? Одинокая, бессильная… Орсини пропадает во дворце, что на самом деле естественно, ведь он хочет и при регенте не утратить абсолютной власти в стране. Его не интересовала почетная, но номинальная должность. Его интересовала власть — реальная власть. И хотя регент связан словом, не так-то просто действительно что-то значить в его правительстве. Регент Гримальди не Изабелла, которая позволяла ему делать со своей страной все, что ему заблагорассудится.

Специально для бала у Изабеллы было сшито чудесное бирюзового цвета платье, вышитое серебряными листочками и жемчужными цветами. Но она не услышала привычного восхищенного шепота, когда Орсини под руку ввел ее в бальный зал. Никто не подошел к ней. В ней не почитали больше королеву, но никто не мог заставить себя видеть в ней просто молодую и красивую женщину. Орсини отошел от нее — она осталась одна. Изабелла не видела знакомых лиц вокруг. Несколько человек показались ей виденными ранее, но онане помнила их имен. Придворные дамы были новые, в основном немолодые, строгие. От двора уже не веяло молодостью и весельем, как было при Изабелле. Грянула музыка, и танцующие оттеснили бедную маркизу в угол, где она и осталась стоять в одиночестве, всеми позабытая, никому не интересная, чувствуя себя некрасивой и неумной старой девой, как когдато м-ль де Берон. При ее приближении стихали разговоры. Кавалеры боялись встретиться с ней взглядом, дамы открыто посмеивались. Еще бы, глупая влюбленная гусыня, которая упустила корону. Она кусала себе губы от досады.

В глубине залы она заметила Орсини, развлекавшего беседой высокую дамы в зеленом, но начавшие танец пары скрыли от нее эту картину. Справа от нее регент с женой и двумя немолодыми придворными в париках играли в карты. Какая-то тучная особа в бриллиантах задела Изабеллу локтем, но не извинилась. Молодая женщина отошла еще дальше в угол, моля бога, чтобы поскорее наступило утро следующего дня, и все было позади. Внезапно Орсини появился около нее.