— Ах, дорогая, если бы я сама знала! — всплеснула руками Августа Перте. — Но я не знаю, ничего не знаю!.. Это всё так сложно, моя милая.

— Но, в таком случае…

Договорить свой несомненный отказ заниматься непонятно чем я не успела: жена синдика просияла и потрепала меня по руке.

— Я так и знала, дорогуша, что вы не откажетесь, — доверительно поведала она мне, — что вы не бросите меня и возьмёте на себя свою часть работы. В конце концов у замужней женщины всегда так много дел, а вы молоды и ничем не заняты…

— Но… — вякнула было я, однако возразить не успела: в комнату заглянул сын синдика и скорчил такую гримасу, что я поперхнулась.

— Доброе утро, матушка! — энергично поздоровался Дрон Перте, заходя к нам и целуя матери руку. — Я полагаю, вы уже поговорили с Ивоной? Всё хорошо?

— А как же? — сияя, как сытая кошка, отозвалась жена синдика. — Наша невестушка сразу со всем согласилась, я и договорить не успела! Какие вы, молодые, торопливые, страх берёт!

— Но… — безнадёжно потянула я — и была снова перебита.

— Вот и прекрасно! — улыбнулся Дрон Перте, подавая мне руку. Растерявшись от загадочного поворота событий, я приняла её и была едва ли не насильно вздёрнута на ноги. Моток шерсти упал с моих коленей и покатился под кресло, однако сын синдика не дал мне за ним нагнуться. — Матушка, в таком случае я похищу у вас Ивону и сам объясню ей детали.

— Но… — снова начала я и снова была прервана, на этот раз — кудахтаньем жены синдика.

— Разумеется, сынок, конечно, конечно! Уж молодые-то всегда найдут общий язык, где уж мне, старухе…

— Матушка, что вы такое говорите! — деланно возмутился Дрон и подтолкнул меня. — Вы вовсе не старая, и ничуть не похожи даже, вот, и Ивона это подтвердит!

Призвав на помощь всю воспитанную в лавке любезность, я рассыпалась в ужасающе неискренних комплиментах и вскоре была выведена сыном синдика из комнаты его матери.

— Ступайте к себе и оденьтесь, — приказал он, укоризненно качая головой, — я пришлю к вам слуг.

И, наклонившись, шепнул на ухо:

— Я же просил вас соглашаться! А вы чуть было всё не испортили!

— Разве мы куда-то собираемся? — удивилась я, решив не обращать внимания на невежливость собеседника — по крайней мере, посреди коридора, на глазах слуг и домочадцев.

— Собираемся, Ивона, — нетерпеливо подтвердил сын синдика, — прогуляемся немного по городу до обеда, вам, несомненно, будет полезно подышать свежим воздухом. Идёмте!

— Прошу прощения, сударь, — холодно произнесла я, когда мы с сыном синдика уже чинно прогуливались по улице, — но я не вполне понимаю причины ваших странных… требований, не знаю уж как назвать точнее. Что за концерт и почему вам с вашей матушкой так необходимо моё в нём участие?

— Прошу прощения, сударыня, — в тон мне откликнулся Дрон Перте, — если моя просьба была для вас в тягость. Что касается матушки, то недолгий разговор с ней, полагаю, дал вам ясное представление, насколько мало она может сама позаботиться обо всём необходимом.

— Я глубоко ей сочувствую, — поморщилась я, — однако, сударь, у меня нет ни малейшего опыта в организации подобных мероприятий, и я не представляю, чем могу быть вам полезна.

Конечно, я кривила душой, распинаясь в полном отсутствии опыта. В своё время моя барышня Аманда Рофан приглашалась на домашние спектакли в качестве тапёрши, и кое-что мне удалось увидеть тогда, но, простите меня, совершенно с другой стороны, и в другой стране!

— Не переживайте, Ивона, — улыбнулся Дрон Перте, — я буду вам помогать, и ваша неопытность останется незамеченной.

— Не понимаю, сударь, — с неудовольствием отозвалась я, — почему бы вам попросту не взять на себя все хлопоты, коли вы и так будете всем заниматься!

— Вы и в самом деле не понимаете? — поднял брови сын синдика.

— И в самом деле, сударь! — резко ответила я. Непонятная интрига, в которую меня вовлекали, начинала казаться неприятной и даже пугающей.

— Увы, Ивона, — покачал головой сын синдика. — Вам действительно предстоит ещё многому учиться в нашем обществе.

— Сударь! — возмутилась я. — Неужели так сложно объяснить мне, в чём дело — коротко и без лишних отступлений!

— Вы, как никогда, правы, — слегка поклонился Дрон Перте. — Прошу прощения за мою многословность. Итак, о чём бы вы хотели узнать?

— Сударь! — снова возмутилась я.

— А вы не задавайте глупых вопросов, — усмехнулся Дрон Перте. — Разумеется, я не могу лично заниматься женской работой, неужели в Дейстрии так принято? Вот помочь своей невесте — это будет прилично и правильно!

— Я вам вовсе не невеста! — рассердилась я на снисходительный тон сына синдика.

— Ну, об этом знаем только вы и я, моя дорогая, — похлопал меня по руке Дрон Перте. — И, я очень надеюсь, вы не станете выкрикивать правду относительно наших отношений на каждом углу.

— А почему вашей матери вообще понадобилась помощь? — поспешила вернуться я к изначальной теме разговора. — Как она обходилась до нашей «помолвки»?

— Да никак, — несколько раздражённо отозвался сын синдика. — Ивона, неужели вам так трудно помочь, что вы забрасываете меня пустыми вопросами? Или вам обязательно нужно услышать, что моя бедная матушка мало что смыслит в делах, с которыми она, как жена синдика, должна справляться?

— Простите, — смутившись, ответила я. — Мне казалось, в вашем обществе всё это умеет делать каждый.

Дрон Перте передёрнул плечами и остановил меня, пропуская чью-то коляску, с грохотом проносящуюся по улице.

— Оставим это, — сухо произнёс он. — Обсудим дела позже, когда вернёмся домой, а сейчас…

— Сейчас? — переспросила я, порядком раздражённая таинственностью, которую напускал на себя сын синдика. Он остановил меня возле трёхэтажного дома с синей черепицей — если не ошибаюсь, в таких домах сдаются квартиры для всех желающих и, как правило, не висят вывески со шпагами — и дёрнул за шнурок звонка. — Сударь, послушайте, я решительно протестую против того, чтобы делать визиты вместе с вами!

— Успокойтесь, прошу вас, — удержал меня Дрон Перте. — Речь идёт вовсе не о визите, а о заказе и, боюсь, без вас его сделать невозможно.

— Я вас не понимаю, — всё ещё протестовала я, но тут нам открыла дверь горничная в короткой юбке и полосатом фартуке поверх неё, и я была принуждена замолчать. Она поклонилась нам и посмотрела на сына синдика, ожидая от него объяснения, и тот, отдав девушке шляпу и трость, назвался, ссылаясь на раннюю договорённость, после чего представил меня. Служанка кивнула и повела нас по обшарпанной лестнице наверх.

— Потрудитесь объясниться, сударь! — потребовала я самым решительным тоном, на который только была способна. Однако это заявление пропало втуне: сын синдика, пропустив служанку, стал подниматься по лестнице — первым, как принято в Дейстрии. В Острихе никто не боится, что кавалер нечаянно заглянет даме под юбку, однако находят необходимым, чтобы мужчина мог поддержать женщину, если она потеряет равновесие. Разумеется, я могла бы выскочить за дверь, и никто бы не успел меня удержать, однако такое поведение я нашла вызывающим и, скрепя сердце, подошла к лестнице вслед за сыном синдика. В конце концов, он ведь ушёл со мной из дома своих родителей на глазах у всех и уж наверное должен будет вернуть меня, чтобы не вызвать ненужных вопросов.

Служанка провела нас на третий этаж, открыла перед нами оклеенную бумагой дверь и исчезла в глубине квартиры — объявить о нашем приходе.

— Сударь! — напомнила я о себе, проходя мимо сына синдика. — Может быть, вы всё-таки объяснитесь, пока мы одни. Что происходит?

— Ничего особенного, — расплылся в довольной улыбке Дрон Перте. — В продолжение нашего с вами разговора — помните, перед моим отъездом вы обещали пойти со мной купаться? — я привёл вас к портнихе.

— Это ещё зачем?! — возмутилась я и попыталась покинуть квартиру, однако сын синдика в который раз удержал меня.