Тут Джин одернула себя. Господи, да кто она такая, чтобы думать об этом?! Просто она позволяет своим чувствам к Дереку взять верх над всегдашним здравым смыслом, а это следует немедленно прекратить. Как бы надолго ни затягивалась неизбежная развязка, рано или поздно ей придется вернуться в Штаты, а значит, надо думать о тех проблемах, которые ожидают ее дома.

– Может быть, выпьем кофе на террасе? – предложила Элени.

Поскольку возражений не последовало. Джин одной из первых встала из-за стола. Она с нетерпением ждала той минуты, когда сможет глотнуть свежего воздуха, а потому обогнала всех.

Дальнюю сторону террасы окаймляла низкая чугунная ограда. Привлеченная рокотом моря, Джин направилась прямиком туда.

– Наслаждаешься видом?

Обернувшись, она увидела, что Дерек стоит рядом. В черном шелковом костюме и в светло-серой рубашке он выглядел куда респектабельнее, чем прошлой ночью, когда стоял перед ней нагой.

Как он может так стремительно меняться? То холоден как лед, а миг спустя уже пылает страстью. Голова у Джин шла кругом, а Дерек будто нарочно держался так, словно они едва знакомы, хотя обоим слишком даже хорошо известно, что это не так.

Вернее, мне известно, поправила себя Джин, осознавая, что слишком дает волю чувствам. Почему бы мне просто не смириться с тем, что одна единственная ночь с Дереком так много значит для меня?

– Здесь очень красиво, – ответила она, намеренно не глядя на Дерека, – Я и не представляла, что мы так близко от моря. А где твоя невеста? Разве тебе не следует ее развлекать?

– У меня нет никакой невесты, – холодно ответил он. – И с каких это пор тебе есть дело до того, чем я занят?

Джин крепко сжала губы. Ответ Дерека уязвил ее сильнее, чем, вероятно, он рассчитывал, и придумать достойную отповедь было нелегко.

– Ты прав. Меня это совершенно не касается. Я не имею права высказывать свое мнение, когда речь идет о тебе.

– Ты имеешь на это все права, – пробормотал он, отвернувшись. Губы его на мгновение сжались с такой силой, что побелели. – Это моя вина. После вчерашнего вечера я был уверен, что вызову у тебя вспышку ревности. Не говоря уж о том, что весь вечер я страстно мечтал оказаться с тобой наедине, и вот мы тратим время попусту.

У Джин на миг перехватило дыхание.

– Я не верю, будто ты весь вечер мечтал, чтобы мы остались наедине! – резко возразила она. – Судя по поведению Оливии, ее ты убедил совсем в другом!

Дерек чертыхнулся.

– Не суди о моих чувствах по тому, как ведет себя Оливия. Моя, как ты ее называешь, невеста действовала так по двум причинам. Причина первая – насолить моему брату. Она знает, что Николас без ума от нее, и, видит Бог, порой мне кажется, что Оливия разделяет его чувства. Причина вторая – потому что она видела, как ты с первого взгляда пришлась по душе моим родителям, а она терпеть не может, когда ее обходят.

Джин широко раскрыла глаза.

– Я тебе не верю.

– Это правда.

– Но Оливия любит тебя…

– Разве? По-моему, у нее на уме совсем другое. Николас, как тебе известно, не старший, а младший сын моего отца.

Джин открыла рот, но тут же закрыла. И, поскольку больше так продолжаться не могло, прошептала:

– Тебе не следует так говорить.

– Почему это?

– Потому что… потому что ты хочешь на ней жениться.

– Да неужели? Год назад у моей матери был инсульт. Врачи предупредили нас, чтобы мы готовились к худшему. – Дерек сделал глубокий вдох. – По счастью, она поправилась, хотя и не окончательно, но прогноз определенно оптимистический.

– Понимаю. – Господи, зачем он это мне рассказывает?

– Нет, не понимаешь! – резко возразил он. – Ты должна понять вот что: когда мать заболела, мы все лезли из кожи вон, чтобы хоть чем-то порадовать ее. Самая заветная мечта ее была, чтобы я женился, и она успела понянчить внуков. – Дерек покачал головой. – До тех пор я всерьез не думал о женитьбе, эгоистично полагая, что время терпит. Хотя мы с Оливией и были друзьями, я никогда не смотрел на нее как на будущую жену.

– Что же изменилось?

Дерек издал невеселый смешок.

– Я мог бы поступить как последняя скотина и сказать, что во всем виновата Оливия, но я готов держать ответ за свои поступки. Мы оказались наедине, она хотела этого, и я этим воспользовался.

– То есть вы стали любовниками, – негромко уточнила Джин.

Дерек вздохнул.

– Можно и так сказать.

– А твои отец и мать это одобрили?

– Не думаю, чтобы в то время кто-нибудь из нас над этим задумывался. Моя мать была тяжело больна, ее жизнь висела на волоске. Я только хотел порадовать ее. – Он скривил губы. – Как говорится, тогда мне казалось, что это хорошая идея.

– Это и сейчас хорошая идея, – поспешно сказала Джин, вспомнив рассказ Шарлотты. – И я надеюсь, что вы с Оливией будете очень счастливы.

– Не смей так говорить! – Глаза Дерека опасно потемнели. – Черт побери, Джин, когда я связался с Оливией, я же не знал, что встречу тебя! Двадцать девять лет моей жизни я только тем и занимался, что жил сообразно своим желаниям, и мысль, что когда-нибудь появится женщина, которая выбьет почву у меня из-под ног, казалась мне совершенно невероятной.

Джин попятилась.

– Не думаю, что нам стоит продолжать этот разговор.

– Почему бы и нет? – Дерек в упор посмотрел на нее. – Хочешь сказать, что я тебе безразличен? Или то, что твой бывший муж решил вернуться, что-то меняет? Я ведь думал о том, что ты мне сказала. Бог свидетель, ни о чем другом я и думать не могу. И, хотя ты твердила, будто рада была избавиться от этого брака, мне порой кажется, что это лишь притворство. Быть может, ты по-прежнему его любишь.

– Быть может… – Джин хотела сказать «да», но это коротенькое слово застряло у нее в горле. – Мое… мое отношение к Феликсу совершенно ничего не меняет. – И сдавленно, с силой добавила: – Представь, каково было бы твоей матери, если бы ты рассказал ей, что творил вчера вечером! – Лицо Джин залила краска стыда. – Бог мой, я не уверена, что твой отец не захотел бы тотчас вышвырнуть меня вон!

– С какой стати?

Дерек впился в нее взглядом, и Джин неловко переступила с ноги на ногу.

– Ты и сам знаешь. Между нами… между нами был только секс, и ничего более. Всего одна ночь. Это и случайной связью не назовешь.

– Тебе лучше знать, – хрипло проговорил он. – Только я вовсе не уверен, что ты права. Во всяком случае, для меня…

– Ради Бога! – Джин судорожно втянула воздух. – Не пытайся одурачить меня. Тебе нужна совсем не такая жена, и ты это отлично знаешь. Я слишком стара для тебя. Я не смогу дать твоей матери внуков, о которых она мечтает. У меня взрослая дочь, которая сама вот-вот обзаведется семьей. Каково ей будет, если я объявлю, что решила снова выйти замуж?

– А. так вот в чем, значит, суть дела? – с горечью проронил Дерек. – Думается мне, что бы ты там ни говорила, а тебе дороже твой Феликс… и его дочь. Дороже меня.

– Неправда!

Джин едва не выкрикнула это, но сдержалась. Каким-то шестым чувством она ощутила, что они уже не одни. К ограде подошел Константинос Ангелиди, и Дерек сунул в карманы пиджака стиснутые кулаки.

– Любуетесь видом, миссис Гловер? – мягко спросил Константинос, и Джин вдруг стало не по себе при мысли, что ему все известно. – Вам следовало бы как-нибудь приехать к нам днем. Клянусь, увидите более впечатляющую картину.

– Уверена, что это так. – Ладони Джин стали влажными, и она поспешно сняла руки с перил. Лихорадочно подыскивая подходящую тему для разговора, она добавила: – Море, кажется, так близко отсюда…

– Так и есть. – Константинос улыбнулся ей, потом взглянул на напряженного сына. – Надеюсь, Теодорус, ты не забыл о приличиях, – сухо сказал он. – Миссис Гловер выглядит немного расстроенной. Что такого ты мог ей сказать?

– Судя по всему, папа, ничего важного, – вежливо ответил Дерек, расправляя плечи. – А теперь, с вашего разрешения…

Он широкими шагами ушел прочь, и Джин стоило большого труда не посмотреть ему вслед. Она боялась, что тогда неизбежно выдаст себя взглядом. Но как может она поверить в любовь Дерека, как может предать интересы родной сестры? Нет, дольше так продолжаться не может. Она должна уехать.