— Ладно… — Димон пожал плечами и пошел до дневального, звонить.
11.25. Воскресенье 8 мая 1988 г. Киевское высшее военное авиационное инженерное училище (КВВАИУ). Вычислительный центр факультета «Авиационного оборудования» (N3). Аудитория 17.
Работа над «курсовиком» шла достаточно быстро. Слава заполнял текстом длинную ленту перфорированной бумаги, извлеченной из печатающего устройства, отрывал по мере заполнения исписанные куски и передавал Дмитрию, который набивал написанное на клавиатуре. Судя по тому, что Димка успевал понять, опираясь на свои скудные знания Бейсика, на выходе должен был получиться какой-то текст.
— Картинки, что ли, рисовать будем?
Собственно, подобных вопросов уже задана солидная кучка, но комод на них не реагировал. Он продолжал заполнять бумажную ленту столбиком команд и лишь время от времени что-то бормотал себе под нос.
Понятно, что программу, компонующую нужный текст, Вячеслав может состряпать без труда, даже с учетом перевода на приемлемый для вычислительной машины семейства «СМ» язык. Он видел, а значит — держал в памяти, исходный модуль и знал принцип. Он даже дословно помнил то, что должно получиться на выходе. Если бы это еще можно было воспроизвести при помощи языка человеческого, то и совсем бы никакой компьютер не понадобился.
Компьютер… Сказать тому же Сергею ибн Анатольевичу, что его программка будет запущена на машине, сравнимой по мощности разве что с одним из первых Пентиумов и занимающей при этом около тридцати квадратных метров полезной площади… Удавил бы за такое издевательство над детищем.
Кстати, запустить-то запустим. И текст, стало быть, сформируем. А дальше-то чего? Не то, чтобы устройств вывода звука для таких машин не существует, было, было что-то такое, звуковым бы ящиком назвать, картой — язык не повернется. Да только здесь, в училище, такой прибамбас никому бы и в голову не пришло приобретать, а стало быть, и искать бесполезно. Думай голова, думай…
— Ну, ты там писал бы, что ли, побыстрей чуток, а то я уж скучать начинаю, — Димон все еще пытался разговор затеять.
— Э-э! Ты не халтурь. Повнимательней. Ошибки нам искать некогда будет. А я, кстати, и заканчиваю уже.
А звук, хочешь — нет, вытаскивать надо. Ладно, по диалектике: слово — набор звуков, фонем, если уж совсем по-правильному. А вот тут и память абсолютная сгодилась — видел когда-то таблицу фонем. Тогда, конечно, и мысли не возникло запоминать пару тысяч чисел-отсчетов. Но теперь-то совсем другое дело, как живые перед глазами стоят (к слову, как и многое иное, вроде расписания уроков в пятом классе). Вот они, заиньки, построились рядками, как караул на разводе. А дальше совсем просто: перекодировать слова в фонемы, а потом в числа — для программы и делов-то на пару минут.
— Ап! Готово. Значит, добивай и компилируй. А я пока на втором терминале очень нужную подпрограммку состряпаю. И тогда повеселимся…
Теперь осталось решить последнюю задачку. Все-таки, числа на выходе, то бишь импульсы напряжения, ухом по-прежнему не воспринимаемы. Звук, все одно, вытаскивать надо. Динамик нужен. Хоть радио…
Да вот же оно! Слава чуть ли не с нежностью полюбовался простеньким ретранслятором, скромно висящим на стенке.
— Крот, я готов.
— Да и я, в общем-то, тож.
— Запускаем, что ли?
— Один момент. Последний штрих.
И комод в очередной раз удивил замк а . Вячеслав подскочил к радиоприемнику, сдернул его со стенки, оторвал сетевую вилку и зубами зачистил ставшие свободными концы провода. Такое надругательство над казенным имуществом комментровать Димон не стал. Просто закрыл рот. И не подумал даже открывать его повторно, когда зачищенные провода были воткнуты в свободный разъем интерфейса.
13.40 . Воскресенье 8 мая 1988 г. Аэропорт Пулково, г. Ленинград.
Надо же, быстро этот старшина управился.
Работник прессы помахал защитнику мирного труда выздоравливающей уже рукой, прямо как родному. А тот — ничего, не гордый, приветливо так в ответ улыбнулся. Но торопится, видно, быстро мимо пробежал. Ах да, через пять минут регистрация на киевский рейс заканчивается, уже объявили. Что ж, счастливо добраться, командир.
17.30 . Воскресенье 8 мая 1988 г. Киевское высшее военное авиационное инженерное училище (КВВАИУ). Вычислительный центр факультета «Авиационного оборудования» (N3). Аудитория 17.
— Ой… У-у-уй… Йопс!.. — похоже, нормальных слов у Дмитрия на языке в этот момент не оказалось.
Впрочем, Слава его вполне понимал. И этих междометий оказалось вполне достаточно, чтобы понять главное — получилось. Да, звук, рожденный системой «СМ-1420 — ретранслятор городской радиосети», мало напоминал членораздельную речь. Скорее, какой-то маловразумительный хрип. Но ведь сработало! И вот теперь третий на Земле человек с абсолютной памятью сидит, раскачиваясь на стуле, пялится круглыми глазами куда-то вглубь монитора и пытается при этом что-то произнести. Знать бы — что?
— Ах, ты ж… Блин! — наконец-то взгляд Димона приобрел некую осмысленность и уперся Славке в переносицу. — Это что ж такое получается, а? Союза — не будет??? Партии — не будет???
— Ах, во-о-от, что тебя беспокоит…
— Нет, ну ты погляди, а? Вот ведь… Вот оно как…
— Собственно, теперь я могу тебе рассказать и поподробнее. Теперь ты мне поверишь.
— Ну? — похоже, Димке стало до жути интересно. — Ну! Не томи. Ой, а ты… Вот это вот… Это все как?
— А вот так, понимаешь ли… Мне, Димка, сорок три, и то, что ты туманно видишь как перспективу будущего, я уже прожил…
И Вячеслав Соломонович Кротков, кандидат технических наук, преподаватель факультета технической кибернетики Санкт-Петербургского Государственного Политехнического Университета, рассказал своему другу и однополчанину, бывшему когда-то на год его старше, а теперь оказавшемуся значительно моложе, и о жизни своей, и о работе, и о студенте Сереге с его идеями. Рассказал об эксперименте, который допустил над собой поставить. Поведал о явившемся из ниоткуда плешивом менте, легко, как лампочку, выключившем мир. И о своем пробуждении в теле двадцатилетней давности. В молодом теле с мозгом, прожившим в два раза больше остальной плоти. А Димон Базов фантастику очень даже уважал. И комоду своему очень даже поверил.
— И вот, Димка, что я обо всем этом думаю. Похоже, этот самый побочный эффект, это пророческое в и дение будущего, является на самом деле эффектом главным. И важным. Настолько важным, что кто-то знающий… Видимо, много знающий, а не просто о существовании этого явления… Счел необходимым вмешаться. Потому как оказался я здесь, сам понимаешь, далеко не случайно. Ты ведь уже знаешь, что должно произойти завтра?
— Ты про стекло разбитое? — Димка закатил глаза под самый потолок. Ему явно доставляло удовольствие копаться в будущем. — Да, неприятное событие. Жалко Биля. С другой стороны, все живы-здоровы, порез хоть и сильный, да не смертельный. Он же уже через неделю на ногах будет…
— Осади-ка чуток. Это я не хуже тебя знаю. Только вот, нестыковочка случилась. Ну-ка, проверь свою память абсолютную, да списочек завтрашней команды повнимательней проштудируй. Ну и как, есть там Биль?
— Опс… Нема, — Димон чуток с небес приспустился. — Не понял…
— И еще один момент. Где был я, когда Биля порезало?
— Со мной рядом, тебе пары не нашлось… Блин, сейчас в списке тринадцать. То бишь пары только у меня и нету… А! Так это… Крот, давай я потаскаю, а ты поруководишь. И вообще, ты что решил — это стекло обязательно тебе достанется?
— Как говорится, возвращаемся к сказанному, — Слава растопырил ладонь и принялся загибать пальцы. — Попал я сюда не случайно — раз. Почему, спрашивается, вот именно в восьмое мая? Накануне столь неприятного несчастного случая? Тому, кто меня сюда отправил, мы с Серегой сильно в чем-то помешали, иначе бы он и светиться не стал. Помешали — значит, надо тихонько устранить. Возможности-то, вон какие. Несчастный случай? Да легче легкого! Получите и распишитесь. Правда, не совсем понятно, почему просто не убил. Но этот вопросик, так и быть, оставим во временно безответных. До личной встречи, по крайней мере. Второе — как ты, наверно, заметил, прошлое однозначно, а вот будущее многовариантно. Покопаешься немного в своих пророчествах — обнаружишь по несколько вариантов одних и тех же событий.
