Навестив командующего Группой маршала Гречко (в то время генерал-полковник. — Авт.), он в общих чертах раскрыл перед ним суть предстоящих работ.

Маршал тут же отдал все необходимые распоряжения, но едва за Питоврановым захлопнулась дверь, связался с министром обороны Жуковым и доложил о предстоящей операции. Тот, в свою очередь, не замедлил известить об этом Первого секретаря ЦК КПСС Хрущева.

Саперы быстро перекрыли тоннель, оборудованный американцами с расчетом на продолжительное использование. Трофеи — новейшая техника подслушивания — оказались бесценными. Об успехе Питовранов сразу же доложил в Москву.

— Молодцы! — коротко резюмировал его доклад Председатель КГБ Иван Серов.

Через несколько минут раздался встречный звонок. Гнев Серова выплескивался из телефонной трубки:

— Что ж ты сам лезешь к Хрущеву и меня в дураках оставляешь?! Он со мной и разговаривать не стал — ему, говорит, уже все известно! Откуда, я тебя спрашиваю? Как не от тебя? Наверное, от военных? Да какие тут еще военные, им-то откуда знать? Ах, сам рассказал лично Гречко? Ну и дурак! Работаешь хорошо, а язык попридерживать еще не научился! — Председатель бросил трубку».

При Питовранове же произошел известный случай перехода на нашу сторону первого президента Федерального ведомства по охране конституции (контрразведки и политической полиции) ФРГ Отто Йона.

Отто Йон родился в 1909 года в семье землемера в Марбурге. Юрист по образованию, работал в авиакомпании «Люфтганза», возглавлял ее представительство в Мадриде. Он участвовал в антигитлеровском заговоре 20 июля 1944 г., после провала которого бежал в Португалию, оттуда в Великобританию, где работал на антинацистской радиостанции союзников «Кале». Вернувшись после войны в Германию, он работал в английском представительстве на Нюрнбергском процессе, занимался адвокатской практикой. С декабря 1950 г. Йон был исполняющим обязанности руководителя Федерального ведомства по охране конституции, а с 1951 г. первым президентом этой спецслужбы. Он был ярым противником реабилитации бывших нацистов в ФРГ, из-за чего испортил отношения с канцлером Конрадом Аденауэром.

Вечером 20 июля 1954 г. Йон, приехавший в Западный Берлин на церемонии, связанные с 10-летием антигитлеровского заговора (в этот день в 8 часов вечера была назначена его встреча с офицерами британской секретной службы) перешел в Восточный Берлин вместе со своим другом врачом Вольгемутом. Впоследствии Йон утверждал на процессе против него в 1956 г. и в мемуарах, что был переправлен через границу в состоянии наркотического опьянения (при помощи Вольгемута, который был, по его мнению, советским агентом) и пришел в себя лишь 22 или 23 июля, когда его доставили на одну из вилл КГБ в Карлсхорсте. 22 июля радио ГДР сообщило о переходе Йона и передало заявление от его имени:

«Из-за конфронтации между Востоком и Западом Германии угрожает опасность остаться навеки разделенной. Назрела необходимость с помощью демонстративного поступка призвать всех немцев выступить за воссоединение страны. Поэтому в годовщину событий 20 июля я предпринял решительный шаг и установил контакт с немцами на Востоке». Правительство ФРГ заявило о похищении Иона.

11 августа на пресс-конференции в столице ГДР Йон выступил с заявлением, в котором обвинял Аденауэра» и его американских союзников. Через две недели его переправили в СССР. В Москве и Крыму он пробыл до 7 декабря 1954 года. Затем вернулся в ГДР, где участвовал в пропагандистских акциях против боннских властей.

12 декабря 1955 г. Йон, прибывший в здание Университета Гумбольдта, из другого выхода вместе с датским журналистом Хенриком Бонде-Хенриксеном и в его машине, беспрепятственно пересек границу секторов и прибыл в Западный Берлин, а оттуда в тот же день вылетел в Кёльн, затем в Бонн. Через 10 дней после возвращения в ФРГ он был арестован, и 22 декабря 1956 г. он был приговорен к четырем годам тюрьмы за «антигосударственную деятельность». В конце июня 1958 г. Йона досрочно освободили, до самой смерти 26 марта 1997 г. он боролся за реабилитацию.

Недавно рассекреченное досье Йона (24 тома документов МГБ ГДР) дает представление о беседах или допросах перебежчика, проведенных берлинскими и советскими чекистами. Он многое рассказал о разведчиках из БНД (ведомства генерала Гелена) и западных спецслужб в Германии, об агентах, внедренных в «неофашистские и военизированные организации».

Ветераны КГБ впоследствии рассказывали о «деле Йона». Работавший с ним полковник внешней разведки КГБ Виталий Геннадиевич Чернявский (1920–2005), бывший с сентября 1953 по январь 1956 г. начальником разведывательной службы аппарата уполномоченного МВД-КГБ в ГДР, вспоминал:

«Это была операция КГБ. Все случившееся с Йоном происходило по разработанному нами плану. Йон добровольно прибыл в Восточный Берлин, чтобы побеседовать с советскими представителями, остался же он там не совсем добровольно».

КГБ подготовил два варианта использования Йона. Первый, по Чернявскому, предусматривал его использование как «чистого агента». Курировавший мероприятия генерал Евгений Питовранов высоко отзывался о личных качествах Йона: «Он был искренний и честный человек. Он резко осуждал многое, что творилось тогда в Западной Германии». «Возвращайтесь назад, — убеждал Питовранов Йона, — и поддерживайте советскую разведку на посту, который вы занимаете».

Но, как бы ни был Йон подавлен, такую перспективу он отверг. Тогда Чернявский пустил в ход второй вариант: «Использование в политических целях. Чтобы достичь эту цель, мы хотели задержать его в Восточном Берлине на длительное время».

К декабрю 1955 г. КГБ потерял к Йону всякий интерес. Да и планы воссоединения Германии к тому времени были отложены в долгий ящик. «Йон чувствовал себя обманутым», — вспоминал Виталий Чернявский. Он оказался в положении соблазненного и покинутого. Его судьбу решил первый председатель КГБ генерал-полковник Иван Серов: «Если хочет, может отправляться обратно. Мы не станем его задерживать».

В марте 1957 г. Питовранов был отозван из Германии. Его работа была отмечена орденами Красного Знамени (август 1954), Красной Звезды (ноябрь 1954), званием генерал-лейтенанта (14 января 1956).

Преемники Питовранова в ГДР генералы Александр Михайлович Коротков, Алексей Алексеевич Крохин, Иван Анисимович Фадейкин, Анатолий Иванович Лазарев, Василий Тимофеевич Шумилов, Геннадий Федорович Титов, Анатолий Георгиевич Новиков и их многочисленные сотрудники (Представительство КГБ в ГДР, действовавшее на правах управления центрального аппарата, насчитывало несколько сот человек и подчинялось непосредственно председателю КГБ, в оперативных вопросах — начальнику ПГУ КГБ) при содействии работников МГБ ГДР более чем за 30 лет успешно провели ряд операций (внедрение в правительства Аденауэра и Брандта, а также в западногерманскую Федеральную разведывательную службу ценной агентуры, в частности в 1949 г. был завербован Хайнц Фельфе, ставший позднее начальником контрразведывательного отдела западногерманской разведки и получивший в прессе прозвище «немецкий Филби»; приобретение источников важной секретной информации в структурах НАТО) и другие акции.

В 1956 г. после получения ГДР полного суверенитета произошла реорганизация разведывательного и контрразведывательного аппарата Москвы в Карлсхорсте. Был упразднен многочисленный совет — нический отдел, произошло существенное сокращение штатов в других подразделениях.

Огромная, насчитывавшая несколько сот оперативных работников, резидентура — такой никогда и нигде в мире не было, что достойно занесения в книгу рекордов Гиннеса, — значительно уменьшилась в своих размерах. Она превратилась в подразделение по связи КГБ СССР с МГБ ГДР, расположенное в том же Карлсхорсте. Кроме Берлина, небольшие группы офицеров связи КГБ остались в окружных центрах республики. Вести агентурную работу на территории Восточной Германии советским разведчиками и контрразведчикам запретили. Конечно, Москва требовала от них информацию о положении между Одером и Эльбой. И ее добывали, используя только личные контакты, деловые и дружеские, среди граждан ГДР.