– Мы попросили вице-премьера организовать встречу с вами, – проговорил, улыбаясь, Валентин Георгиевич, чтобы сразу напомнить о том, кто стоит за его спиной.
Петровский все понял, но не стал реагировать на столь очевидный намек. Хотелось сначала узнать, зачем к нему явился этот человек.
– Ваше аналитическое агентство считается лучшим в стране, – осторожно начал Валентин Георгиевич. – Поэтому нам настоятельно рекомендовали обратиться именно к вам.
– Я думаю, в Москве есть еще несколько таких же агентств, – заметил Петровский, – но, если вы так считаете, не буду спорить. Чем мы можем вам помочь?
– Речь идет о Нижнебайкальском комбинате, – пояснил Валентин Георгиевич. – Вы, наверное, слышали, что это один из самых крупных комбинатов в мире. Раньше на нем работало больше двадцати тысяч человек. Но в начале девяностых комбинат захирел, многие уволились, и сейчас там трудятся только несколько тысяч. То есть, можно сказать, что комбинат практически остановлен. Последний директор пытался наладить работу, но все закончилось трагически…
– В каком смысле?
– К сожалению, его убили, – лицемерно вздохнул Валентин Георгиевич, отводя глаза. – Очевидно, на комбинате действуют несколько криминальных группировок, которым невыгодна стабилизация положения.
– Ясно, – кивнул Петровский и привычно подумал: «Нужно будет поручить собрать все материалы по комбинату».
– Нижнебайкальский дает больше половины всей бумажной продукции, выпускаемой в нашей стране, – продолжал между тем Валентин Георгиевич, – и никто не может позволить нескольким криминальным группировкам фактически контролировать работу такого гиганта. Мы предложили начать процедуру банкротства с последующей передачей акций комбината другим людям, более ответственным в своих решениях. И надеемся, что ваше агентство сумеет нас поддержать, создав соответствующее мнение в средствах массовой информации, в частности на телевидении.
– Сколько он стоит сегодня? – поинтересовался Святослав Олегович.
Посетитель усмехнулся:
– Около двухсот миллионов долларов.
– Двести миллионов долларов, – задумчиво повторил Петровский. – И они по-прежнему дают больше половины всей бумаги, выпускаемой в стране?
– Да, – нервно ответил Валентин Георгиевич, – пока дают.
– Несмотря на имеющиеся трудности? – Святославу Олеговичу нравилось издеваться над этим неприятным типом. – Надо же какие молодцы! На комбинате полный развал, а он по-прежнему не снижает темпов производства. Или положение там не столь уж печальное? – Он смотрел прямо на посетителя.
Валентин Георгиевич на секунду прикрыл лисьи глазки, но тут же обрел уверенность.
– Вы все отлично понимаете, – сказал он, – комбинат пока работает, но мы полагаем, что будет правильным провести процедуру банкротства и выставить его на аукцион.
– Он приносит убытки? – задал следующий вопрос руководитель «Миллениума» и неожиданно разозлил гостя.
– Нет, – нервно отрезал тот. – У комбината есть небольшая прибыль. Но это не существенно…
– Вы пришли ко мне и просите вас поддержать, – невежливо перебил его Святослав Олегович. – Чтобы сыграть на вашей стороне, мне нужно знать все исходные данные. Вы же понимаете, что я все равно их узнаю.
– Верно, – согласился Валентин Георгиевич, заметно успокаиваясь. – И вы, конечно же, получите полную информацию. В общем, они пока приносят чистую прибыль – чуть больше двух миллионов долларов.
– В год? – улыбнулся Петровский.
– В месяц, – уточнил Валентин Георгиевич, и Святослав Олегович едва удержался, чтоб не ахнуть от удивления.
Двенадцать миллионов долларов чистой прибыли! И этот приехавший к нему человек говорит, что комбинат нужно обанкротить, передать его другим людям? Двенадцать миллионов долларов чистой прибыли, это же почти полмиллиарда рублей.
Вероятно, волнение отразилось на его лице, потому что визитер как-то многозначительно ухмыльнулся.
– Именно поэтому мы обратились к вам, – не без напора пояснил он. – Нужно подготовить общественное мнение, что дела на комбинате идут неважно и процедура банкротства – единственная мера, которая может спасти необходимое государству производство.
– Двенадцать миллионов долларов чистой прибыли, – негромко повторил Петровский. – Знаете, у нас могут появиться некоторые проблемы. Достаточно опубликовать в прессе данные о такой прибыли, как все наши усилия могут оказаться не столь эффективными.
– Я полагаю, что вы знаете, как не допустить появления такого сообщения, – заметил Валентин Георгиевич. – Вы ведь опытный специалист. И мы рассчитываем на ваше понимание ситуации.
– Понимание, – хмыкнул Петровский. – Вы можете мне объяснить, каким образом Нижнебайкальский комбинат сумел наладить работу? Выйти на такой уровень… Двенадцать миллионов долларов прибыли! Какой же у них оборот? И откуда у них появились деньги на реконструкцию, модернизацию? Или они вышли на такой уровень благодаря устаревшему оборудованию, которое не менялось с семидесятых годов?
– Как приятно разговаривать с таким умным человеком! – восхитился Валентин Георгиевич. – Вы умеете видеть проблему. Конечно, они провели реконструкцию и закупили новое оборудование. У них был кредит на сто миллионов долларов, который им выделил несколько лет назад какой-то английский банк…
– Какой-то? – повторил Святослав Олегович, вопросительно глядя на собеседника.
– «Голдман Сакс Банк», – сразу «вспомнил» тот. – Но это не имеет отношения к нашему разговору.
Петровский нахмурился. Теперь он знал все, что должен был знать. Известный американский банк тесно сотрудничал с бывшим российским «Дельта-банком», принадлежавшем известному миллиардеру Глебу Жуковскому. Но Жуковский вызывал раздражение властей своей независимой позицией. И поэтому был вынужден уехать за рубеж, когда начались массовые проверки его организаций. Центральный банк приостановил деятельность «Дельта-банка», отозвав его лицензию. Но еще несколько лет назад Жуковский был одним из самых влиятельных людей в стране и вполне мог получить кредит во всемирно известном американском банке. Очевидно, он и владел контрольным пакетом акций Нижнебайкальского комбината. А теперь кому-то потребовалось обанкротить комбинат, чтобы передать его акции другим владельцам. И Петровский знал, кому именно.
– Сколько акций Нижнебайкальского комбината принадлежало Жуковскому? – неожиданно спросил он.
Лисьи глазки посетителя потемнели от гнева. Он шумно выдохнул и тихо сказал:
– Мне кажется, я не произносил этой фамилии. При чем тут он? И какая разница, у кого сколько акций? Мы пришли к вам, чтобы предложить конкретную работу. Если вы согласны – мы договариваемся, если нет – найдем другую организацию. И не нужно вспоминать людей, которые не имеют отношения к нашему делу.
– Не держите меня за идиота, – посоветовал Петровский. – Прежде чем взяться за работу, я должен знать, против кого и с кем должен идти. Сколько акций у Жуковского или сколько их было у «Дельта-банка»?
– Такого банка уже нет. У них было двенадцать процентов акций, и мы их купили, – пояснил Валентин Георгиевич. – Это легко проверить по документам, которые мы вам предоставим. Сейчас у нас около пятнадцати процентов, но мы собираемся купить контрольный пакет акций.
– И для этого хотите обанкротить прекрасно работающее предприятие? – поинтересовался Петровский.
– Это не ваше дело. И не ваши деньги. Если вы согласны, мы подпишем конфиденциальный договор. Если нет, скажите об этом прямо.
– Сколько? – спросил Святослав Олегович. – Назовите максимальную сумму, размер которой заложен в ваш бюджет. Я должен понимать масштабы происходящего.
– Два миллиона долларов. И учтите, что конкретную сумму я не имел права называть.
– Учту, – кивнул Петровский, поднимаясь из кресла и возвращаясь к своему месту за письменным столом. – Два миллиона – хорошие деньги, – задумчиво произнес он и добавил: – Очень неплохие деньги. Но мы должны подумать.
– Только постарайтесь не затягивать с ответом, – попросил Валентин Георгиевич. – Иначе у нас появится соблазн обратиться в другое агентство. До свидания. – И он поднялся.
